Райса привезли на ферму под Зальцбургом. Все эти пятнадцать часов тряски в фургоне он не мог думать ни о чем, кроме предательства Туанетты. Пообещай он ей Зеленую Карту, заманила бы она его в западню или нет? Карта была единственным, чего она хотела, но как могут достать ей заветную карточку масонисты?
Охранники Райса беспокойно выхаживали у окон, скрипя сапогами по расшатанным доскам пола. Из их разговоров Райс заключил, что город, похоже, в осаде.
Никто не появлялся, чтобы вступить в переговоры о его освобождении, и масонисты начинали нервничать. Райс был уверен, что смог бы их урезонить, если бы ему удалось прокусить кляп.
Внезапно вдалеке зародилось приглушенное гудение, которое постепенно перешло в громовой рев. Четверо охранников выбежали на улицу, оставив одинокого стража у открытой двери. Извиваясь в путах, Райс попытался сесть.
Тонкие потолочные доски осыпались дождем щепок — их дважды прошила автоматная очередь. Перед домом заухали гранаты — в клубах черного дыма вылетели стекла. Кашляющий масонист прицелился в Райса из кремневого ружья, но прежде чем успел нажать спусковой крючок, автоматная очередь отбросила террориста к стене.
В дверном проеме возник кряжистый человек в кожаных штанах и косухе. Оглядевшись, он сдвинул на черный от дыма лоб защитные очки, открыв раскосые глаза. До середины спины свисала пара засаленных косиц. На сгибе локтя покоилась штык-винтовка, а грудь крест-накрест украшали два увешанных гранатами патронташа.
— Кайф, — хмыкнул он. — Это последний. — Он наклонился, чтобы вырвать кляп изо рта Райса, и тот почувствовал запах пота, дыма и плохо выделанной кожи. — Ты — Райс?
Райс лишь хватал ртом воздух.
Подняв его рывком на ноги, спаситель перерезал веревки штыком.
— Я Джебе Нойон. Транстемпоральная армия. — Выудив из кармана косухи фляжку с прогорклым кобыльим молоком, он сунул ее в руки Райсу. От вони Райса едва не стошнило. — Пей! — приказал Джебе. — Кумыс, хорошо! Пей, это Джебе Нойон тебе говорит!
Райс глотнул жидкости, от которой у него едва не свернулся язык и к горлу подступила тошнота.
— Ты из «серых карт», так? — слабым голосом спросил он.
— Да, армия Серой Карты, — отозвался Джебе. — Воины-звери всех времен и народов! Здесь было пять охранников, и я убил всех! Я, Джебе Нойон, кто был полководцем Чингиз Хана, ужасом земли! — Он глянул на Райса прекрасными печальными глазами. — Ты обо мне не слышал?
— Прости, Джебе, нет.
— Земля чернела под копытами моего коня.
— Не сомневаюсь, приятель.
— Ты сядешь в седло позади меня, — Джебе потащил Райса к двери. — Ты увидишь, как земля чернеет под шинами моего «харлея», мужик, о'кей?
С холмов над Зальцбургом они глядели на взбесившийся анахронизм.
Местные солдаты в чулках и камзолах кровавыми грудами лежали у ворот нефтеперерабатывающего завода. Сомкнув ряды и взяв мушкеты наперевес, к заводу маршировал еще один полк. Десяток монголов и гуннов, размещенных у ворот, косили их оранжевым огнем трейсеров, а потом бесстрастно глядели, как бегут врассыпную выжившие.
— Прямо как осада Камбалука! — расхохотался Джебе Нойон. — Только никаких пирамид из черепов, мужик, даже ушей больше не отрезаем, мы ж теперь цивилизованные! Может, потом позовем спецназ, вертолеты из Нама, и напалмом этих сучьих детей, напалмом!
— Этого нельзя делать, Джебе, — строго сказал Райс. — У этих несчастных нет против вас ни шанса.
— Я иногда забываюсь, — пожал плечами Джебе. — Вечно думаю о завоевании мира.
Нахмурившись, он прибавил оборотов мотора. И они ринулись с холма. Райсу даже пришлось ухватиться за вонючую косуху монгола. Джебе вымещал свое разочарование на враге: проносясь на полной скорости по улицам, он намеренно задавил брунсвиковских гренадеров. Только порожденная паникой цепкость спасла Райса от падения с мотоцикла, когда под колесами захлюпали и затрещали ноги и туловища.
Джеббе притормозил лишь за воротами комплекса. Их тут же окружила галдящая орда монголов в боевом камуфляже. Райс с трудом продрался сквозь эту толпу; почки у него ныли.
Ионизирующая радиация запачкала вечернее небо над крепостью Хохензальцбург. Портал разгоняли до энергетического максимума, переправляя броневики с «серыми картами» в одну сторону и отсылая те же броневики, груженые под завязку предметами искусства и ювелирными украшениями, в другую.
Грохот артиллерии то и дело перекрывал вой «конкордов», привозящих эвакуированный персонал из США и Африки. Римские центурионы, облаченные в бронекольчуги, с ручными ракетными установками на плече, сгоняли персонал из Реального Времени в один из туннелей, ведущих к порталу.
