– Вполне, – кивнул Гуров. – Ладно, беремся. Посмотрим, что там с этим бедолагой-магнатом Мартыняхиным стряслось. Ну, что, Стас, идем к себе?
– Да уж, пошли уж!.. – засопев носом, горемычно откликнулся тот.
По пути в свой кабинет Лев завернул к информационщикам. Капитан Жаворонков сидел у компьютера, бегая пальцами по клавиатуре. Судя по всему, он выполнял чье-то срочное задание. Выяснив, что примерно через час тот будет свободен, Гуров поручил ему набрать максимум информации об Аркадии Мартыняхине и его «Золотом дублоне». Кроме того, в порядке внеплановой работы попросил найти в сводках о грабежах и кражах такой объект хищения, как редкостной ювелирной работы золотая чайная ложечка.
Когда Лев вошел к себе, Стас в этот момент с кем-то общался по городскому телефону:
– …Да, Лерочка, да! Буду обязательно! – интригующе приглушив голос, с нотками игривости пообещал он своей собеседнице.
Увидев Гурова, Станислав скороговоркой попрощался и торопливо положил трубку. Глядя на приятеля, Лев не мог не рассмеяться – глаза Стаса маслились, как у кота, принюхивающегося к большому-большому куску сала.
– Лерочка – это та самая, «безутешная»? – спросил Лев внешне вроде бы нейтрально, но с заметной долей иронии.
– Ну, предположим… – Крячко с независимым видом пожал плечами. – И что из этого?
– Да ничего особенного… – все так же нейтрально произнес Гуров, садясь за свой стол. – Если не считать ма-а-а-ленького пустячка: на работе надо думать о работе.
– Х-ха! – язвительно парировал Стас, сопроводив это междометие пренебрежительным взмахом руки. – А то я о ней не думаю… Уже и во сне ее вижу, японский городовой!
Включая компьютер, Лев отметил с нарочитой многозначительностью:
– Ну, если уснуть в рабочем кабинете, как это иногда случается с одним из моих друзей, то что еще, кроме работы, может присниться?..
– Лева, хватит язвить! Не так уж часто я тут и дрыхну. Ты мне лучше вот что скажи. С какого боку думаешь подбираться к нашей сегодняшней теме?
– О, это трудный вопрос… – Лев сокрушенно покачал головой. – Мне этот случай чем-то напоминает наше недавнее расследование по антиквару Зубильскому. Тот ведь тоже, если помнишь, преставился при не вполне понятных обстоятельствах. Вот и здесь что-то похожее – ничего вразумительного, одни намеки и многоточия. Ладно, поедем в Миллениум, на месте определимся.
В этот момент к ним кто-то осторожно постучался, и в кабинет вошел рослый капитан лет тридцати. Поздоровавшись, гость представился:
– Капитан Сильченко, звать Борисом, прибыл на стажировку из Самары. Стаж в угрозыске – три года. Мне сказали, что я должен получить у вас инструктаж по порученному мне расследованию.
Предложив капитану сесть на свободный стул, Гуров поинтересовался, что тот сам думает о предстоящей работе.
– …В моей практике что-то похожее уже было, – пояснил Сильченко, вкратце изложив свою точку зрения по поводу предстоящего расследования. – Ломиться напрямую здесь, конечно, нельзя ни в коем случае – есть риск «засветить» ценного информатора. Поэтому я думаю начать с того, что изучу «послужной список» и Кастета, и Твиста, а также сводки о кражах за последние дни. Исходя из этого, надо будет придумать маневр прикрытия, позволяющий и их обоих задержать на законных основаниях, и избежать подозрений в адрес информатора. Думаю для этого задействовать участковых по их месту жительства. Повод? Ну, предположительно – жалоба соседей или там нападение на них самих каких-нибудь «отмороженных гопников»…
Выслушав капитана, Лев одобрительно улыбнулся. Этот опер свое дело знал неплохо да и соображалкой обделен не был.
– Хорошо, Борис, приступай! – в заключение резюмировал он. – Будем на связи.
…Час спустя Крячко наконец-то покончил со всеми положенными бумажными процедурами по мелкомасштабной авиакатастрофе с участием авиамагната Торканова. Гуров к этому моменту успел «перелопатить» уйму интернет-материалов, разыскивая информацию по «Золотому дублону» и Аркадию Мартыняхину (что его удивило – «накопать» удалось не так уж и много). В нескольких словах, окончательно определившись с планами на предстоящий день, приятели почти сразу же отправились в Миллениум. Для поездки взяли служебную «Волгу». Уже не раз возивший их сержант Володька, с особым шоферским шиком и азартом руля по столичным улицам, вполголоса комментировал дорожную обстановку:
– …Ну, что за водилы пошли? Из какого дурдома сбежали?! Ну, вот этот баран – куда, куда он лезет? – Резко ударив по тормозам, Володька быстро ушел вправо, уворачиваясь от белой «Ауди», которая едва не притерлась к ним с правого бока. – Затупок безголовый! Правила движения сначала выучи, а уже потом на дорогу лезь! – крикнул он в окно хозяину «немки» – мордастому брюнету в рубашке пышного, женственного фасона.
