Все, что требуется сделать, — открыть рот и сознаться в этом. Подыскивая нужные слова, она закрыла глаза и опустила руки на блестящую поверхность стола. В ладони полились невидимые импульсы, дающие ей новые силы.
Ей не хочется идти домой в пустую квартиру, дарованную отцом, к бессмысленной жизни, в которой ничего никогда не изменится. Не имеет значения, что Кей Джи дал ей эту должность по своим, неведомым ей, соображениям, как и то, что она приняла ее из чистого упрямства. Она хочет остаться, заслужить уважение — и отца, и Джека.
Когда она открыла глаза, его уже не было.
Тридцатью минутами позже прибыла Джулия с целью устроить ей экскурсию по громадному «Дому Грентема». Нельзя сказать, что она держалась враждебно, даже улыбнулась в ответ на первую попытку Парис сломать лед, но после второй шутки снова захлопнула створки своей раковины.
Откуда ей было знать, что личный секретарь возглавляет клуб поклонниц Джека Меннинга?
Пронзая ее глазами, ставшими прозрачными от наполнившей их непримиримости, Джулия проинформировала ее, что Джек работает больше, чем любой другой в этом здании, что справедливость его никогда не подвергалась сомнению и что он никогда еще ни на кого не наорал. По всем пунктам — пример идеального начальника. Парис решила, что не согласиться будет невежливо, но, несмотря на все ее миротворческие усилия, Джулия больше улыбаться не стала.
Она вежливо продолжала экскурсионную программу, давая пояснения по таким важнейшим пунктам, как составление протокола для отправки факсов и пользование кофеваркой. Парис мысленно пометила для себя выяснить, где поблизости торгуют приличным кофе. Как только они вновь оказались на восемнадцатом этаже, Джулия поспешила лишить Парис своего общества, даже не упомянув о Милсон-Лендинге.
Когда документы не появились и к десяти часам, Парис начала подозревать, что Джек просто забыл оставить инструкции, однако телефонный звонок быстро положил конец этому предположению.
— У меня нет ни единой свободной минутки, — проинформировала ее Джулия. В небрежном тоне слышалось: такой возможности, по всей вероятности, может не представиться всю ближайшую неделю.
— Я могу прийти и забрать документы сама.
— Если бы папки были у меня здесь, но все находите внизу. Я сообщу, когда освобожусь.
И секретарша отключилась.
Парис уставилась на замолчавшую трубку со смесью недоверия и отчаяния. Она не ждала, что Джулия проникнется к ней пылкой любовью за двадцать четыре часа, но и такого откровенного отказа в помощи не предвидела.
Придется действовать самостоятельно.
Вскоре, вооруженная двумя чашками с напитками, она выступила по направлению к комнате Джулии, но внезапно остановилась. Что, если девушка расценит этот поступок как попытку подкупа, жалкий жест с целью завоевать ее дружбу? Может, она не пьет кофе или пьет черный? Единственные работники, с которыми Парис знакома, — старики из руководства. Нельзя ожидать от них полной информации о предпочтениях секретарши в области напитков.
Может, выплеснуть в ближайшую кадку? Ее руки дрогнули, кофе перелился через края чашек. Теплые капли, стекающие по правой ноге, оказались последними в чаше ее терпения.
— Переступи через себя! — приказала она себе и с глубоким вздохом вошла в комнату… Она была пуста.
От неожиданного облегчения на нее напал истерический смех.
— Нет, это просто великолепно, — бормотала Парис, пристраивая чашки на столе, чтобы не разлить остатки. Потянулась через стол за салфетками, чтобы вытереть руки. И тут в поле ее зрения попал компьютер Джулии.
— Милсон-Лендинг, — вслух прочитала она. Наклонилась ближе, чтобы было лучше видно.
— Чем могу служить?
Парис дернулась в сторону. Одна рука автоматически поднялась к груди, чтобы унять забившееся сердце.