— Уж не склонны ли вы трактовать все слишком по-своему?
— Что вы имеете в виду?
Изабель не стала обращать внимания на жесткий тон вопроса и продолжала:
— Существуют некие данности. Король он, а не вы. И в этом между вами очень большая разница.
— Не нахожу! Мы оба Бурбоны, он и я!
— Но не вы внук Генриха IV, и к этому различию чувствительны все, даже самые непросвещенные жители этой страны. В общем, если я правильно поняла, то вы в дурных отношениях с судейскими, и в еще более худших со двором. Подведем итог: что принесло бы вам удовлетворение и, по вашему мнению, соответствовало бы вашему достоинству принца Франции?
— Жезл коннетабля. Он дал бы мне преимущество перед любым другим принцем крови при командовании армией.
— Черт побери! Однако вы требуете немалого!
— Он принадлежит мне по праву! Я в родстве с королем, и я самый великий полководец нашего времени.
— Уверенности в себе вам не занимать! И по праву! Но что вы скажете о союзе, который был заключен вами с испанцами? Жезл с королевскими лилиями не предназначен для того, чтобы украшать им испанскую армию! Думаю, этот жезл, как Экскалибур[3], способен по собственной воле укрыться в скале и недвижимо лежать там в ожидании достойного героя.
— Я говорю с вами о серьезных вещах, а вы мне рассказываете какие-то сказки!
— Сказки воистину кладезь мудрости. Жезл коннетабля — это все, что вам нужно для душевного покоя?
— Издеваетесь, что ли? Вы, похоже, забыли, что мы с братом были несправедливо заточены в тюрьму! Я считаю, что регентша должна возместить нам это и принести извинения. Считаю, что соратникам, сражавшимся вместе со мной, тоже нужно воздать по заслугам!
— И во сколько вы оцениваете их заслуги?
— Сто тысяч ливров де Немуру и столько же де Ларошфуко!
— Де Ларошфуко? А красота госпожи вашей сестры, несравненной богини, для него недостаточное вознаграждение?
— У него сожгли замок. И это не единственная потеря, которую он понес.
В самом деле, список требований был так длинен, что Изабель чуть было не заснула во время чтения, а принц перед тем, как начал его читать, предупредил, что не позволит себя прерывать. Изабель его и не прерывала, и он дочитал свои требования до конца, и, когда закончил, она только вздохнула:
— Станови́тесь испанцем, монсеньор! Это вы сможете сделать и сделаете быстро!
— Вы считаете, что я прошу слишком много?
— Вы не просите, вы требуете! И требуете масло, молочницу, которая его сбивает, и корову, которая дает молоко! Удивляет меня, что вы не потребовали ко всему впридачу еще и голову Мазарини. Но, наверное, потому, что его нет во Франции.
— Вот тут вы ошибаетесь! Он вернулся во Францию вместе с небольшой армией наемников, которая в его отсутствие находилась уж не знаю под чьим началом, потому что регентша…
— Нет больше регентши!
— Вы меня задергали, Изабель! Потому что королева-мать не может обойтись без своего любовника, и она вернула его тайком и прячет, а где, мне неизвестно. Вот почему мой список так длинен: я надеюсь выманить волка из леса и поймать его. Как только он станет моим заложником, я получу все, что хочу, и тогда просто-напросто выпущу его в городе Париже. Это будет конец. Толпа растерзает его, а если что останется, вздернет на первом попавшемся дереве. И тогда во Франции воцарится порядок.
На этом с разговорами за ужином было покончено. Крайне озабоченная, Изабель объявила, что очень устала. На самом деле ей необходимо было хорошенько подумать. Принцу пришлось смириться с разочарованием, получив на прощание поцелуй. В этот вечер Изабель не хотела, чтобы принц у нее засиживался, и она сумела его ласково выпроводить, и он пообещал непременно навестить ее завтра, чтобы узнать, «не чувствует ли она себя лучше». Вот, чего принц не умел, так это скрывать свои чувства: было совершенно ясно, что он имеет под этим в виду. Ох, как не любил принц заниматься своим туалетом и хотел немедленно получить награду за свою жертву: да, он подстрижет ногти! Но надо торопиться! Ведь они вырастают так быстро!
Как только Людовик ушел, Изабель спустилась в сад, чтобы подышать немного воздухом. Поначалу она собиралась устроиться с ужином в саду, но побоялась, что полутьма и сладкий аромат роз так растревожат ее дорогого гостя, что ему не понадобится даже ее ободряющей улыбки, и хочет она того или нет, она лишится в этот вечер одного из самых своих красивых платьев…
Изабель прошлась по дорожке и села на свою любимую скамью. И тут вдруг в саду появилась Агата, она мчалась, подобрав обеими руками юбки, чтобы не наступать на них, но в темноте не видела хозяйку и негромко окликала ее.
