— Сережа, — спросила я, — вам сколько лет?
— Двадцать пять, — слегка растерялся он. Если ему и исполнилось двадцать пять, то не иначе как вчера.
— Вы имеете опыт работы подобного рода?
— Нет, — честно ответил он, теряя недавнюю уверенность. — Я только закончил курсы.
— Ясно, — кивнула я.
— Я вам не подхожу? — с достоинством спросил он.
— Еще как подходишь, — замурлыкала Люська и грозно на меня посмотрела. — Идем-ка, Татьяна Михайловна, пару слов сказать надо. — Мы вышли в комнату, Люська навалилась на меня бюстом и, размазывая по стене, сказала:
— Он нам нужен.
— Ты чокнутая старая обезьяна, — зашипела я. — На кой он тебе черт? Под ногами путаться? Единственное, на что он годен, так это на двухдневный отдых на моей даче.
— Может, так, а может, и нет. Кулаки у него будь здоров, и чему-то его на этих курсах все ж таки учили. Мужик нам нужен, пропадем без мужика. Ты, что ль, кулаками начнешь махать?
В кулачном бою я была не сильна.
— Ладно, — кивнула я. — Делай что хочешь.
— Вот и чудненько.
Мы вернулись в кухню, Серега пытливо взглянул на нас, я выдала улыбку, а Люська сказала:
— Если цена нас устроит, считай, сговорились. О цене Серега говорил деликатно, едва ли не стыдясь, вопрос этот решили быстро.
— Так в чем ваша проблема? — покончив с тарифными ставками, спросил он. Тут опять встряла я:
— Проблема у нас такая: два года назад близкий друг Людмилы Сергеевны сел в тюрьму. — Люська удивленно вскинула брови, выкатив красивые глаза цвета спелой вишни, посмотрела на Серегу и кивнула, а я продолжила:
— Перед тем как отбыть в Горьковскую область, он завещал ей небольшую сумму денег, которая с нашей инфляцией очень быстро растаяла. Людмила Сергеевна, по понятным причинам, прекратила всякие отношения со своим бывшим другом, он же, тоскуя по былому счастью, не прекращает ее беспокоить, маскируя свои домогательства желанием вернуть деньги. Он все еще в местах лишения свободы, но его многочисленные друзья не дают Людмиле Сергеевне спать спокойно. Ваша работа — это скорее не предотвращение реальной угрозы, а некий психологический фактор.
Люська, чуть приоткрыв рот, взирала на меня с уважением, если честно, я и сама себя зауважала.
— Ясно, — кивнул Серега. Было заметно, что ему ничего не ясно.
— В общем, — подвела Люська черту под моей речью, — если кто из этих бандюг сунется, дай ему по морде, чтобы знал, за меня есть кому вступиться.
Однако Серега оказался не таким уж простачком; помолчав, он задал вполне разумный вопрос:
— Я хотел бы знать, этот ваш друг — он сам сел в тюрьму или ему кто-то помог? Люська обиделась.
— Чтоб я любимого человека ментам сдала? Другое дело — обобрать до нитки. Я порядочная женщина. — Люська хмыкнула и плотоядно уставилась на Серегу, тот кашлянул и в поисках спасения воззрился на меня.
— Машина у вас есть? — спросила я.
— Нет, — словно извиняясь, ответил он.
— А права?
— Есть.
— Вот и чудненько, — опять влезла Люська, — будет на твоей «копейке» ездить. Что ж, вроде обо всем договорились, соглашение наше вступает в силу с этой минуты. Надо бы это обмыть.
— Я не пью, — торопливо заверил Серега.
— Людмила Сергеевна имеет в виду чай, — сказала я и сняла с плиты чайник.
Мы стали чай пить, однако и тогда Люська не оставила своих поползновений, смотрела на Серегу со значением и все норовила за руку схватить. Серега мужественно сохранял достоинство и выдержку, сидел подобравшись, словно ожидая удара.
— Я думаю, мы останемся довольны друг другом, — мяукнула Люська, а Серега, наверное, от счастья опрокинул на себя чайник. Чайник, задержавшись на верхней части его ноги, грохнулся на пол, а Серега взвыл, вскочив ошпаренным (слово «как» я по понятным причинам опускаю).
— О господи, — всполошилась Люська. — Очень больно?
Серега, закатив глаза, скрипел зубами, а я скомандовала:
— Снимай штаны,
— Чего? — перепугался он.
— Штаны снимай. Ожог — вещь серьезная.
Через несколько минут успокоенный Серега сидел, прикрывшись моим халатом, нога в аэрозольной пене покоилась на табурете, мы ели пирожные, наш телохранитель бессовестно на них налегал, а я тоскливо думала, что хлопот теперь прибавится.
На следующий день Люська вновь появилась у меня, разумеется, с телохранителем и с порога заявила, что берет месячный отпуск.
