В 2862 году по эту сторону Угольного Мешка не было межзвездных кораблей. На другой стороне, в окрестностях Круциса и Столицы, по трековым линиям между звездами к управляемым Спартой мирам курсировал небольшой флот. С каждым годом лояльных кораблей и миров убавлялось. Лето 2862-го для Новой Шотландии выдалось печальным. День ото дня все меньше народу выбиралось за темный купол, защищающий город; к ночи жители неизменно возвращались. Лишь считанные единицы наблюдали восход Угольного Мешка.
Восход Человека в Капюшоне был загадочным и зловещим; силуэт, чрезвычайно напоминающий человека, прикрывшего голову капюшоном, отмечала единственная яркая искра двуцветного глаза. Сейчас Мошка горела так же ярко, как Глаз Мурчисона. Но кто сегодня станет слушать Эдвардса и Поттера и их бредовые рассказы о Мошке? Ночное небо стало полем боя, смотреть на него было попросту опасно.
Война шла уже не за Империю. В системе Новой Каледонии война продолжалась потому, что никак не могла остановиться. Понятия «лоялист» и «повстанец» утратили смысл, но это мало кого волновало, покуда с неба продолжали падать бомбы и подбитые корабли. Астрономический факультет университета по-прежнему возглавлял Генри Моррисси. Он пытался уговорить Поттера и Эдвардса вернуться под защиту Поля Лэнгстона. Однако декан преуспел единственно в том, что Поттер согласился отправить туда жену и двух сыновей. У Эдвардса родственников не было. В итоге двинуться отсюда отказались оба. Моррисси согласился с ними - с Мошкой что-то происходит, - но не верил, что причину можно определить человеческим глазом.
Поттер славился своим маниакальным энтузиазмом. Факультет предоставил им с Эдвардсом оборудование. В основном это были временные, импровизированные приспособления, тем не менее позволяющие получить кое-какие данные. Со стороны Мошки бил лазерный луч невероятной мощности. Создание источника такой энергии представляло собой чудовищно сложную задачу, и пойти на это могли с единственной целью: передать сообщение.
Но самого сообщения почему-то не было. Луч не был модулированным. Луч не менял цвет, не мигал, не менял интенсивности - ничего. Это был чудесный, ровный, невероятно мощный луч когерентного света.
Поттер надеялся, что свечение расширится до какого-то контура, и часами смотрел в телескоп. Эдвардс ничем не мог ему помочь. Его настроение менялось от злорадного, хоть и вежливого, торжества (удалось доказать свою точку зрения!) до проклятий, которые он бормотал, пытаясь исследовать новый «звездный процесс» при помощи непригодного для этой цели оборудования. Сходились астрономы в одном: опубликовать их исследования необходимо, но невозможно.
Однажды ночью ракета взорвалась у самой границы черного купола. Поле Лэнгстона, защищавшее университет, вобрало всю обрушившуюся на него энергию и уберегло город от испепеляющего огня, однако чтобы окончательно распределить адскую ярость по Полю и изгнать, требовалось время. Инженеры отчаянно старались отвести энергию от щита наружу, но генератор перегрелся и превратился в слиток металла.
Инженеры выполнили свою задачу, и все же избежать прорыва энергии не удалось: генератор отключился. Сработали реле, и Новая Каледония осталась беззащитной перед враждебными небесами. Пока Космофлот восстанавливал Поле, миллионное население города увидело восход Угольного Мешка.
– Я должен извиниться, - сказал на следующее утро Моррисси, заглянув к Поттеру. - С Мошкой творится что-то чертовски странное. У вас есть какие-нибудь результаты?
Декан выслушал Поттера и Эдвардса и остановил вспыхнувший ожесточенный спор. Теперь, с появлением слушателя, оба ученых готовы были вести жаркие споры. Моррисси пообещал прислать им дополнительное оборудование и попросил вернуться под защиту Поля, когда его восстановят. В свое время он тоже был астрономом. Он знал, что им нужно.
Недели переросли в месяцы. Война продолжалась, истощая силы Новой Шотландии, приканчивая ее ресурсы. Поттер и Эдвардс продолжали работать, но ничего не достигли, лишь яростно спорили друг с другом, выкрикивая проклятия в адрес предателей из Новой Ирландии.
Лучше бы они оставались под прикрытием щита. Мошка сияла когерентным светом изумительной чистоты. Через четыре месяца после того, как Мошка зажглась, мощность луча вдруг скакнула и осталась на новом, более высоком уровне. Через пять месяцев мощность луча снова возросла. Еще через пять месяцев мощность луча увеличилась еще раз, но Поттер и Эдвардс этого уже не увидели. В ту ночь с неба упал новоирландский корабль; его щит фиолетово светился от трения. Почти над самой землей в щите произошла перегрузка, и он разрушился, высвободив накопленную энергию в едином яростном взрыве.
