Василий Макарович оживился.
Похоже, после ресторана муж заказчицы приехал домой к своей пассии, и теперь можно будет задокументировать факт измены. Детектив приготовил свой фотоаппарат и для разгона сделал пару кадров возле машины.
Арсений Михайлович подошел с девушкой к подъезду, но дальше события развивались по неожиданному сценарию: Уколов подержал спутницу за ручку, помог ей открыть дверь подъезда, но не вошел внутрь, а вернулся к своей машине.
На всякий случай детектив запечатлел парочку в момент расставания перед подъездом. Больше ему ничего не оставалось.
Уколов сел в машину и уехал.
Василий Макарович еще раз внимательно оглядел дом и увидел, как в окне на четвертом этаже отодвинулась занавеска. Из-за нее выглянула девушка с лицом печальной лягушки и проводила машину Уколова полным сожаления взглядом.
«Все же я чего-то не понимаю, – подумал Куликов, выезжая на Большой проспект. – Она явно была не против. Почему же он к ней не зашел? Допустим, она не в его вкусе. Но тогда зачем он водил ее в ресторан?»
Он решил, что придется продолжать наблюдение за Уколовым, а пока можно предъявить заказчице отснятый сегодня материал. Завтра с утра пошлет Василису отпечатать снимки.
С утра, однако, не получилось – Бонни съел что-то некачественное и разболелся. Пришлось срочно вызывать ветеринара. Василиса позвонила в половине восьмого и чужим хриплым голосом сказала, что мальчику очень плохо, что ночью выходили четыре раза и что теперь он лежит на полу и едва дышит.
– «Скорую» вызывай! – выдохнул дядя Вася и побежал к ним.
Сначала бросился к гаражу, но передумал – пешком быстрее, и припустил бегом. Но не рассчитал силы, да еще два проходных двора оказались закрыты – въехали новые жильцы, обложили двор плиточкой и поставили кованые ворота, запирающиеся электронным замком. А в одном месте вообще охранник сидел, и как ни просил дядя Вася, как ни умолял – не пустили его через двор.
Так что, когда Василий Макарович, задыхаясь и потирая левую сторону груди, прибежал к Василисе, у дома уже стояла машина с синим крестом на боку.
– Что там, что? – спросил дядя Вася у заплаканной Василисы.
– Сильное отравление! – строго ответил врач, налаживая капельницу. – Если бы еще подольше проваландались, был бы возможен летальный исход! У собаки обезвоживание!
Дядя Вася охнул и опустился прямо на ступеньку лестницы.
Бонни был настолько слаб, что без сопротивления позволил сделать укол в лапу.
– Что давали? – приступил доктор к Василисе.
– Я… я ничего… – глаза ее забегали, – все как обычно…
– Да говори уж, – вздохнул Василий Макарович, – что уж теперь…
– Бонни… он очень любит морепродукты…
– Что-о? – Врач разинул рот. – И вы ему даете…
– Иногда коктейль, знаете – мидии, креветки, кусочки кальмаров и еще там что-то… – затараторила Василиса, – или все отдельно – кальмары, осьминожки маленькие, каракатицу…
– А соус? – деревянным голосом осведомился врач. – Соус какой – «Тысяча островов» или майонез?
– Что вы, как можно! – испугалась Василиса. – Совсем без соуса, только соли чуть-чуть и лимончиком сбрызнуть…
– Та-ак… – протянул врач, – та-ак…
Василий Макарович отпихнул Василису назад и загородил ее своим телом.
– Ну, если любит собака морепродукты, – заговорил он примирительно, – что ж теперь делать… Он же просит…
– А если у вас собака мышьяка запросит, так ее мышьяком кормить? – загремел доктор. – Или трубчатыми костями?
Тотчас раздался грозный вой. То есть это Бонни думал, что грозно рычит, поскольку обижают его хозяйку, на самом деле получалось удивительно тихо, жалобно и совсем не страшно, да еще в конце он пустил петуха.
Василиса снова залилась слезами, доктор перестал ругаться.
– Сколько там пролежали эти морепродукты, – пробормотал он, – мы же не в Японии живем, где рыбу утром ловят, а днем суши из нее в ресторанах подают…
Когда все ушли, Бонни горестно вздохнул и заснул. Василиса собралась в аптеку, заодно решила отдать в печать фотографии.
Она ходила больше часа, Бонни два раза просыпался и пил воду, дядя Вася сидел рядом и гладил его по голове.
Снимки получились четкими и качественными, и Куликов позвонил заказчице.
Елена Максимовна ответила сразу, как будто ждала звонка.
Но только явно не от частного детектива.
– Это Куликов звонит, – представился Василий Макарович.
