– И ты после этого уснешь?!
– А что я, по-твоему, должен делать? По стенке бегать? – разозлился Женька. – Что сделано, то сделано. Остается только ждать.
– А, может, самим в полицию пойти? С чистосердечным признанием?
– После того, как мы удрали из клуба и приехали сюда?! Никуда я не пойду, – твердо сказал Женька. – И ты не пойдешь. Я не пущу. У меня второго шанса не будет. Я эту стену десять лет прошибал. А теперь в том месте, где я прорвался, хотят натянуть колючую проволоку, прямо перед моим носом. Ну нет.
– Ладно, как знаешь. В конце концов, я только воду принес. Промывать ей желудок была твоя инициатива.
– Э… Да ты, парень, трус… А чего я, собственно, ожидал? Дядя дал тебе сегодня точнейшую характеристику. Самец-производитель. Если тебя посадят, кто же будет за вас, Кирсановых, размножаться? – насмешливо сказал Женька. – А нас, Базаровых, на этой грешной земле не надо. А то, не дай бог, Россия Америку обгонит. По части науки и ВВП.
– Я ведь и обидеться могу, – хмуро сказал Аркадий.
– На дядю не обиделся, а на меня обидишься? Да ты не только трус, но еще и продажный трус. А не хочется тебе стать хоть немного лучше? А, Аркаша?
– Я сделаю вид, что ничего этого не слышал. Пойду водички попью. Увидимся завтра.
И он вышел из комнаты.
– Дурдом какой-то, – пробормотал Женька, накрывшись с головой одеялом и отворачиваясь к стенке.
«Спокойно, спокойно… – уговаривал себя Аркадий, спускаясь по лестнице на первый этаж. – Я ведь знал, что он такой. И все равно меня к нему тянет. Надо терпеть…»
– Не спится?
Он невольно вздрогнул. Внизу, в гостиной, сидел дядя. Перед ним на столе светился планшет.
– А ты почему здесь? – нервничая, спросил Аркадий. – Не у себя в комнате?
– А ты? – насмешливо спросил Павел Петрович.
– Вот, водички захотел попить, – пробормотал Аркадий.
– Водички? Или чего покрепче?
– Ну, там морс или компот.
– Ага. А я вот новости читаю. – Павел Петрович кивнул на планшет.
– А я думал, в «Одноклассниках» сидишь, – попытался пошутить Аркадий.
– Я не жалую Социальные сети.
– Оно понятно. С твоей-то профессией.
– Вот именно, – спокойно сказал Кирсанов.
«А вот взять да и рассказать ему все», – мелькнула мысль у Аркадия. – Пока Женька спит. Ну, поругает меня дядя. Зато отмажет. И за честность поощрит. А Женька… Женька определенно сядет. Дядя ему не спустит. И будет Базаров меня презирать. Он и так презирает, но по-доброму. Снисходительно. Нет, нельзя», – Аркадию стало стыдно. Женька столько пахал, чтобы получить заветный диплом, у Базарова действительно талант. И вот так взять и этот талант сломать, словно сухой прутик о коленку. И выкинуть.
– О чем задумался, Аркаша? – ласково спросил Павел Петрович.
– Да так. О будущем, – туманно ответил он.
– Какую специальность выбрал?
– Хочу стать врачом-педиатром.
– Да, вырождаются Кирсановы, – насмешливо сказал дядя. – Я думал, хирургом, как твой друг.
– Я кровь не люблю, – поморщился Аркадий.
– По-крайней мере, честно. Что мне в тебе и нравится. Ладно, пойду принесу нам обоим компот. У Фени вкусный компот.
Павел Петрович встал и вышел на кухню. Аркадий подошел к столу. И тут у него в душе все оборвалось. Дядя читал новости. А точнее, ту же самую статью, что и они с Женькой. «В семье депутата Госдумы Алексея Чернова случилось огромное несчастье…»
«Как он узнал? – запаниковал Аркадий. – Неужели случайно подслушал наш с Женькой разговор?! Но дядя определенно знает».
Если Павел Петрович и знал, зачем молодые люди приехали в провинцию, то виду не подал. Принес кувшин с компотом, две чашки, налил обоим. Аркадий молча пил компот.
– Пойду к себе, – хрипло сказал он, поставив чашку.
– Ты не заболел? – заботливо спросил Павел Петрович.
– Нет. Все в порядке.
– Ах да! Ты же сам теперь врач! Сам диагноз поставишь, сам вылечишь. Ну что ж. В общем и целом, я доволен.
Аркадий долго еще не мог уснуть. У него в голове все смешалось: ночное происшествие, Женькины издевки, спор за столом, явное противостояние Базарова и дяди, статья в Инете… Аркадий понимал только, что ничем хорошим это не кончится. Слишком уж они разные: отцы и дети. У первых еще не пропала охота молодежь учить, а вторые давно уже не хотят ничему учиться. Тем более у поколения, выросшего при «совке», открывшего для себя Инет уже на старости лет, испытывающего страх перед всем новым. Какие такие ценности они могут передать? Октябрятскую звездочку и лозунг «от каждого по способностям – каждому по труду»? Ага! Сейчас! Прав Женька, сто раз прав. Уважают того, кто больше украл.
На этой мысли Аркадий и уснул.
