Толстяк хрипел и стонал, тяжело ворочаясь в пропитавшейся кровью пыли.
– Отпусти меня, – сказала девушка. Гана разжал руки, и она шагнула к пожилому мужчине. На-Тропе-Войны оглянулся: онолонки так и стояли на одном колене, толстая туземка потрясала тесаком, бормоча что-то неразборчивое. Как только он выпустил Арлею, толстуха бросилась к ней, схватила девушку за руку и потащила в дом.
– Убирайтесь! – громко произнес мужчина с длинноствольным огнестрелом. Вставший рядом с ним Гана поднял оружие, которое отобрал у купца, и прицелился в наемников. На ногах их осталось трое, один прижимал окровавленное запястье к животу. Те, в кого попали топоры, лежали неподвижно.
– И прихватите хозяина, – повелительно добавил мужчина.
Имаджины переглянулись, затем, подняв стенающего толстяка, повели его прочь. Когда они исчезли в конце улицы, белокожий повернулся к туземцам и сказал:
– Этих двоих заверните во что-нибудь и на телеге отвезите к рынку. Сбросьте в выгребные ямы, но только чтобы прокторы Уги-Уги не заметили. Можете взять себе их скальпы. А ты… – он повернулся к Гане. – Скажи-ка мне, откуда ты здесь взялся?
– Диш, он просто шел по улице, когда появились имаджины с купцом, – донеслось сзади, и все оглянулись на Арлею, стоящую в дверях дома. – Воитель приказал схватить меня, а он заступился.
– Вот как… – протянул мужчина и вновь посмотрел на Гану. – Ну что ж… Я должен поблагодарить тебя, парень? Меня зовут Диш Длог, я торговец. Это Арлея, моя дочь, а это, – он указал на белого мужчину в длинном фартуке и с кривой саблей, – Краг, управляющий. Твое имя? Зайдем, выпьешь что-нибудь.
* * *Вслед за хозяином торгового дома Гана вошел в просторную полутемную комнату. Стоял самый жаркий час дня, и все окна были прикрыты ставнями. Под дальней стеной На-Тропе-Войны увидел широкий стол и кресла, между окон высился шкаф с полками, заваленными листами пергамента, свитками и книгами в грубых кожаных переплетах. На стене висело оружие: кинжалы, церемониальный топор туземного шамана, пара перекрещенных двузубцев и несколько длинных духовых трубок, которые гаераки использовали, чтобы метать ядовитые колючки облачной лозы.
– Лили, принеси вина, – велел Диш, и толстая туземка, вошедшая в комнату следом, покинула ее через другую дверь, ведущую в глубину дома. Хозяин кивнул гостю на одно из кресел, но Гана не сел в него, а встал позади, положив руки на мягкую спинку, с любопытством осматриваясь: подобную мебель На-Тропе-Войны видел только пару раз в жизни, на ограбленных им кораблях купцов-воителей; преторианцы пользовались лишь грубо сколоченными табуретами и лавками, а на коралловых островах мебели у пиратов не было вовсе. Диш Длог уселся за стол, положив огнестрел перед собой. Наконец Гана смог хорошо разглядеть хозяина. Владельцу фактории, которая после войны купцов с прайдами гаераков превратилась в самостоятельный торговый дом, было около пятидесяти лет. Он выглядел крепким и много повидавшим мужчиной. От углов рта к подбородку тянулись две жесткие складки.
– Твое имя? – произнес Диш, в то время как его дочь остановилась у окна, посматривая на гостя.
– Гана, – ответил На-Тропе-Войны.
– Преторианец?
Помедлив, пират кивнул. Признание в том, что он преступник с коралловых островов, известный под прозвищем Красный Платок, могло навлечь на него гнев местных торговцев. На-Тропе-Войны знал, что туземный монарх Уги-Уги имел свою стражу, которую ему позволял держать король Суладарский. Стражники эти – их еще называли прокторами – не только охраняли хозяина, но и следили за порядком в Туземном городе. По закону они должны были ловить преступников и после суда либо отправлять на плантации или в тюрьмы, либо казнить, хотя на деле многие откупались от туземного монарха. Но к пиратам было иное отношение: если Уги-Уги узнает, что в его владениях объявился Красный Платок, то немедленно прикажет схватить его.
– Ты не местный. Где жил раньше, чем занимался? – спросил Диш.
Гана заметил, что хозяин все пристальнее вглядывается в его лицо.
– Жил на Салионе возле пролива Боранчи, – сказал На-Тропе-Войны, назвав один из самых крупных из островов Претории. – Собирал раковины парусных моллюсков и живой жемчуг. Иногда нанимался матросом на…
– Салион… – перебила Арлея. – Диш, это ведь тот самый остров, на который Тулага отправился, чтобы схватить королевского убийцу…
Когда дочь хозяина заговорила, Гана повернул к ней голову, и Диш Длог во все глаза уставился на него.
