– Нину пригласил во Францию месье Дюшан, насколько мне известно. Мы виделись на выставке, – ответила она, с тревогой глядя на сына. – Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь?
– У меня в голове все перемешалось. Расскажи мне о Нине…
* * *За ночь намело столько снега, что Сиур едва смог выехать. Скованный холодом город был девственно бел и безлюден…
Зато в офисе было тепло. Влад сидел перед экраном монитора и занимался видеонаблюдением.
– Как раньше народ без видеокамер обходился?
– Нормально обходился, – ответил Сиур. – Кофе будешь?
Влад кивнул. Что бы ни случилось, аппетит у него оставался прекрасный.
– Горский не звонит… Не нравится мне это! Как он там?
– Позвонит, куда денется?
– Я сегодня связывался с Никитой, у него вроде все в порядке, – доложил Влад.
– Что значит «вроде»?
– Валерия немного хандрит. Кашель, страхи. С зеркалом что-то случилось… расплавилось…
– Не понял?
В воображении Сиура сразу возникла картина Корнилина «Натюрморт с зеркалом», с которой, собственно, и началось их более близкое знакомство с Никитой и Валерией. Вспомнился их подмосковный дом, старый сад, лес вдали…
– У них там чуть пожар не случился, – продолжал Влад. – Слава богу, все обошлось.
– Это какой должен был быть огонь, чтобы зеркало расплавилось?
Ему стало не по себе. Кажется, затишье подошло к концу. Но ведь им самим надоели бездействие и неизвестность! Почему же теперь неприятный холодок подступает к сердцу?
– Ты мне еще не рассказал о Лиде…
– В деревне, кажется, все нормально, – неуверенно пробормотал Влад. – Мне голос ее показался странным, а так… ничего.
Мобильной связи в деревне не было, и Лиде пришлось идти на почту. Голос девушки в трубке казался тихим и невероятно далеким…
Лиде тоже было плохо слышно, и приходилось то и дело переспрашивать. Ну что тут особенного скажешь? Все хорошо… Все здоровы… Дед Илья уже ходит в лес со своим ружьем, Иван лежит на печи и составляет план поиска сокровищ, баба Надя печет пироги и всех держит в строгости. Элина понемногу оживает… Никто чужой в лесном доме не появлялся. Вокруг тихо, дороги занесло снегом…
Но кое-что Лида утаила. В сердце ее после отъезда Сергея поселилась тоска. Откуда ни возьмись явились страшные мысли. А что, если он забыл ее? Встретил там, за границей, свою тощую Лили, и… поминай как звали. По ночам ей стала сниться Алена, иссиня-бледная, с запавшими глазами…
«Думаешь, я отдам тебе его? – шептала она. – Думаешь, твоя взяла? Дура бестолковая! Святая сестричка… И тебе греха захотелось? Разве не знаешь, что любовь самый великий грех? За него в пекле огненном гореть будешь! И никто тебя не спасет. Никто… Любовь – пламя адское, неутолимое, его ничем не погасить. Сгоришь ты в нем, как я сгорела… И Марфа тебе не поможет! Нет ее больше, Марфы… И меня нет. Ты одна осталась…»
Алена хохотала, блестя зубами, закидывая красивую голову. Потом вдруг являлся Лиде гроб и в нем Алена, тянущая к ее горлу серые, тронутые разложением руки с длинными ногтями…
Лида кричала, но из ее сомкнутых уст не раздавалось ни звука, как это бывает в кошмарном сне. Ей хотелось проснуться, но что-то давило на грудь, не давало вздохнуть, раскрыть глаза… По утрам Лида долго не могла успокоиться и встать с постели. Она похудела, извелась. Только Элина своим присутствием разгоняла ее печаль. Они часто сидели вместе у окна, глядели на заснеженный лес…
Об этом в телефонном разговоре с Владом Лида умолчала. Но полный невысказанной грусти голос поведал ему больше, чем слова. Горский уехал не куда-нибудь в соседнюю деревню и даже не в Москву. Он уехал во Францию, где все другое – города, дома и люди. Там другая жизнь и другие женщины, которые по-другому одеты и по-другому любят… Вернется ли он оттуда? Бог весть…
– Должен вернуться, – сказал Сиур. – У нас с ним договор. Он мужик крепкий, не подведет. Только бы глупость какую не сотворил сгоряча!
– Ты что, мысли читаешь или я вслух думаю?
– И то и другое. Ладно, давай приниматься за работу…
Поглощенные делами и заботами, они не успели опомниться, как за окнами стемнело. По дороге домой заехали в супермаркет, купили вина и закуски. К ночи мороз усилился, в лицо дул ледяной ветер. Они складывали пакеты с едой в машину, когда зазвонил мобильный.
Сиур знаком показал Владу, что это Горский. Тот облегченно вздохнул.