IV
Когда он проснулся, ему показалось, что огромный дом как будто вымер.
«Куда все делись?» – удивился Аркадий и схватил со стола айфон. Еще так рано! Всего девять утра! Аркадий вскочил и торопливо натянул футболку и шорты.
– Женька! – закричал он, толкнувшись в комнату друга. Базарова там не было, кровать оказалась пуста. – Папа! – закричал Аркадий. – Дядя Паша!
Ответом ему было молчание. Вспомнив события вчерашнего вечера, Аркадий понесся вниз. А не разругались ли все, пока он спал?!
В гостиной Феня собирала со стола посуду. Шестимесячный ребенок сучил ножками на диване. Утро было солнечным, в открытые окна с раздернутыми занавесками лился яркий свет, и в этом свете Феня была так хороша, так свежа и румяна, что Аркадий невольно застеснялся. Красивая, здоровая молодая женщина, которая кормит ребенка грудью, а не подсовывает ему молочные смеси, боясь испортить формы, что может быть прекраснее? И хотя светские львицы, которые составляли круг общения Аркадия Кирсанова, презрительно назвали бы Феню деревенщиной, в ее простеньком ситцевом сарафанчике, с волосами, заплетенными в толстую косу, Аркадий разглядывал эту «деревенщину» с откровенным удовольствием и даже почувствовал приятное волнение.
«Когда я в последний раз был с женщиной?» – подумал он.
– Вам не дует? – испуганно спросила Феня. – Вот, решила проветрить, пока никого нет. Хотите, я окна закрою?
– Феня, почему же на «вы»? Мы с тобой ровесники.
Она мило покраснела.
– Я знаю, тебе неловко, что ты живешь с моим отцом. Он ведь намного старше. Но ничего такого особенного в этом нет. Так что обращайся ко мне, пожалуйста, на «ты» и не парься насчет того, что ты мне мачеха. Так ведь получается? – подмигнул Аркадий.
– Мы с Николаем Петровичем никогда не поженимся, – тихо сказала Феня. – Так что я вам… тебе никто.
«Если бы она была мне никто, я бы за ней приударил», – подумал Аркадий и преувеличенно бодро спросил:
– А где все?
– Павел Петрович на пробежке, Коля в саду, поливает яблони, а ваш друг отправился на озеро, – Феня сбивалась и опять называла его на «вы».
– Зачем?
– Купаться, я думаю, – пожала плечами Феня.
– Ну так и я пойду купаться!
В саду Аркадий увидел отца. Николай Петрович стоял у яблони, держа на весу толстый шланг, из которого лилась вода.
– А… встал… – сказал он, увидев сына. – А вот мы, деревенские, с шести утра на ногах. Трудимся не покладая рук. Хотя твой друг говорит, что мы бездельники.
– Это он не о тебе, он же ясно выразился.
– Лето нынче сухое, – пожаловался Николай Петрович. – Я даже и не припомню, чтобы была когда-нибудь такая сушь. Настоящая экологическая катастрофа. Так что нет моей вины в том, что яблони засыхают.
– Папа! Да что ты на этом зациклился!
– Так ведь вы молодежь, вам виднее. Поучите нас, стариков, как жить?
– Делать мне больше ничего! У тебя своя жизнь, а у меня своя. Я давно уже вырос, папа. Нравится тебе жить здесь – живи. Но давай не будем рассуждать на тему, где лучше, в городе или в деревне и кто полезнее для общества? А? Папа? Я сегодня здесь, завтра на Ибице, через месяц еще бог знает где. Такая уж у меня жизнь. Я не думаю о том, что будет завтра, у меня нет никаких планов. Тем более глобальных жизненных планов, – с улыбкой сказал Аркадий.
– Ну а работать ты собираешься? – с опаской спросил Николай Петрович.
– Собираюсь. Сначала в интернатуру. Мне еще учиться и учиться. А учеба – это относительная свобода. Со студента какой спрос? Как и с интерна.
– Как-то это, Аркаша… безответственно, – пожевал губами Николай Петрович.
– Пойду гляну, как там Женька? – беспечно сказал Аркадий и, насвистывая, пошел к озеру.
Спускаясь с горы на засыпанный песком берег, он увидел в темной воде Женькину голову. Базаров заплыл далеко. Щурясь на солнце, Аркадий стал спускаться на пляж. Торопливо сбросив одежду на песок, он взбежал на мостки и лихо сиганул с них в воду.
– Уф! – выдохнул он, вынырнув. – Холоднющая! Да, это тебе не Мальдивы… Базаров! Ты псих! – заорал он.
Женька развернулся на голос и рванул к берегу. Аркадий поплыл ему навстречу. Выпендриваться было не перед кем, поэтому плыл он обычным брасом, хотя, чтобы покрасоваться перед девочками, мог метров тридцать проплыть роскошным баттерфляем. Бассейн входил в обязательную программу Аркашиного воспитания наравне с изостудией и репетиторами английского и французского. Но Аркадий был ленив, у него имелись так называемые «парадные» выходы, на публику, в домашней же обстановке он предпочитал не надрываться. Базаров, у которого ни один стиль плавания не был поставлен, проигрывал Аркадию на первых двадцати метрах, но потом легко обгонял за счет своей выносливости.