– Мои штаны просто счастливы, – вставил Эльдорадо. – Ведь они теперь стали очень важной вещью для понимания дзэн.
– Как видите, несмотря на то, что Эльдорадо разобрался со своими штанами, у него все еще большие проблемы – как с чувством собственной важности, так и с чувством собственной значительности, – улыбнулся нагваль Аракрон. – Потому что теперь наш Эльдорадо считает, будто уже одни только его штаны способны довести любого саньясина до просветления.
По поляне прокатилась волна хохота.
– Ну, не знаю насчет любого саньясина… – пробормотал Эльдорадо. – Но Джону Дебри мои штаны определенно помогли. Он теперь носит точно такие же.
– Да, Эльдорадо, твои штаны могут собой гордиться, – провозгласил Альф.
– Еще как! – важно кивнул Эльдорадо.
– Но если честно, – не менее важно добавил Альф. – Мои сапоги сделали для учения дзэн куда больше твоих штанов.
По поляне снова прокатилась волна хохота.
– Но все это ерунда, – заметил Мунлайон. – По сравнению с достижениями моего золотого плаща!
Когда смех утих, нагваль Аракрон продолжил:
– Как вы видите, чувство собственной важности – величайший враг любого человека, даже принявшего учение дзэн. И мои друзья только что это продемонстрировали. Обычные люди гордятся своими достижениями и доходят до того, что начинают спорить, чьи штаны внесли больший вклад в общее дело. Но на самом деле никакого значения не имеют ни штаны, ни даже общее дело. Серьезное отношение к любому объекту или процессу – это ловушка, способная навсегда увлечь вас в колесо сансары без всякой надежды выбраться из него.
– Да, помнишь, как говорил Дон Хуан: «Смерть способна настичь нас через удовольствие, которое мы находим в чашке чая или ничтожной ласке », – вставил Эльдорадо. – За точность цитаты не ручаюсь, но недавно я сумел понять, о чем это… Спасибо, Аракрон, что ты мне объяснил.
– Ну, Эльдорадо, раз ты это понял, то объясни и другим, – попросил Аракрон.
– Хорошо, – сказал Эльдорадо. – Значит, так. Привязанности к удовольствиям, иначе говоря, желания – это та сила, что держит нас в этом мире и заставляет воплощаться вновь и вновь. И только используя эту силу, можно вспомнить свои прошлые воплощения, так как наши привязанности остаются неизменными. Вот, например, мой любимый чай с гибискусом вернул мне память об очень важной для меня прошлой жизни, – Эльдорадо отхлебнул глоток чая с гибискусом. – И, насколько мне известно по личному опыту, перед смертью человек обычно вспоминает то, что он очень хотел сделать в жизни, но так и не сделал. И то, что он любил делать больше всего. И приходя в следующую жизнь, он возвращается к этому, если может, конечно. Вот я пью чай с гибискусом. И как сказал Дон Хуан, однажды смерть может поймать меня через эту чашку чая.
– Верно, – кивнул Аракрон. – Объясняешь ты коряво, но уже лучше, чем пять лет назад.
– Спасибо, – улыбнулся Эльдорадо.
– Так где же выход? – спросил юный Тутанхамон.
– Можно сказать, что выхода нет, – улыбнулся Эльдорадо.
– Но мы-то точно знаем, что он есть, – улыбнулся Аракрон. – Единственный известный мне выход – в осознанности. Вот, например, Эльдорадо хоть и пьет свой красный чай, но он совершенно четко осознает, что через этот чай его может настичь смерть. А если ты осознаешь саму смерть – как же она тебя настигнет?
– Но ведь в мире так много вещей, к которым мы привязываемся, – юный Тутанхамон все еще сопротивлялся. – Как же быть? Если осознать одну вещь, например, красный чай, неизбежно появится другая вещь, и ее тоже придется осознавать.
– А никто не говорил, что будет легко, – ухмыльнулся Альф.
– Все верно, сынок, – обратился нагваль Аракрон к Тутанхамону. – Но ведь мы и приходим в этот мир с единственной целью – осознать все, что… что связывает нас. И секрет в том, что как только ты все это осознаешь – оно больше тебя не связывает.
– А почему же тогда Эльдорадо все еще пьет литрами красный чай? – спросил д’Артаньян.
– Объясняю, – ответил Эльдорадо после того, как стих хохот. – Чтобы не создавать новых привязанностей. Я уже осознал свою привязанность к красному чаю. Значит, я могу пить его столько, сколько мне вздумается. А когда смерть попробует схватить меня через чашку чая… она схватит лишь пустоту. Кроме того, возможно, что ближе к смерти я вообще перестану пить чай. Ведь я уже отказался от дешевого алкоголя.
– Значит, просветленный может курить, как паровоз? – спросил старый слепой Роберт.