Из этой толпы Райсу оживленно замахал Моцарт:
— Нас эвакуируют, мужик! Фантастика, а? Не куда-нибудь — в Реальное Время!
Райс глядел на башни насосов, установки охлаждения и модули каталитического крекинга.
— Черт возьми… — пробормотал он. — Такая работа — и псу под хвост.
— Мы теряем здесь слишком много людей. Забудь об этом, мужик. Таких восемнадцатых столетий пруд пруди.
Охрана, расстреливающая толпу из снайперских винтовок, отпрыгнула в стороны, когда сквозь ворота ворвался ховер Райса. На дверях его висели, колотя по лобовому стеклу, с полдюжины масонистских фанатиков. Монголы Джебе, сорвав интервентов, порубили их топорами, а отряд римских огнеметчиков залил пространство меж воротами огнем.
Из ховера выпрыгнула Мария-Антуанетта. Джебе метнулся перехватить ее, но в руках у него остался лишь оторвавшийся рукав. Заметив в толпе Моцарта, она бросилась к нему; Джебе отстал всего на несколько шагов.
— Вольф, ублюдок! — выкрикнула она. — Ты меня бросить! Где твой обещания, ты — мерде, свинья, фраер долбаный.
Моцарт протер зеркальные очки, потом повернулся к Райсу.
— Что это за телка?
— Где Зеленая Карта, Вольф! Ты говоришь: я продавать Райса масонистам, а ты добывать мне карточку!
Она остановилась перевести дух, и Джебе тут же поймал ее за руку. Когда Туанетта в ярости обернулась к нему, то получила прямой удар в челюсть и рухнула на бетон.
Горящие яростью глаза монгола остановились на Моцарте.
— Так, значит, это ты, да? Предатель! — со стремительностью атакующей кобры он выхватил автомат и упер его дуло под нос Моцарту. — Пальну-ка я в рок-н-ролл, и ничего у тебя промеж ушей не останется, мужик!
По двору раскатилось эхо одинокого выстрела. Голова Джебе дернулась назад, и сам он рухнул рядом с Туанеттой.
Райс рывком повернулся вправо. В воротах ангара стоял ди-джей Паркер. В руке у него поблескивал «вальтер».
— Не бери в голову, Райс, — Паркер направился к застывшей группе. — Это ж только спецназовец, невелика потеря.
— Ты убил его!
— Ну и что? — Паркер обнял Моцарта за хрупкие плечи. — Вот он — мой мальчик! Месяц назад я переслал пару его новых мелодий домой. И знаешь, что? Мальчишка теперь пятый в рейтингах «Биллбоурд»! — Паркер заткнул пистолет за пояс. — И пулей идет вверх!
— Ты дал ему Зеленую Карту, Паркер?
— Нет, — ответил Моцарт. — Это была Сазерлэнд.
— Что ты с ней сделал?
— Ничего! Клянусь тебе, мужик, ничего! Ну может, дал ей то, что она хотела увидеть. Сломанного человека и все такое, понимаешь? Ну того, у которого украли его музыку, саму его душу. — Моцарт закатил глаза. — Она дала мне Зеленую Карту, и все равно… В общем, она не справилась с чувством вины. Остальное ты знаешь.
— А когда ее поймали, ты испугался, что нас не эвакуируют? И решил втянуть в это меня! Ты заставил Туанетту сдать меня масонистам! Это все твоих рук дело!
Как будто услышав свое имя, Туанетта слабо застонала на бетонном пороге. Райсу было наплевать на синяки, грязь, прорехи в джинсах — все равно она самая потрясающая женщина, какую он когда-либо видел.
Моцарт пожал плечами.
— Я был когда-то вольным каменщиком. Пойми, мужик, они совсем не крутые. Я хочу сказать, все, что мне надо было — это бросить пару намеков, и гляди, что получилось, — он небрежно махнул в сторону побоища. — Я знал, что ты как-нибудь от них свалишь.
— Нельзя так просто использовать людей!
— Да? Не морочь мне голову, Райс! Вы проделываете такое в каждом времени! А мне нужна была эта осада, чтобы Реальное Время нас отсюда вытащило! Господи, я не могу ждать пятнадцать лет, чтобы попасть в будущее! История говорит, что через пятнадцать лет я — труп! Я не хочу помирать на этой свалке! Мне нужна своя студия звукозаписи!
— Забудь об этом, приятель, — отозвался Райс. — Когда в Реальном Времени узнают, что ты здесь натворил…
— Отвали, Райс, — расхохотался Паркер. — Речь идет о Первой Десятке. Не о каком-то там бросовом нефтяном заводике. — Он покровительственно взял Моцарта под руку. — Послушай, малыш, пора в туннели. У меня есть кое-какие бумаги, которые тебе надо подписать.
Солнце село, но тьму разгоняла мортира, посылающая один за другим ядра на базу и город. Райс стоял, оглушенный грохотом, а ядра отскакивали от нефтяных резервуаров, не причиняя им ни малейшего вреда. Потом он покачал головой. Время Зальцбурга вышло.