— Я здесь, — отозвалась Изабель. — Что еще случилось? Господин принц что-то у нас забыл?
— Нет. На этот раз это господин герцог де Немур. Я напрасно ему повторяла, что госпожа герцогиня отдыхает, он оттолкнул меня и полетел вверх по лестнице! Я подумала было, не позвать ли мне на помощь лакеев, но потом решила бежать к вам!
— И правильно сделали! Честно сказать, только его нам и не хватало.
Изабель поспешила в дом и остановилась внизу у дубовой лестницы. Стояла, сложив на груди руки, и ждала, когда наверху прекратится хлопанье дверей, которые открывали и закрывали. Наконец она услышала тяжелые мужские шаги по лестнице и, когда де Немур появился на нижней площадке, спросила:
— Могу я узнать, что вы там искали?
Гость испустил вздох облегчения, которым, казалось, можно было бы надуть корабельные паруса. Успокоило его, без сомнения, платье Изабель — пышное и вместе с тем очень строгое. Но успокоился он преждевременно: во взгляде молодой женщины блистали молнии.
— Вас, конечно, — ответил де Немур. — Я шел к вам с визитом, увидел выходящего от вас де Конде и…
Он замолчал, сбитый с толку ее холодным бесстрастным тоном.
— И что же? — поторопила молодого человека Изабель.
Он, чувствуя себя все более неловко, сбился, пробормотал что-то невразумительное и в конце концов произнес:
— Может быть, мы могли бы поговорить с вами не на лестнице?
— Замечу, что не я предложила вам лестницу для беседы. По причине, мне неизвестной, вы сочли необходимым нанести срочный визит в мой дом, и если музыкальный салон вы сочтете более подходящим для беседы, то…
— Я предпочел бы вашу спальню, она лучше подходит для того, что я собираюсь вам сказать.
— Ни в коем случае. Или музыкальный салон, или… дверь не заперта.
— Пусть будет музыка!
Музыкальный салон вовсе не был предназначен для концертов. Своим названием эта комната была обязана развешанным по стенам гобеленам, на которых боги и богини грациозно танцевали под звуки разных инструментов. На столике в углу, правда, лежали гитара и теорба[4], но ими все и ограничивалось. Изабель села возле столика с гитарой, взяла ее, положила на колени и небрежно коснулась рукою струн.
— Ну что ж, берите табурет и говорите, что вас привело ко мне. Вы, стало быть, увидели моего кузена Конде, и что же дальше?
— Ужасное подозрение закралось мне в душу… Что, если он не только ваш кузен… Что, если он ваш любовник?!
На лице Изабель появилось мечтательное выражение, пальцы пробежались по струнам.
— Оставьте подозрения! Вы не ошибетесь, если уверенно скажете себе, что де Конде мой родственник и мой любовник. Теперь, я думаю, на душе у вас стало спокойно, и вы сможете рассказать мне, как поживает милейшая госпожа де Лонгвиль.
К удивлению Изабель, лицо у Немура сделалось несчастным, и он упал перед ней на колени.
— Будьте милосердны, Изабель! Не упрекайте меня! Я пришел, чтобы умолять вас о прощении. Сам не знаю, что со мной случилось, у меня не было к ней ни малейшего чувства. Я стал жертвой какого-то помрачения! Это верное слово. Да, да! Вы были далеко, она себя предложила. Я понадеялся, что я с ней избавлюсь от тоски… И вот! Вот я у ваших ног с мольбой даровать мне прощение!
Лицо Изабель потеряло вдруг свою суровость, просияв лучезарнейшей улыбкой.
— Было бы очень дурно, если бы я вас не простила, ведь со вчерашнего вечера я стала принадлежать вашему командующему.
Де Немур застыл на месте, словно небесный огонь обратил его в соляной столб, как жену Лота, потом лицо его вспыхнуло.
— Вы? Вы его любовница? Какие-то слухи до меня доходили, но я не придавал им значения! Чего только не говорят! И у меня столько врагов!
— Ваши враги времени даром не теряли, потому что событие произошло здесь и случилось вчера вечером. Хотя я не думаю, что принц сообщил об этом всем во всеуслышание.
Де Немур ее не слышал. Он ходил по комнате кругами, все быстрее и быстрее, волнение его возрастало. И вдруг он остановился.
— Нет! Я вам не верю! Вы сказали только, чтобы мне отомстить!