– Со мной все в порядке, – с трудом выдавила она, вынимая из сумки несколько монет и бросая их на стол. – Все в полном порядке.
Незаметно подошел метрдотель. Когда он притронулся к ее локтю, Белл обернулась с широко раскрытыми глазами.
– Я должна идти, – с запинкой пробормотала она. Повернувшись, Белл поспешно, насколько позволяла хромота, направилась к выходу.
Она выбежала в ночную тьму. Ветер завывал сильнее, чем прежде. С неба обрушивались тяжелые струи ледяного дождя. А она забыла взять свой плащ, даже не подумала о нем.
Воспоминания терзали мозг. Она пошла быстрее, с трудом волоча больную ногу. Вместо того чтобы направиться к Арлингтон-стрит через Бикон-стрит, она свернула в ворота в чугунной ограде и пошла через парк по тропе, которая, как она знала, выводит к ее дому.
Холодные струи дождя секли ее по лицу. По распущенным волосам сбегали ручейки. Тем временем боль в ноге стала нестерпимой. Деревья и скамьи казались одинаковыми, дорожки перепутались. Двигаясь наугад, Белл словно блуждала по лабиринту.
Люблю тебя, мой Колокольчик.
Воспоминания разрывали ей сердце.
Люблю тебя, дорогая дочурка.
– О папа, папа!.. – бормотала она. И ветер тут же подхватывал и уносил ее слова.
Она не чувствовала, как стучат зубы, как дрожь охватывает все тело, не замечала, что всего в пятидесяти ярдах от нее светятся огни ее дома.
Люблю тебя, мой милый Колокольчик.
– О папа!.. – закричала она.
Ее нога зацепилась за торчащий из земли корень. Белл протянула руки в тщетной надежде за что-нибудь ухватиться, колени у нее подкосились, и она рухнула наземь.
– Папа, – шептала Белл, лежа в грязи. – Где ты, папа?..
Глава 3
1870 год
Ренвилл
– Наконец-то я дома!..
Захлопнувшись, дверь поставила заслон на пути холодного февральского ветра. Маленький бревенчатый домик вздрогнул от этого удара.
– Мама, мама, папа приехал! – закричала маленькая Белл.
Торопливо семеня маленькими ножками, она подбежала по грубо отесанному полу, кое-где прикрытому лоскутными ковриками, к отцу и обвила его ногу своими ручонками.
Отец у нее был большой, крупный человек – настоящий медведь, – с густыми, жесткими каштановыми волосами и серыми глазами. Он шутливо говорил, что некогда они были у него такими же голубыми, как у Белл, но потемнели от частого купания в прудах.
– А вот и мой Голубой Колокольчик, – сказал он, снимая тяжелые кожаные рукавицы и гладя девочку по голове.
Рука у него была большая, заскорузлая и цеплялась за ее волосы. Но Белл это даже нравилось. Как и прикосновение к щеке грубых шерстяных брюк, и запах сена.
Откинув голову, отец принюхался:
– Гм, попахивает недурно. Что там твоя мама приготовила на ужин?
– Ты знаешь! Хорошо знаешь. Это твое любимое кушанье.
Его губы чуть приоткрылись в дразнящей улыбке.
– Неужели тушеная говядина…
– …С лучком, – добавила Белл.
– Верно, малышка. После тебя и мамы я больше всего люблю тушеную говядину с густой подливой…
– С морковкой и картошкой.
Отец бережно взял девочку за плечики и отодвинул, а затем, нагнувшись, посмотрел ей прямо в глаза.
– И почему у нас сегодня такое вкусное угощение? – Казалось, он был в недоумении.
– А ты разве не помнишь, папа? – чуть слышно выдохнула она.
– Дай-ка я подумаю, – проговорил он с серьезным видом. – Наверное, у нас сегодня гости?
– Нет, – нерешительно ответила Белл. Отец поджал губы:
– Неужели сегодня воскресенье, а я запамятовал?
– Сегодня среда, папа. Среда, четырнадцатое февраля.
– Четырнадцатое февраля, родненькая! – со смешком повторил он. – Стало быть, – отец зажал ее подбородочек между большим и указательным пальцами, – стало быть, сегодня твой день рождения?..
– Да, – закричала она, подпрыгивая.