Тот, недовольно скривив рот, сделал вид, будто ничего не услышал.
– Да, какой-то напряженный день… – согласился Станислав, покосившись в сторону брюнета. – Мне тоже, пока ехал на работу, от двоих раздолбаев пришлось уворачиваться. Может, сегодня с утра какая-нибудь магнитная буря разгулялась? Кстати, Лев Иванович, поделился бы информацией по Мартыняхину. Что там на просторах Интернета народ гутарит?
Гуров в ответ поморщился и развел руками.
– Информации о нем мизер. В основном сообщения пары информагентств о его кончине. Как уверяют СМИ, чего-то такого, что говорило бы о его близящейся кончине, не замечали даже родственники. Кстати! Обрати внимание на их оперативность: мужик только умер, а в Интернете уже появилось сообщение!
– Ну, это их хлеб! – со знающим видом констатировал Крячко. – Это и все, что они сообщили?
– Нет, почему же? Днем он провел большое производственное совещание. В Миллениум прибыл ближе к вечеру, причем в наилучшем расположении духа. Правда, часу в девятом у него вдруг очень крепко прихватило сердце. Жена даже собиралась вызвать врача. Но ему полегчало, и он дал медицине отбой. А утром в седьмом часу жена забеспокоилась – что это он так долго спит? Подошла, а он уже начал коченеть… Ну, вызвала сотрудников местного райотдела, «Скорую»…
Громко фыркнув, Станислав возмущенно покрутил головой.
– Ну и какого черта гнать нас в этот хренов Миллениум? Судя по всему, Мартыняхин «дал дуба» по причине хлипкого состояния своего сердца. Только и всего лишь!
– Между прочим, антиквар Зубильский умер тоже по причине острой сердечной недостаточности, – усмехнулся Лев, взглянув на приятеля. – И кто-то из нас двоих, если память не изменяет, упирался, что эта смерть – исключительно естественного порядка. Не припомнишь?
– Да, припоминаю, припоминаю… – Крячко изобразил энергичный жест рукой, каковой мог означать: «будь спок – до склероза мне еще далековато!» – Ну, понятное дело, тут в любой ситуации смело можно допустить, что всякий новопреставившийся – жертва чьего-то злого умысла. Но вот знаешь, что меня всегда раздражает? Эта егозливая, подобострастная суета, кстати, в том числе и кое-кого из нашего ведомства – ты догадываешься, о ком это я, вокруг кончины очередного толстосума.
– Да, догадываюсь… – усмехнулся Гуров, с ходу угадав намек в адрес Орлова.
– Иной раз появляется такое ощущение, будто нет в целом мире важнее задачи, чем уход в мир иной очередного магната! А потому мы обязаны бросать все сущее и, задирая штаны, спешить на полусогнутых, чтобы выказать ему свое почтение… Это вот обязательно сегодня надо было поднять по тревоге нас обоих, как будто других дел нет и быть не может? А-а-а! Дурдом полнейший…
Дослушав его спич с ироничной улыбкой, Лев ничего на это не ответил и лишь неопределенно пожал плечами. Глядя в окно, он смотрел, как их авто по виадуку перемахивает через вечно оживленный МКАД, как урбанистические пейзажи столицы постепенно сменяются ландшафтами Подмосковья. Сержант Володька, наконец-то пришедший в нормальное душевное равновесие («ишаки», «раздолбаи», «козлы», «бараны» и прочие нарушители дорожного движения остались где-то позади), неожиданно сообщил:
– Я про этот Миллениум уже не раз слышал много всякого и разного. Мой дядька по матери – его зовут Василий Васильич – строил этот поселок. Он каменщик, как говорится, «от бога». Сейчас мужик уже на пенсии, но покоя ему нет и поныне. Без конца прут заказчики, чтобы именно он выкладывал им фасады домов, там, ограждения. Вот… Он мне и рассказывал, как Миллениум строили и кто там поселился.
– Ну и как же его строили? – с ходу заинтересовался Станислав.
С выражением насмешливого ухарства Володька рассказал о том, что изначально этот поселок должны были строить рядом с селом Трубное. Почему оно зовется Трубное? Да потому, что там с давних пор пошла мода на зависть всей округе выводить над крышей печные дымоходы особым, фасонистым образом. Кто-то выкладывал трубу необычной, фигурной кладкой, кто-то обрамлял ее затейливым коробом из цинкованного железа, например, в форме корабля или паровоза, а кто-то водружал над ней немыслимо замысловатый флюгер или целую скульптурную композицию.