– Теоретически – да, – ответил Аракрон. – Если ему наплевать на свои легкие.
– Вот спасибо! – радостно воскликнул старый слепой Роберт, молниеносно выхватив из кармана пачку «Мальборо» и зажигалку.
– А-а, э-э, извините, что прерываю, но, может быть, вернемся к штанам? – вежливо спросил Альф.
– Точно! – воскликнул Эльдорадо. – Штаны – штука важная! Они способствуют просветлению!
На этот раз хохот не утихал долго.
– Ладно, так и быть, расскажу про штаны, – улыбнулся Аракрон. – Вчера Эльдорадо вернулся из Москвы. А там зимой очень холодно, как вы, наверное, знаете. И с нашим Эльдорадо в Москве приключилась такая история. Примерно в два часа ночи Эльдорадо вспомнил, что надо бы выбросить мусор.
Взрыв хохота.
– И вспомнил он об этом лишь потому, что на кухне уже невозможно было развернуться из-за мусорных мешков, – продолжал Аракрон.
Еще один взрыв хохота.
– Да, признаться честно, в домашнем хозяйстве я всегда плохо разбирался, – кивнул Эльдорадо.
– Так вот, на дворе зима, время – два часа ночи, а Эльдорадо обычно ложится спать с первыми петухами, – рассказывал Аракрон. – Но ведь перед сном обязательно надо выпить чаю с гибискусом, а кухня завалена мусорными мешками. Причем мусоропровода в доме нет (Эльдорадо всегда останавливается в домах, где нет мусоропровода).
– Да, а еще там не было горячей воды и канализации, да и электричество подавали с перебоями, – вставил Эльдорадо.
– Эль, не путай, проблемы с электричеством у тебя были не в Москве, а в провинции, – уточнил Альф.
– Это точно, – вздохнул Эльдорадо. – Когда у меня на два месяца вырубился телевизор, я от скуки развил у себя дар ясновидения.
Хохот долго не стихал. Наконец, Аракрон смог продолжить:
– Так вот, в такой ситуации даже до Эльдорадо дошло, что мусор рано или поздно придется выбросить. Или сейчас, или утром. Но поскольку утром на улицах больше народу, а Эльдорадо предпочитает оставаться невидимым для людских глаз, он решил все же сбегать через двор к мусорнице. Но тут Эльдорадо столкнулся с другой неразрешимой проблемой. По дому Эльдорадо всегда ходит в своих любимых брезентовых спортивных штанах, а на улицу выходит исключительно в джинсах. И в два часа ночи Эльдорадо почувствовал, что ему просто лень переодеть штаны.
Многие саньясины от хохота повалились на землю.
– Да, с каждым из нас это бывает, – усмехнулся Аракрон. – Но Эльдорадо порой просто бьет мировой рекорд по уровню человеческой лени.
– Моя лень не просто человеческая, – гордо заявил Эльдорадо. – Это лень космического масштаба!
– Вот и я о том же, – кивнул Аракрон. – Короче, Эльдорадо, не долго думая, вышел на двадцатиградусный мороз в брезентовых штанах, которые он обычно носит лишь в тридцатиградусную жару. Причем в жару Эльдорадо в своих брезентовых штанах с наслаждением потеет и утверждает, что сильное потоотделение способствует похудению и общему очищению организма.
Хохочущие саньясины даже не пытались встать.
– И выйдя на двадцатиградусный мороз в своих «летних» штанах, Эльдорадо побежал к мусорнице, ожидая, что сейчас его начнет пробирать холодом, – рассказывал Аракрон. – Кроме того, дул холодный северный ветер, что при двадцатиградусном морозе порождает дополнительный дискомфорт. Однако, добежав до мусорного бака и завалив его с верхом своими мешками, он был несказанно удивлен – ноги в брезентовых штанах не мерзли даже при двадцатиградусном морозе и северном ветре. Эльдорадо не поверил своим глазам, вернее, ногам. И решил пройтись по улице, чтобы удостовериться. Ну, дальше вы и сами можете представить – два часа ночи, зимняя ночь, мороз, северный ветер. Темнота, пустые улицы. И по пустой улице идет Эльдорадо в легком пальто и брезентовых штанах. Идет и балдеет оттого, что впервые в жизни не мерзнет зимой.
Саньясины слушали, улыбаясь.
– Через полчаса обалдевший и вспотевший Эльдорадо вернулся домой, – продолжал Аракрон. – Ему даже показалось, что кухня увеличилась в размерах, – в ней больше не было мешков с мусором. А еще у Эльдорадо случился переворот мировоззрения. До него только что дошло, что летом он ходит по тридцатиградусной жаре в брезентовых штанах, в которых ему жарко даже в двадцатиградусный мороз! Но на этом дело не кончилось. Минуту спустя Эльдорадо понял, что зимой он ходит по морозу в джинсах, в которых ему холодно даже летом.