Такой красивый – жена любить. Поклонись Аллах. Мы нация не смотрим. Поклонись Аллах – будешь мне брат.
И ушёл, ступая мягко. Такой походкой легко ходить по горам.
Клава не знала, что свой слишком ломаный язык он немножко выдумал как поэт: потому что патриот не должен слишком знать ненавистный язык врага!
Ночью Клаве приснился не её Виталик – Муса.
Муса её уносил, она отбивалась, он смеялся:
«Ты – кричать, я – хватать. Каждый свой. Надо практик!»
* * *
Мелкие планетяне заняты исключительно собой. Те, которые считают себя разумными и склонны к абстрактному мышлению, иногда ненадолго отвлекаются и воспаряют мыслями к Богу – такому, каким они Его воображают – и к смыслу жизни. Но быстро возвращаются к своим промыслам: поесть и размножиться. И это их занимает! А когда им нужно нечто возвышенное, они создают искусство, в котором воспевают занятия размножением, а заодно и еду вместе с питьем.
А Господствующее Божество личной жизни лишено совершенно. Оно обречено наблюдать за суетой всевозможных существ.
Иногда даже вмешиваться со скуки. В определенном смысле это интересно. Как интересно сидеть на трибуне, когда играется хороший матч. Но матч всегда заканчивается финальным свистком и публика расходится по домам и барам. А если бы заставить смотреть футбол непрерывно?! Взвыл бы и самый яростный болельщик.
Иногда болельщики вмешиваются: кидают на поле разные предметы – от петард до пустых бутылок. Божество тоже иногда вмешивается. Но ещё менее регулярно. Чтобы не потерять остатки интереса к бесконечной игре.
Каково это – заниматься собой? Божество видит насквозь любое существо, знает все тайные помыслы и скрытые чаяния – но Оно не испытало Само, что значит чаять, что значит несбыточная надежда, что значит страх ожидания неминуемого конца – и потому не в силах Оно по-настоящему понять, что же это значит – заниматься собой? Да, Оно довольно-таки всемогуще и абсолютно всеведуще – и фактически лишено Самого Себя.
Что бы Оно чувствовало, воплотившись в Клаву, которая каждую минуту может быть разоблачена? Божество знает, что Ему всегда гарантировано бессмертие, что невозможно Его ни ранить, ни причинить боль – и как же существовать, если гибель грозит каждую минуту, что враги могут предать мукам, которые хуже смерти?! Как же ей хватает храбрости рисковать каждую минуту собой?! Господствующее Божество никогда и ничем не рисковало, Оно не знает, что это такое. Зато и лишено собственной жизни и занято только тем, что наблюдает страдания и риски малых существ.
А если попробовать?! Если однажды решиться?!..
* * *
Импорт – дело рискованное. Сергей Пустынцев вез в Петербург и дальше в Россию обыкновенные фрукты, а страсти вокруг бушевали почти как вокруг фрахтов оружия и наркотиков. Потому что в мире гораздо больше фруктов, чем покупателей на них, особенно в обедневшей России.
Страсти молодят, если бы не доходили до смертоубийства.
А так пришлось привыкать бояться. В прошлой скучной и бедной жизни Пустынцев никого и ничего по-настоящему не боялся, а теперь привыкал чувствовать себя дичью, в которую каждую минуту может пустить пулю вездесущий и безжалостный охотник.
После того, как Пустынцев встретил в маленьком кафе подростка, который предупредил о покушении прямо ближайшим вечером – и предупреждение сбылось, Пустынцев стал бояться вдвойне.
Он вспоминал мальчишку из кафе – и желал его найти.
Чтобы порасспросить подробно про своих убийц. Он заглядывал почти каждый день в то кафе – но не встречал ни мальчишки, ни девочки, которая была с ним. Девочка, кстати, высокого класса. Такую стоит поискать саму по себе.
Но не встречал. И бармен ничего не знал о них – случайная парочка, не завсегдатаи.