– Кто? – очень громко переспросила клиентка. Кроме ее голоса из трубки доносился какой-то грохот и скрежет, как будто она находилась на металлургическом заводе.
– Куликов! – повторил детектив как можно громче, стараясь перекрыть эти подозрительные звуки.
– Это какой Куликов? – почти прокричала заказчица. – Из санэпидемнадзора?
– Да нет, частный детектив, – Василий Макарович немного понизил голос. – Вы мне поручили расследование…
– Ах, это… – Елена Максимовна явно поскучнела. – Ну, и что у вас?
– Ну, я вам могу предоставить первые результаты, – бодро доложил детектив.
Он знал по своему опыту, что форма подачи отчета важнее его содержания. Если ты сам заранее настроен на неудачу, то и заказчик будет не в восторге. И наоборот – бодрый тон отчета придает всей работе видимость успеха.
– Ну, я прямо не знаю… – протянула Соколовская. – Честно говоря, так плохо со временем… Ну ладно, вы можете подъехать прямо ко мне на объект? Это новый медицинский центр, улица поэта Цветика, дом четырнадцать…
– Хорошо, подъеду! – с прежней бодростью согласился Василий Макарович.
Улицу поэта Цветика он нашел с трудом. Она располагалась в новом районе на севере города, между улицей музыканта Гусли и проспектом доктора Пилюлькина. Четырнадцатый дом оказался только что законченным кубом из стекла и бетона.
Около этого новенького куба стояла разная строительная техника и копошилась бригада работяг.
И тут же, на этом будничном фоне, Василий Макарович увидел свою заказчицу.
Елена Максимовна работала на контрасте. Она была одета в короткое, очень элегантное серое пальто, узкие брюки и сапожки на высоком каблуке. Как ни плохо Куликов разбирался в женской одежде (Василиса над ним всегда по этому поводу посмеивалась), но даже он сразу понял, что и пальто, и брюки, и сапожки на ней очень дорогие. От каждой ее вещи просто исходил едва уловимый аромат высокого качества и соответствующей цены.
Но вот головной убор совершенно не сочетался со всей остальной одеждой. Потому что на голове у Елены Максимовны был оранжевый строительный шлем.
Вообще говоря, это было неудивительно, потому что госпожа Соколовская стояла в окружении большой группы мужчин в рабочих комбинезонах и таких же оранжевых шлемах перед грудой каких-то огромных ящиков и громоздких металлических конструкций. Тут же рядом стоял самый настоящий подъемный кран.
Куликов подошел к Елене Максимовне и деликатно покашлял, чтобы привлечь ее внимание.
– Вы что кашляете? – взглянула на него заказчица. – У вас грипп? С гриппом незачем выходить на работу! Вы мне весь коллектив перезаражаете! С гриппом надо на больничном сидеть! И почему без шлема? Я не допущу нарушений техники безопасности! Мне и без этого неприятностей хватает! И вы вообще кто? Эколог, что ли?
– Да я Куликов, частный детектив! – напомнил ей Василий Макарович. – Я вам звонил… вы мне расследование поручили…
– Ах, да! – на лицо Соколовской набежала тень. – Вот ведь не ко времени вся эта история… ты что – совсем сдурел?
– Извиняюсь… – пробормотал Василий Макарович. – Но вы же сами мне поручили!
– Да это я не вам, – отмахнулась Елена Максимовна. – Это я крановщику, чтоб его… – Она запрокинула голову и закричала: – Ты что цепляешь? Ты что цепляешь, я спрашиваю? Я тебя самого сейчас так подцеплю… тебе вон ту хреновину цеплять надо!
Дальше Елена Максимовна выдала такую тираду, что бывалый Куликов опешил. Ему приходилось иметь дело с матерыми уголовниками, криминальными авторитетами и преступниками самого разного профиля, но ни от одного из них ему не приходилось слышать такой виртуозный мат, как от этой элегантной женщины.
Соколовская заметила его удивление и пояснила:
– Вы извините, что я так по-простому. Просто крановщик сидит высоко, да тут еще шумно, так до него слова доходят, как до жирафа, а с матом оно куда доходчивее. Этот факт установлен научно и подтвержден многочисленными экспериментами.
Действительно, крановщик понял ее слова, и стрела крана, медленно развернувшись, подошла к металлической арке, под которую вполне мог въехать поезд. Несколько рабочих в форменных комбинезонах вскарабкались на эту арку и подцепили к ней свисавший со стрелы крюк.
– Ну, что там у вас? – проговорила Соколовская.
Василий Макарович, оглушенный грохотом и скрежетом, не сразу расслышал ее слова.
– А вот сейчас я с вами разговариваю! – повысила голос заказчица. – Что вам удалось разузнать про моего непутевого мужа?