– Кто такой Тулага…
Гана не договорил. Стоящее позади стола кресло громко скрипнуло. Диш поднялся, схватив огнестрел.
– Ты – сын Безумца! – объявил он. – Пришел забрать деньги?!
– Нет, погоди… – начала Арлея. Ствол огнестрела дернулся вслед за Ганой, который, присев, скользнул вдоль стола. На-Тропе-Войны выпрямился, вскинув отобранный у купца двуствольный пистолет. Они замерли: огнестрел хозяина почти касался груди гостя, а тот целился в лоб Диша Длога.
– Сын Безумца… – прошептала Арлея изумленно. – Ну конечно! Вот почему на улице мне казалось, что я уже видела…
– Я не понимаю, – сказал Гана. – Кто такие эти Безумец и Тулага?
Дверь раскрылась, в комнату шагнула туземка-повариха с подносом, на котором стояли плетеная бутыль, два стакана и тарелка с прозрачно-зелеными сочными ломтями засахаренных перцерей. Увидев поднятое оружие, она, ни слова не говоря, подалась назад и исчезла в коридоре. Через несколько мгновений из глубины дома донесся ее голос, зовущий кого-то.
– Что бы там ни было, – произнес На-Тропе-Войны, – я ничего не знаю ни о каких деньгах и пришел сюда не за ними.
– Так для чего ты пришел? – спросил торговец.
– Опустите огнестрелы! – велела Арлея, делая шаг к ним. – Диш, может быть, это не он…
– Может быть? Приглядись к его лицу сбоку, – ответил хозяин.
До сих пор Гана ни разу не видел свой профиль в зеркале. Хотя, конечно же, ему приходилось касаться лица, иногда ощупывать его… На-Тропе-Войны знал, что нос у него прямой и как бы продолжает линию лба, губы – тонкие и обычно крепко сжаты…
– Длог-Дарейн, – произнес он. – Вы двое изображены на щите у двери. Ты решил, что я…
В комнату ввалился управляющий Краг с саблей в руке. Должно быть, оба охранника-онолонки сейчас везли тела убитых наемников к городскому рынку, а иначе повариха наверняка позвала бы их.
– Что происходит? – спросил управляющий, делая шаг в сторону, чтобы позволить войти толстухе, вновь вооруженной своим тесаком.
– Арлея! – сказала та. – Мой девочка не ранен? Сюда, иди к Лили!
Качнув головой, дочь хозяина осталась стоять на месте. Диш Длог произнес:
– Краг, этот метис никого не напоминает тебе?
– Ну… – начал управляющий, мелкими шагами приближаясь к Гане.
– Приглядись к его профилю.
Уже обойдя стол, управляющий остановился, выпучив глаза.
– Небесный Зев! – воскликнул он, опуская саблю. – Это же Тулага… Нет, не может быть. Слишком молодой. Его сын…
Лили пробормотала туземное проклятие и сделала жест левой рукой, коснувшись ладонью своих губ, а после быстро отмахнувшись, будто отгоняя древних островных демонов. Гана, искоса наблюдавший за происходящим и внимательно слушавший все, что говорится вокруг, наконец принял решение.
– Сейчас я уйду, – объявил он. – Краг, стой на месте, иначе я выстрелю в твоего хозяина. Диш Длог, не шевелись. Даже если ты первым нажмешь на курок, я услышу щелчок. Успею выстрелить.
Он попятился, не опуская пистолета, чьи стволы были по-прежнему направлены в голову торговца, боком дошел до двери и покинул здание фактории.
Глава 4
Дворец суладарского короля оставил Гельту де Алие равнодушной. Вся ее недолгая жизнь прошла в Большом Эрзаце, а после него мало какая из человеческих построек способна впечатлить. Но Экуни Рон понравился принцессе. В нем не было необузданной страстности и силы, как в дикаре-пирате, зато его утонченные манеры, вежливость и сдержанность пришлись по душе Гельте.
После того как пират уполз по коралловой стене, принцессу обступили дворцовые стражники. Вскоре прискакали несколько всадников и прибыл паланкин, который несли четверо здоровяков-туземцев. Рон распахнул дверцу и усадил невесту на затянутое зеленым бархатом сиденье.
– Теперь вы можете ничего не опасаться, – произнес принц, склоняясь над паланкином. – Все позади.
Этот человек внушал спокойствие своими уверенными манерами. Рядом с ним – тем более когда вокруг были еще и вооруженные слуги – девушка чувствовала себя в безопасности.
Лошади принца и Трэна Агори находились у склона под присмотром стражника. Носильщики осторожно подняли паланкин, и процессия двинулась по дороге, которая начиналась возле портовой администрации, а заканчивалась у ворот королевского дворца.