— А тебя отпустят? — спросила я.
— А и не отпустят, с моими-то деньжатами я пять таких ларьков куплю.
В Люськиных словах была своя логика, и мне пришлось согласиться. Поскучав минут пять, Люська предложила прокатиться по магазинам, идея мне понравилась, и мы отправились на моих «Жигулях», я была за рулем, а Люська с Серегой сели сзади. Купить мы успели только любимые пирожные, поход был прерван кровавым происшествием. Повинны в этом были Серегина деликатность и недостаток бдительности: он помогал Людмиле Сергеевне выходить из машины, по всем правилам прикрывая ее своим телом, а та, изловчась, прихлопнула ему дверью палец. Серега освободил его дрожащей рукой, глухо простонал и побледнел. Мы поехали ко мне, где я обработала палец, наложила повязку, пообещав, что ногтя он лишится. Серега держался мужественно, Люська извинялась и кормила его пирожными. Если так пойдет дальше, парню желудок она испортит, ну и зубы, само собой. Покончив с пирожными, мы продолжили поход по магазинам, но прошел он как-то вяло: Людмила Сергеевна боялась хлопнуть дверью, а ее телохранитель заметно прятал руки. Под вечер мы вновь оказались возле моего дома, Люська решила ночевать у меня, я против обыкновения согласилась: ее лучше держать на глазах, иначе вслед за Серегой мог появиться еще бог знает кто. Я отдала Сереге ключи от гаража с просьбой поставить машину, и мы с Люськой зашагали к подъезду, телохранитель остался ждать в машине, когда мы, оказавшись в квартире, дважды посигналим светом, что все в порядке. Как только мы вошли в подъезд, сердце мое стремительно дезертировало: возле почтовых ящиков стояли два моих недавних визитера, я попятилась, а Люська, сверкнув улыбкой, пошла прямо на них.
— А вот и наши милиционеры. Так что там с удостоверениями?
— Прикрой рот, — спокойно сказал парень, — и в квартиру топай. Поговорить надо.
— Говори здесь, — ответила Люська, а я вертелась у двери, пытаясь решить: звать Серегу на помощь или не стоит?
— Вам, вообще, чего надо? — сурово спросила Люська, а я, наконец решившись, толкнула дверь и заорала со всей возможной громкостью. Кто-то схватил меня за шиворот и больно дернул, я закрыла лицо руками и заверещала еще громче.
Тут хлопнула дверь, и меня отпустили: в подъезде появился Серега. Он был великолепен. В три счета разделался с первым парнем, поразив меня своими талантами. Это было даже лучше, чем в кино. Беда только в том, что второй парень, вместо того чтобы спокойно дожидаться своей очереди, как положено плохому персонажу в любом приличном фильме, сразу же ринулся помогать дружку, и Сереге пришлось туго.
К счастью, на помощь ему подоспела Люська. Схватив парня за волосы, она сначала задвинула ему коленом по лицу, а потом носком сапога ниже пояса. Парень крикнул и заметно опечалился. Я, пользуясь тем, что на меня никто не обращает внимания, влетела в квартиру и позвонила в милицию. Когда к подъезду подкатила милицейская машина, связанных собственными ремнями парней сдали с рук на руки. Молоденький старательный милиционер побеседовал с нами и скоро отбыл. Оказавшись на родной кухне, мы возбужденно обсудили происшествие, Люська расцеловала Серегу, присвоив ему звание героя, а я обработала ссадину на его мужественном лице и наложила тугую повязку на локоть.
— Наверное, тебе сегодня лучше здесь ночевать, — сказала Люська.
Серега кивнул. Внутренне я была против того, чтобы превращать свой дом в ночлежку, но недавний визит вызвал в груди томление, и я согласилась. Серега позвонил домой и остался. Его уложили в кухне на старом надувном матрасе, который был ему явно маловат, а мы с Люськой устроились на диване.
Ночью меня мучили кошмары, сквозь сон с кухни доносился подозрительный шум, я сунула голову под подушку, как страус в песок, с намерением ни в коем случае не просыпаться.
Утром, открыв глаза, я обнаружила, что Люськи рядом нет, потянулась и пошлепала в туалет. Серега спал на полу, сбив простыни и подушку, занимая большую часть моей кухни, спал, лежа на животе и сладко посапывая. Люська плескалась в ванной, что-то напевая. Заварив себе кофе, я вернулась в постель и через двадцать минут спала как убитая. Разбудил меня Люськин рык:
— Подъем, соня. Завтрак готов.
Я посетила ванную и в халате вышла к столу. Люська разливала чай и светилась изнутри, как электрическая лампочка. Посмотрев на стол, я сказала:
— Ты плохой стоматолог. Люська нахмурилась:
— Почему?
— Нельзя есть столько сладкого. Зубы испортишь.