А другому всё даром в руки.
Нет правды на Земле. И не нужно. Слишком скучно было бы, если б по правде и по заслугам. И пусть думают что хотят о Божестве и справедливости. Какое дело Ему до мнений смешных существ. Вот ведь и сами люди не заботятся, что о них думают муравьи, например. Хотя понаблюдать возню в муравейнике им иногда забавно.
А ведь муравьи гораздо ближе к людям, чем люди – к Божеству. Муравьи и люди – существа одного прядка, а с Господствующим Божеством им мериться куда нахальнее, чем пылинке – с Солнцем.
И все-таки… Сколько бы ни сравнивать людей с муравьями, но ведь и ворошить муравейник – не самое почтенное занятие. Ну не то что бы Оно стеснялось – стесняться Ему не перед кем, но все-таки немножко смешно вот так подталкивать мяч в полете. Словно Оно – шаловливое дитя, а не всемогущее Божество.
* * *
Вадим ударил спокойно – потому что наверняка.
И мяч со звоном врезался в штангу.
Глазам не верилось: врезался в штангу! Хотя Вадим бил наверняка, вовсе не пытался попасть в самый угол. Наоборот, страховался. С трехметровой близи лишь бы мимо вратаря попасть – тот и шевельнуться не успеет.
После такой непрухи хочется упасть на газон – и не видеть ничего. Никогда больше не играть – ни в мяч, ни даже в городки какие-нибудь.
Он и упал. Потому что пришла мода на раскованность чувств. Кричи, падай, колоти кулаками землю, собственную голову, спины и плечи соратников и друзей – друзья и зрители простят и поймут. Не поймут чувств в себе. Да и картинка телевизионная неинтересная, когда человек в себе.
Упал, покатался по зеленому газону – но через минуту встал успокоенный и затрусил играть дальше.
* * *
Не то что бы Оно стеснялось или стыдилось – но получилось неудачно. Вот так же все Его вмешательства, все внезапные порывы совершить чудо оборачиваются такой же неловкостью, таким же ребячеством.
Во-первых, Оно испортило Себе удовольствие: собралось посмотреть, кто кого переборет, чья страсть сильнее, а не убеждаться по мелкому поводу в Своем могуществе. Что Оно доказало? Что самосвал сильнее любого силача? Никому и не интересно смотреть борьбу силача с самосвалом.
И так ведь во всем: все борения интересны тем, что исход их неясен. В этом смысле вся Вселенная – словно огромный стадион. А станет Оно вмешиваться со Своим всемогуществом, всякий интерес сразу пропадет. Все равно что заглянуло бы Оно в казино и принялось бы останавливать шарик на нужной цифре: скучнейшее занятие получилось бы – не лучше чем театр.
Во-вторых, интересный момент – насчёт стыда. Некого Ему стыдиться – и это замечательно. Но как живут планетяне, которым приходится все время считаться – с окружающими, с их разнообразными мнениями? Сделал – и думай, как на тебя посмотрят, одобрят или не очень? Жуть! И никакой свободы.
Ну пусть они там и толкаются, раз Оно попустило им расплодиться. Зато тем полнее чувствует Оно Свою свободу – по контрасту.
* * *
Денис всегда болел за «Зенит» – с детства. И даже в такой игре, когда победа ничего не меняет, все равно хотел, чтобы «Зенит» выиграл. Поэтому в миг перед неотвратимым голом давление у него подскочило, адреналин выплеснулся – а когда мяч врезался в штангу и отскочил, наступило блаженное расслабление, которое и называется счастьем. И он даже успел подумать, что это он – да-да, именно он! – своим страстным желанием отклонил мяч в штангу. Потому что даны ему Богом особенные способности и постепенно начинают проявляться.
И надо ж было в этот самый момент заглянуть отцу!
Игнатий Игнатьевич не понимает, как его сын, интеллигентный, стало быть, мальчик, может смотреть футбол?! Не только интеллигентный, но теперь уже и религиозный.