Ведь он был приглашен в Берлин с согласия его величества, а на самой границе его прогнали,
даже выслали, придравшись к какой-то неправильности в его бумагах. Однако, несмотря на все заверения и обещания его величества, я так и не
смогла добиться конца этой нескончаемой истории. Я больше не смею надоедать королю просьбой, которая, как видно, не слишком его интересует и о
которой - я уверена - он совершенно забыл. Вот если бы принцесса соблаговолила сказать несколько слов тем должностным лицам, которым поручено
отправить необходимые документы, я обрела бы счастье наконец-то соединиться с моим приемным отцом - единственной моей опорой в этом мире.
- То, что вы сказали, бесконечно меня удивило! - воскликнула госпожа фон Клейст. - Как, прелестная Порпорина, чье влияние на государя я
считала неограниченным, вынуждена обращаться к чужой помощи, чтобы добиться такой мелочи? Если так, позвольте мне предположить, что его
величество опасается найти в лице вашего приемного отца, как вы его Назвали, чересчур бдительного стража или советчика, который может
восстановить вас против него.
- Графиня, я тщетно стараюсь понять слова, которые вы изволили произнести, - ответила Порпорина так серьезно, что госпожа фон Клейст пришла
в замешательство.
- Ну, стало быть, я ошиблась, считая, что король питает к всемирно известной певице величайшую благосклонность и безграничное восхищение.
- Достойной госпоже фон Клейст не подобает насмехаться над скромной артисткой, которая никому не причиняет зла.
- Насмехаться! Да кто же станет насмехаться над таким ангелом! Вы, мадемуазель, просто не знаете себе цены, и ваше чистосердечие
преисполняет меня изумлением и восторгом. Я убеждена, что вы сразу покорите принцессу: она всегда поддается первому впечатлению. Стоит ей
увидеть вас вблизи, и она тотчас влюбится в вас, как уже влюблена в ваш талант. - А мне говорили, графиня, что, напротив, ее королевское
высочество всегда отзывается обо мне весьма сурово, что мое незначительное лицо имело несчастье не понравиться ей и что она совсем не одобряет
мою методу пения.
- Кто мог сказать вам такую ложь?
- Если это ложь, то солгал король, - не без лукавства ответила Порпорина.
- Это была ловушка, попытка испытать вашу доброту и кротость, - возразила госпожа фон Клейст. - Но мне не терпится доказать вам, что я,
простая смертная, не имею права лгать, как лжет насмешник король, и я хочу сейчас же увезти вас в своей карете, чтобы вместе с вашими
партитурами доставить к принцессе.
- И вы думаете, графиня, что она окажет мне любезный прием?
- Положитесь на меня.
- А если вы все-таки ошибаетесь, графиня, на чью голову падет унижение?
- На мою, только на мою. Я дам вам право рассказывать где угодно, что я похваляюсь расположением принцессы, а она не питает ко мне ни
уважения, ни дружбы.
- Я еду с вами, графиня, - сказала Порпорина и позвонила, чтобы ей принесли муфту и мантилью. - Мой туалет очень скромен. Но вы застали
меня врасплох.
- Вы очаровательны и в таком наряде, а нашу дорогую принцессу вы увидите в еще более скромном утреннем платье. Идемте!
Порпорина положила в карман таинственный сверток, захватила партитуры и решительно села в карету рядом с госпожой фон Клейст, мысленно
повторяя: "Ради человека, рисковавшего из-за меня жизнью, я могу пойти на унизительное и бесплодное ожидание в передней какой-то принцессы".