Она пожала плечами.
— А зачем?.. Раньше она была одинокой и беззащитной, а теперь Вильярд не дает на нее и пылинке упасть. А замок охраняют воины, что считают его своим господином. Сам город, кстати, хоть и варварский, но богатый.
— Значит, — сказал я, — ты решила оставить там службу.
Она помолчала, затем посмотрела мне в глаза твердым взглядом.
— Да.
— Правильный выбор, — сказал я.
— Правда?
— Еще бы, — подтвердил я. — Все, что мне на пользу, правильное. Все, что на пользу другим — неверный выбор, такого товарища нужно деликатно поправить. Если не поймет, можно неделикатно.
— Это как? — спросила она. — Молотом по голове?
— Или головой о молот, — ответил я. — Как гуманист, я всегда даю себе возможность выбора. Не всегда же казнить, можно просто повесить… В общем, ты моя гостья, ходи, присматривайся, а когда что-то надумаешь, только скажи. Жаль, что я совсем погряз в политике и хозяйствовании, а то бы мы с тобой тут всю посуду побили… Но, увы, погряз!
Она покачала головой.
— Не представляю. И надолго?
— Навечно, — ответил я грустно. — Правда, завтра утопываем на справедливую и священную войну, а так все скучный менеджмент. А битвы, сражения, бои, захваты замков, схватки с драконами, ограми, демонами и прочей ерундой… так редко, что и упоминать не стоит.
— Ну да, — сказала она понимающе, — не чаще раза в день?
— Хуже, — ответил я. — Не чаще раза в сутки!
Она фыркнула:
— Как же вы живете в таком тихом болоте?
— Зато я как бы король, — сказал я хвастливо.
— Как бы?
Я кивнул.
— Здесь. А там на севере я фактически король. Здесь же передаю абсолютную власть демократическим путем на основании строго прозрачных и умело подготовленных выборов, прислушиваясь к народному волеизъявлению высших, средних, полусредних и даже мелких лордов.
Перед дверью главного зала я остановился, поймал взглядом всегда настороженного и взъерошенного барона Эйца, начальника охраны дворца, кивком подозвал ближе.
— Дорогой барон, — сказал я. — Это леди Боудеррия, прекрасная и нежная дама, очень чувственная и чувствительная, поэтому устройте ее при дворце так, чтобы ни в чем не знала неудобств.
Он поклонился, но на Боудеррию поглядывал с недоумением.
— А каковы предпочтения у самой… леди?
Боудеррия буркнула:
— Охапку сена на полу. Но можно и соломы.
Он сказал с облегчением:
— Леди, я с великой радостью подыщу вам самое удобное помещение во дворце. Правда, оно на самом верху, это шестой этаж, но, думаю, для вас не составит труда вылезти в окно и спуститься по стене.
Она взглянула на него с подозрением.
— С чего мне в окно?
Он пробормотал:
— Ну, так почему-то почудилось… Вдруг ночью станет скучно, восхочется побродить по темным улицам… А такие мечи, как у вас, уже однажды видел… Да и ваше знакомство с его высочеством говорит в пользу такой дикой идеи…
— Гм, — проговорила Боудеррия задумчиво, — значит, вот какая у сэра Ричарда репутация… Надо от вас обоих держаться подальше.
— А не поздно? — спросил я и, притянув ее к себе, звонко поцеловал в губы. — Дорогой барон, покажите нашей валькирии ее апартаменты. Но не увлекайтесь!
— Не рискну, — пообещал он.
При дворце приют нашли немногие из прибывших героев, остальных придворные торопливо расхватывают, уговаривая остановиться у них. Я отнесся к такой стихийной инициативе благосклонно, пусть разбирают по домам. Хотя дворец состоит из ряда зданий, но и они не резиновые, хотя управителям различными службами при дворе велел угождать полководцам так же, как и мне.
У себя в кабинете разложил карту, с возвращением огромной армии забот прибавится, надо подумать, как и что, пока есть время до неизбежного пира.
Четверть армии оставлена в Гандерсгейме. Еще во время боевых действий я велел на всякий случай укрепить сторожевые башни на побережье, выстроить если не систему обороны, то хотя бы систему оповещения, но три четверти здесь… гм… в Сен-Мари они совсем ни к чему.
— Сэр Жерар! — произнес я громко, не поднимая головы от бумаг.
Сэр Жерар теперь трудится в соседней комнате, дверь в которую всегда широко распахнута, он появился на пороге через пару секунд и замер, внимательный и почтительный, однако и гордый, словно на днях заваливший дракона.
— Ваше высочество?
