Сам же он занялся Настей. Девушка была в шоке, из ее глаз катились слезы. Она казалась такой хрупкой и беспомощной, что Марк едва сдерживал себя, чтобы не броситься вслед за ее обидчиком. Сбить бы его с ног, да врезать еще раз по морде, чтобы неповадно было.
– Успокойся, все хорошо, – сказал он, прикоснувшись к ее руке с такой нежностью, будто она была сотворена из тончайшего стекла, которое могло треснуть от тепла его ладони.
– Да, спасибо вам, – поблагодарила его девушка и закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Пошли, я вас домой провожу.
Он обращался к обеим девушкам, но смотрел только на Настю. Ее подруга его совершенно не интересовала, хотя, стоило признать, дурнушкой она не была. Симпатичная шатеночка с живым продувным взглядом. Да и видел он ее на дискотеках не однажды. И даже знал, как ее зовут. То ли Нина, то ли Нонна.
– О! Это мне нравится!
Настя бы не додумалась до того, чтобы самой взять Марка под руку. Зато ее подруга догадалась провести свою ручку под его правый локоть. И при этом оставила его в долгу перед собой, ведь ее примеру последовала и Настя – взяла его под левую руку.
– А наши девушки на вас жалуются, товарищ лейтенант, – бойко затараторила Нонна. – Такой видный молодой человек, офицер, а ни с кем не дружите. На дискотеке как истукан стоите, хоть бы кого на танец пригласили.
– Нельзя, когда при исполнении.
– А сейчас вы тоже при исполнении?
– В общем-то, да.
– И приставать к вам нельзя? – На несколько мгновений Нонна-Нина тесно прижалась к нему бедром.
Дала понять, что согласна на многое.
– Нельзя.
– А когда можно?
Марк не сдержал вздох облегчения, когда Нонна, а именно так ее и звали, скрылась за калиткой своего дома. Сделала она это неохотно, так как была не прочь прогуляться с ним под луной. Уходя, завистливо глянула на Настю. Похоже, она поняла, какие чувства питает к ней Марк.
Настя жила недалеко, на той же улице, в небольшом бревенчатом домике с ржавой дранкой на крыше. Марк проводил ее до самой калитки. Остановившись, непроизвольно взял ее за руку. Но, похоже, Настя и так не спешила уходить.
– А что с ним будет? – спросила она.
– С кем с ним? – в смятении чувств не сразу сообразил он.
– Ну, с Антоном. Вы его в милицию забрали. Что с ним будет?
– Ты его знаешь?
– Ну, конечно. Школа у нас одна, все друг друга знают. Он сейчас в городе учится, в техникуме. Я как раз туда поступать собиралась...
– Почему собиралась?
– Ну вы же видели, как он со мной... Он же теперь мне проходу там не даст.
– Ему теперь самому проходу не дадут. Сначала в тюрьме, затем в колонии для несовершеннолетних.
– В тюрьме?!
– А ты как думала? Покушение на изнасилование – статья серьезная... Это я отца твоего мог понять. Он от отчаяния машину свою сжег, пользы от нее потому что не было. А здесь другое. Он... Ну, ты сама должна понимать, что он хотел с тобой сделать...
– Понимаю, – опустив глаза, сконфуженно кивнула Настя. – Спасибо вам, что защитили...
– Себе спасибо скажи. Не пошел бы я за тобой, если бы... – Марк осекся, немного помолчал, собираясь с духом, наконец выложил: – Нравишься ты мне очень, потому и пошел за тобой.
– А Нонна? – не поднимая глаз, спросила Настя.
– При чем здесь Нонна?
– Она красивая.
– Извини, не заметил...
– А я?
– Ты самая лучшая...
Марк лихорадочно рылся в памяти, пытаясь отыскать какой-нибудь яркий комплимент. Но в это время из дома вышла мать Насти, стремительным шагом пересекла двор, подошла к калитке.
– И кто это у нас там такой? – спросила она, вглядываясь в темноту.
– Лейтенант Панфилов, – отчеканил Марк. – Дочку вам привел.
– Случилось что? – спросила женщина.
– Почти. Настя вам все расскажет. А я пошел... Жду вас к себе с утра.
На прощание он легонько и нежно пожал Насте руку. Она застенчиво и мило улыбнулась, пряча глаза. Повернулась к нему спиной, решительно скрылась за широкой спиной матери.
Марк отправился в опорный пункт, выдернул задержанного из камеры, пинком загнал к себе в кабинет.
– Не имеете права! – огрызнулся парень.
Взъерошенные волосы, узкий лоб при широкой физиономии, маленькие пакостные глазенки, щеки как у хомяка, рыхлый скошенный подбородок. Нос распух после удара, посинел, лицо в кровяных разводах. Юшкой парень умылся, а еще хорохорится.
– О каких правах ты говоришь, мразь подзаборная? – взъярился Марк. – Ты на кого лапу свою поднял, погань?..