Новостей у Горского было хоть отбавляй. Во-первых, он узнал, кто продал ему медальон.
– Мари? Кто такая? Откуда у нее подвеска? – спросил Сиур.
– Я бы сам хотел узнать. Мари исчезла… куда-то уехала. Но я знаю ее адрес.
– Нужно разыскать ее…
– Попробую. И еще: у Мари была статуэтка Будды. Я видел ее на фото…
Сиур не поверил своим ушам. Честно говоря, он не особенно надеялся, что Горскому удастся получить какие-то важные сведения.
– Статуэтка? Но тогда… Мари может уже не быть в живых…
– Я тоже об этом подумал, – согласился Горский. – Фото я на всякий случай взял, вышлю вам по электронной почте. Есть кое-что еще! Нина Корнилина приехала во Францию по приглашению некого месье Дюшана. Она привезла с собой дневники Артура…
Сиур выслушал подробности не перебивая. Когда Горский сделал паузу, чтобы передохнуть, он спросил:
– Где дневники? Ты видел Нину? Говорил с ней?
– Нет…
– Почему? Вот чудак! Это же надо было сделать в первую очередь!
– Нина умерла, – сказал Горский. – Она плохо себя чувствовала в последнее время. Я говорил с ее доктором. У нее была депрессия, слабое сердце, ну и…
– Что?
– Доктор сказал, что она принимала снотворное. Таблетки плохо ей помогали, и она увеличивала дозу. В тот вечер… Нина приняла их слишком много. Ей удалось наконец уснуть… вечным сном.
– Ты в это веришь?
– Доктор сказал, что смерть Нины не вызвала никаких подозрений ни у него, ни у полиции. Обычная передозировка. Но я так не считаю. Она написала статью в журнал, используя материалы из дневников Корнилина… и вскоре выпила слишком много снотворного! Странное совпадение, тебе не кажется?
– Кажется…
– Это еще не все. В доме, где жила Нина, не нашли никаких дневников Артура! Их и след простыл. Однако полиция уверена, что знаменитых «записок Корнилина» вовсе не было, что это рекламный трюк, выдумка издателей и загадочной вдовы с целью сорвать куш побольше. Ты представляешь? Многие здесь думают так же.
– А ты?
– Я-то не сомневаюсь: дневники были, – заявил Горский. – Были! Из-за них Нина и погибла. Ее смерть не случайна…
– Жаль, – огорчился Сиур. – Все ниточки обрываются прямо у нас перед носом.
– Осталась статья, где использованы записи…
– Ты читал статью?
– Разумеется… Только не ждите от меня комментариев… Я пока не готов это обсуждать.
Сиур думал, как предупредить Горского об опасности так, чтобы тот понял всю серьезность положения.
– Теперь ничего больше не предпринимай. Ты меня понял? Ни-че-го.
– Как? А Ерофеев? Я еще не проверил адрес, который он дал мне…
– Послушай, – Сиур старался говорить спокойно. – Ты ни в коем случае не должен идти по этому адресу.
– Но ведь раньше мы договаривались…
– Раньше я ничего не знал о Мари, о статуэтке, о смерти Нины Корнилиной. Адрес Ерофеева – это ловушка, капкан! Не вздумай сунуть туда нос…
Глава 5
Избранный медленно пробуждается от своих снов. Еще несколько дней и ночей пройдет, прежде чем северная роза утвердит великую тьму…
О странник, заблудившийся между мирами, приди в мои объятия в час, когда одинокая комета сгорает в черной глубине неба! Когда, рожденная во время луны, вновь разгорается битва мрака! Объединяются два сердца, меч и кубок вновь встречаются… Дьявол над землей, Ангел преисподней застыл, слушая песню пророка: дрогнет ли луна, разгорится ли летящее пламя, одержат ли победу орел и солнце?..
Начало и конец подобны колесу, вращающемуся в Пространстве Тьмы в глубине великих вод…
Вадим вскочил и сел, утирая испарину. Снова вернулись ужасная головная боль, ночные кошмары.
В приоткрытую балконную дверь дуло ледяным воздухом и снегом, но он не чувствовал холода. Лицо горело, сердце билось частыми толчками. На столике напротив его постели стояла фотография Евлалии – та самая, из квартиры Тины[6]. Она сделала ему сказочный подарок – теперь глаза Евлалии сияли перед ним, черные, как безлунная ночь, а губы слегка улыбались… Он бы все отдал за один их поцелуй…
– О, Евлалия, если ты меня покинула… то и я хочу туда, где над нами будут шуметь деревья и шелестеть в мягкой траве дожди. Зачем я блуждаю в этом холодном мире один, без тебя? Приди же за мной, возьми меня за руку и уведи в страну вечного молчания… Я хочу быть с тобой – под любым солнцем или в полной тьме, лишь бы ощущать твое дыхание, слышать стук твоего сердца…