— Куно ко мне, — велел я. — А пока установить численность и состав вернувшихся войск, разбавить их новобранцами… хотя нет, это в те две армии, что готовлю к броску на север. В общем, влить этих ветеранов, соблюдая пропорции…
— Будет сделано, ваше высочество. Что-то еще?
— Ты это не забудь сделать.
Он поклонился, пряча улыбку. Обычно я обращаюсь вежливо на «вы», но когда в хорошем расположении духа и доволен, то вот так по-дружески, что приятно, но и ответственно, друзья должны понимать с полуслова и делать больше, чем я велел.
Куно явился через несколько минут, трудился он тут же при дворце на первом этаже, где у него целый штат сотрудников, я не успел разобраться с бумагами, как на пороге появился сэр Жерар.
— Барон Крупфельд, ваше высочество.
Куно переступил порог, все такой же высокий и худой, но всегда старающийся казаться поменьше ростом и понезаметнее, что ему прекрасно удается, весь серый, начиная от одежды и башмаков, серолицый и серогубый, даже вместо рта ровная и невзрачная щель.
Пожалуй, самый успешный из тех, кто остался после Кейдана, в прошлом его личный советник, заведовал постелью, королевскими соколами и кухней. Сейчас фактически руководит всеми хозяйственными делами, но старается одеваться так же незаметно, как и раньше, даже взгляд прежний, оловянный, без выражения, что вообще-то, как теперь понимаю, для царедворца немаловажно.
Он поклонился и застыл, страшась побеспокоить сюзерена.
— Куно, — сказал я, не поднимая головы.
— Ваше высочество, — ответил он ровным голосом.
— Куно, — повторил я, — ты заметил, что прибыл народ из Гандерсгейма?
— Да, ваше высочество, — ответил он почтительно. — Как-то… да, заметил.
— Что думаешь?
— Надо устраивать, — сообщил он. — Иначе пойдут драки, дебоши, поединки… Слишком много свободного… в смысле, ничем не занятого люда в столице — плохо. Временами даже опасно.
— Верно мыслишь, — одобрил я.
— Спасибо, ваше высочество.
— Потому, — сказал я, — подготовь все необходимое для переправки их в северные королевства.
— В Армландию? Турнедо?
— Еще дальше, — ответил я таинственно и мрачно. — На ловлю счастья и чинов, в Варт Генц и Скарлянды. Но сперва отбери для аппарата наиболее смышленых, активных и умеющих работать, а не только красиво и отважно проливать благородную кровь. Как свою, так и чужую. Среди военных такие тоже есть. Они как раз самые лучшие работники, понимаешь?
Он произнес бесцветно:
— Да, ваше высочество. Умные и военные — это прекрасное сочетание для идеального работника. Только очень редкая порода.
Я хлопнул себя по лбу.
— Ах да, давно пора создать отдельное министерство по внешним связям…
— Ваше высочество?
— У Кейдана же был орган, — сказал я, — для контактов с другими странами?.. Орган — это такое ведомство. Ах да, это я сам туплю, какие тут связи, понятно же. В общем, с появлением Тоннеля изнеженной изоляции королевству пришел конец, пришло время полной и разнузданной демократии и, хуже того, гуманизма. К нам постоянно засылают шпионов, а мы пока в этом благородном и нужном для страны и свобод личности деле не преуспели.
Он ответил тихо:
— У вашего высочества просто руки не дошли.
— Не оправдывай, — сказал я строго. — Это мой промах и моя ошибка! Хоть и мелкая. Но в нашем деле мелких как бы нет вовсе! Потому надо их наверстывать. И углублять. Расширяя. В общем, подбери людей, которые будут отслеживать все изменения в соседних королевствах.
— Создадим Корпус Шпионов?
— Да, — согласился я, — только назовем его министерством иностранных дел. Как везде и делается. В нем будут шпионы под прикрытием, а голых будем засылать в те закрытые регионы, куда прикрытых не пускают.
Он смотрел пытливо, взгляд ничего не выражает, только на лице предельное внимание.
— Будет исполнено, ваше высочество. На какой день предложить вам кандидатуры?
Я изумился:
— Знаешь, я сетую на кадровый голод, а у тебя людей как будто избыток!.. Завтра сможешь?
Он поклонился.
— Смогу, но не всех. Есть, что живут далеко за городом.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда через три? Или четыре?
— В четыре уложимся, — ответил он. — Прикажете подобрать для них здание в городе?
— Да, — сказал я. — Прикажу. Считай, уже приказал. И натаскать в него всякое, что понадобится для полезной обществу, хоть и тайной, работы. И пусть начинают сразу. А ты за ними присматривай. Я, конечно, тоже буду. За тобой тоже.