– А что я сделал?
– Если бы ты сделал, я бы сейчас разговаривал с твоим трупом. А так всего лишь покушение на изнасилование. Свидетели есть, показания потерпевшей будут. Так что вместо армии отправишься в тюрьму на два-три года... Фамилия, имя, отчество! – резко потребовал Марк, для убедительности хлопнув ладонью по столу.
– Грецкий... Антон... Вадимович...
– Я про дружков твоих спрашиваю. С тобой все ясно, а с ними – нет! Где они живут?
Грецкий не стал изображать из себя Зою Космодемьянскую, назвал своих дружков, показал их адреса.
В ту же ночь Марк наведался ко всем охальникам, задерживать их не стал, но обязал утром явиться в участок с вещами.
Но раньше всех к нему пожаловала Настина мать, Екатерина Михайловна.
– Скажи, товарищ лейтенант, тебе дочка моя нравится? – чуть ли не с порога спросила она.
– С чего вы взяли? – опешил Марк.
– Нонна сказала... Да и Егоровна твоя говорила...
– Ну, если Егоровна, – пытаясь взять себя в руки, принужденно улыбнулся он.
– И Нонна говорила... А я с ней говорила... Она сказала, что никому ничего не скажет... И родители к нам приходили. Сказали, что рот на замке держать будут...
– Чьи родители? – не понял Марк.
– Ну чьи, чьи – Антона Грецкого, Ивана Бычкова, Витьки Живородова... Переполох ты поднял, лейтенант. Но все уладить можно, чтобы тихо все было, чтобы никто ничего не знал...
– Что уладить?
– Да то и уладить, что никого сажать не надо. Не было ничего.
– Как это не было, если было!
– Дурак ты, товарищ лейтенант, или притворяешься? – нахраписто спросила женщина. – Зачем Насте дурная слава, скажи мне! Хочешь, чтобы ей пальцем в спину тыкали?
– Нет, – растерянно покачал головой Панфилов.
– Тогда зачем в колокола бить?
– Преступник должен понести наказание... Но, в принципе, вы правы... Я так понимаю, заявление Настя писать не будет.
– Не будет, – кивнула женщина. – И Нонна ничего не видела...
– Ясно.
– А Грецкого выпускать надо.
– Что-то я не понял, – нахмурился Марк. – Вы сейчас за кого хлопочете, за Настю или за Грецкого?
– И за Настю, и за него...
– Этот подонок дочь вашу пытался изнасиловать.
– Ну почему сразу насиловать? – возмущенно вытянула губы Екатерина Михайловна. – Поговорить он с ней просто хотел...
– После таких разговоров обычно дети рождаются, – саркастически усмехнулся он.
– И дети будут, со временем. Мы с отцом детям всегда рады. Если от законного мужа...
– Какой законный муж?
– Не будет же Настя век в девках сидеть. Замуж рано или поздно выйдет.
– Разумеется... Но не за Грецкого же?
– Почему не за него? Он парень видный, родители у него хорошие... А ты чего, лейтенант, побледнел? – с нахальной хитрецой во взгляде улыбнулась женщина. – Все-таки нравится тебе Настя...
– При чем здесь это? – смутился Марк.
– И ты парень видный... Но милиционер...
– А что здесь такого?
– Опасная работа. Убить могут... Жену вдовой оставить можешь...
– Это вы о чем?
– Да о том... Оставил бы ты Настю в покое, добром прошу!
Просила она добром, но вопрос был поставлен резко. Марк нервно закусил губу, глядя вслед уходящей женщине.
А спустя четверть часа к нему пожаловали родители Антона Грецкого.
Отец маленький, худенький, в плохеньком пиджачке, но на машине, да на какой. Новенькая «Лада» «девятой» модели, мечта любого советского мужчины. Мать – крупная дородная женщина с высокой прической и нелепой гирляндой бус на красной от волнения шее. Она явно изображала из себя городскую фифу, но ее манера одеваться выдавала в ней глупую мадам деревенского пошиба. Цветастый крепдешиновый сарафан, туфли сорок третьего размера на высоком толстом каблуке, пухлые пальцы рук сплошь в золотых перстнях и кольцах. В довершение картины – огромные и старомодные солнцезащитные очки.
Женщина пыталась нести голову высоко и гордо, но из этого ничего не выходило, поскольку на каблуках она ходить не умела, спотыкалась на каждом шагу. Чтобы сохранить равновесие и не упасть, ей приходилось смотреть под ноги, отводить в стороны руки. Она была похожа на заносчивую элитно-породистую корову, по собственной глупости угодившую на скользкий лед.
Марк наблюдал за ней со ступенек клубного крыльца. Не только интуиция подсказывала ему, что эта женщина приехала за своим непутевым сыном. На это указывал и холодный расчет. Екатерина Михайловна говорила, что родители у Антона Грецкого хорошие. А как они могут быть плохими, если у них такая машина и столько золота?..