На равнины и поля за чертой города обрушилась лавина гамма-излучения и фотонов. Поттера и Эдвардса обеспокоенные студенты отвезли в больницу. Поттер умер через три дня. Эдвардс остаток своих дней ходил с ранцем: переносной системой жизнеобеспечения.
В мирах, где часы еще шли, был год 2870, когда на Новой Шотландии случилось чудо. На планету упал переделанный когда-то из торгового межпланетный военный корабль с неповрежденным Полем Лэнгстона и полным боекомплектом торпед. Корабль был подбит в последней схватке, но и восстание на Новой Ирландии в ту пору уже закончилось. Вся система Новой Каледонии присягнула на верность Империи; но Империи же не существовало.
Университет убрал защитное поле. К тому времени многие успели забыть, что Мошка когда-то была маленькой желто-белой точкой.
Большинству было все равно. Вокруг лежал мир, который нужно было покорить; этот мир недавно прошел полное терраформирование, но не более того. Хрупкая привезенная биосфера была почти полностью уничтожена, и от населения планеты требовались все знания и умения, чтобы сохранить Новую Шотландию пригодной для обитания.
Население планеты одержало победу, поскольку иного выхода не оставалось. Вывозить уцелевших было не на чем. Война уничтожила верфи, межзвездных кораблей не стало. Новые шотландцы были одни по эту сторону Угольного Мешка.
Годы шли, Мошка еще более разгоралась. Теперь она походила скорее на бриллиант, чем на звезду, но на Новой Шотландии перевелись астрономы, которым было бы до этого дело. В 2891 году Угольный Мешок казался темным профилем человека в капюшоне. У человека был один ужасный, яркий, сине-зеленый глаз, рядом с которым располагалось небольшое красное пятнышко.
В одну из ночей, когда в небе Новой Шотландии взошел Угольный Мешок, фермеру по имени Ховард Грот Литтлмид было откровение. Он вдруг понял, что Угольный Мешок есть Бог и что теперь его долг рассказать об этом всем и каждому.
Традиционно считалось, что с Новой Каледонии можно увидеть лик Господа; и у Литтлмида был зычный голос. Несмотря на протесты Имперской ортодоксальной церкви, несмотря на протесты вице-короля и мрачные лица университетских ученых, его вероучение распространилось на Новой Шотландии и постепенно вошло в силу. Эта церковь никогда не была многочисленной, но ее члены отличались фанатичной преданностью; у них было чудо, произошедшее с Мошкой, которое не мог объяснить ни один ученый. В 2895 году к Церкви Его Имени принадлежали почти все фермеры Новой Шотландии, хотя в городах у нее было не много прихожан. К слову сказать, в полях трудилась половина населения. Кухни-конверторы давно сломались. В 2900 Новая Шотландия располагала двумя исправными космическими кораблями, один из которых мог совершать посадки на поверхность планеты. Все генераторы Поля Лэнгстона вышли из строя. Времена настали такие, что если устройство, использующее технологии Империи, ломалось, оно ломалось навсегда. Ремонт был никому не под силу. Новая Шотландия катилась к примитивной жизни.
Мошка становилась ярче еще сорок лет. Дети отказывались верить, что когда-то эту звезду называли Мошкой. Взрослые знали, что так было, но не помнили почему. Они называли двойную звезду Глазом Мурчисона, и считалось, что у красного гиганта нет собственного имени. Исторические записи могли бы внести ясность, но университетские архивы не давали достоверной информации: записи в хранилище библиотеки были повреждены мощными электромагнитными импульсами в годы осады. В том, что сохранилось, зияли большие пробелы.
В 2902 Мошка погасла.
За несколько часов ее зеленый свет почти полностью угас; но это могли бы заметить только наблюдатели на другой стороне планеты. Когда Угольный Мешок взошел в эту ночь над университетским городком, с неба на землю глядел слепец.
В течение следующего года ушли из жизни почти все последователи Церкви Его Имени. Пригоршня снотворных таблеток помогла Ховарду Гроту Литтлмиду поспешить на встречу с его Богом… возможно, чтобы потребовать у Него объяснений.
Астрономия тоже умерла. Осталось совсем мало астрономов и еще меньше астрономических инструментов; объяснить исчезновение Мошки никто не сумел. Когда, спустя годы, телескопы обратились к сиявшей прежде Мошке, там был лишь желтый карлик, в котором не было ничего примечательного.