Беру на себя смелость утверждать, что идиоты всех мастей, далекие от профессионализма, те самые, которые могли заблудиться в незапертом туалете, не раз бросали тень на нашу благородную профессию, а средства массовой информации, раздувая до небес наши промахи, поспешили представить ее в самом невыгодном свете. Нас изображали этакими помятыми, пропахшими табаком и чесноком, малограмотными типами в захудалом «шевроле» выпуска 1972 года, за который мы до сих пор не расплатились.
И снова все рассмеялись и захлопали.
— Я здесь для того, чтобы сказать вам: этот образ — жалкая карикатура. В области частного сыска больше нет места дилетантам. Мы приближаемся к 2000 году. Конкуренция сметет, отбросит тех из нас, кто не превратится в профессионалов в высоком смысле этого слова.
В современном технократическом обществе преступность распространяется наподобие опасного, непрерывно мутирующего вируса. Мы должны быть хорошо вооружены, чтобы справиться с теми трудными задачами, которые ставит перед нами жизнь, испытывая нас на прочность.
Стать профессионалами — вот к чему я призываю вас сегодня. Я хотел бы достучаться до ваших сердец, чтобы вы в полной мере осознали свой высокий долг: по первому зову быть готовыми прийти на помощь ближнему, защищая его любой ценою — даже ценою собственной жизни.
И в этой схватке не на жизнь, а на смерть ваши шансы увеличиваются прямо пропорционально степени вашего профессионализма.
Абсолютная тишина в зале снова взорвалась аплодисментами. Роман жестом приостановил овацию и закончил:
— Ну вот, собственно, и все, что я хотел сказать вам. Оставшиеся полчаса я бы предпочел посвятить ответам на ваши вопросы, прежде чем вернуться в Солт-Лейк ночным рейсом.
— Еще один звонок на второй линии. Брит! — позвала секретарша.
Брит бросила взгляд на стенные часы. Десять минут четвертого. Может, это тот самый звонок, которого она ждет?
Оставив чертежную доску, она кинулась к своему столу.
— Брит Лангфорд слушает.
— Мисс Лангфорд, говорит Диана из Союза юристов.
Сердце Брит ушло в пятки. Вдруг секретарша скажет, что они не смогут взяться за ее дело?
— Д-да? — произнесла она, чувствуя, что во рту у нее все пересохло.
— Не вешайте трубку. Соединяю вас с лейтенантом Луфкой.
— Мисс Лангфорд? Говорит Роман Луфка. Из того, что мне рассказала Диана, следует, что у вас серьезные проблемы.
Глубокий голос с акцентом, который свидетельствовал, что образование его обладатель получил на Восточном побережье, удивил ее так же сильно, как и звучавшая в нем уверенность в обоснованности ее страхов. Полиция до сих пор не проявляла к ней особого интереса, а тем более — сочувствия.
— Мне становится не по себе каждый раз, когда я вынимаю почту. Когда пришло первое письмо, я подумала, что это, должно быть, какая-то гнусная шутка, но для шутки это тянется слишком долго. Я позвонила в вашу фирму, потому что дошла до полного отчаяния.
— Рад, что вы сделали это. Не могли бы вы встретиться со мной в офисе лейтенанта Паркера, скажем, минут через двадцать?
Она вздохнула с облегчением.
— О да. Значит ли это, что вы возьметесь за мое дело?
— Да.
— Благодарю вас. — Ее голос дрогнул.
— Не за что. До скорой встречи.
Он первым положил трубку. Слава Богу, ей помогут!
Роман въехал на желтовато-коричневом «форде», которым пользовался для работы, на подземную автостоянку муниципального суда и, поднимаясь на третий этаж в кабинет лейтенанта Паркера, успел обменяться рукопожатиями с дюжиной офицеров.
Начальник бюро расследования говорил по телефону. Роман жестами попросил разрешения поработать с картотекой. Паркер поколебался, но затем с безнадежным вздохом кивнул.
Клиентка еще не появилась, и Роман решил начать без нее.
Лэм, Ламоро, Ландау, Ландриган, Лангфорд. Роман вытащил досье и сел за стол.
Его взгляд сразу наткнулся на копию фотографии с паспорта и большую цветную фотографию туристической группы на ступеньках собора Святого Петра в Риме.