— И что, все подчистую съедают? — как бы между прочим спросила я.
— Едят, кому что нравится, — не подумав, ответила дежурная и, тут же поняв, к чему я клоню, смутилась.
— Да не бойтесь! — успокоила ее я. — Я никому ничего не скажу! Вы же то, что утром после их ухода остается, себе забираете? Так? Ну и с горничной, наверное, делитесь? Или она с вами?
— Да сами они ей все отдают! — горячо возразила дежурная. — Жалеют они ее! Точнее, они сказали, чтобы она себе все забирала, им же днем все новое привезут, а она потом уже со мной делится. За все три дня, что ее нет, копят, а потом уже она забирает. Себе молочное оставляет — для матери, ну еще и конфеты с пирожными для дочек, а остальное мне. А у меня двое парней! И зарплата — не великие тысячи! Ну, я своим мужикам, в смысле мальчишкам и мужу, бутербродов наделаю, и идут они кто в школу, кто на работу.
— Скажите, а за все это время ни у вашего мужа, ни у ее дочек, ни у вас самой ничего после этого не было? — осторожно спросила я. — Ну там, тошноты, рвоты, расстройства желудка?
— Это вы в том смысле, что ворованное впрок не пойдет? — горько усмехнулась дежурная. — Так не ворованное это! Говорю же — сами отдают. И ничего никому из нас от этой еды не было!
— Ладно! Проехали! — закрыла я эту тему и спросила: — А что вы насчет Марины слышали?
— А чего тут слышать, когда я все своими глазами видела! — воскликнула дежурная. — Ночью в мою смену все это и случилось! Вышла она из номера своего, аж зеленая какая-то, и ко мне. Говорит хрипло так, видно, голос у нее сел: «У вас не найдется какой-нибудь таблетки от желудка, а то плохо мне». Я было в сумку полезла — но-шпа у меня всегда с собой, а она вдруг как с места сорвется — и к себе. Ну, я лекарство достала — и за ней, а она над раковиной стоит, и выворачивает ее так, что смотреть страшно. Отпустило потом, выпила она таблетку, а вода-то обратно пошла. Я ей говорю, что «Скорую» надо, а она отказывается! Говорит: «Скорая» меня в больницу увезет, а у меня конкурс завтра!» Ну, я слушать ее не стала и Светлову позвонила. Он прибежал, посмотрел на нее и заорал: «Да что же вы едите все подряд, как из голодного края!» Вот он-то «Скорую» и вызвал! И увезли ее в ту же больницу. Вещи родители на следующий день забрали. А теперь вот, говорят, еще и с Анатолием беда приключилась!
— А подробностей вы не знаете? — спросила я.
— Чего нет, того нет, — вздохнула женщина. — Видела только, как он к себе в номер проходил. Сам белый, лицо несчастное, в глазах аж слезы стоят, и за горло держится. Я его спросила: «Ты чего?» — а он только головой помотал, зашел к себе и вышел уже с вещами. Мне потом Надька со второго этажа, где конференц-зал находится, позвонила и сказала, что он тоже заболел, вроде горло перетрудил. Прямо проклятый какой-то конкурс!
— Ну, с этим все ясно, — подытожила я.
Поднявшись, я сняла с двери непременный во всех гостиницах план эвакуации жильцов этажа на случай пожара и вернулась в кресло. Протянув план дежурной, я попросила:
— Напишите мне, кто где живет, а еще ваш домашний номер телефона, чтобы я в случае необходимости могла с вами связаться.
Дежурная написала рядом с номерами имена, которые мне пока ни о чем не говорили, а внизу — свои координаты.
— Как бы мне с Ниной поговорить? — спросила я.
Дежурная посмотрела на часы и сказала:
— Так дома она сейчас, незадолго до вашего прихода убежала, но, как вернется, я ее тут же к вам отправлю.
— Спасибо большое! — поблагодарила я, давая понять, что наш разговор окончен.
Дежурная поднялась и, помявшись, попросила:
— Только вы не говорите никому, что мы… Ну, вы понимаете! А то уволят нас с Ниной, и куда мы тогда пойдем?
— Я же вам обещала, — укоризненно сказала я, и женщина ушла.
Не успела за ней закрыться дверь, как ко мне постучали, и я, удивившись, кто бы это мог быть, крикнула:
— Войдите!
На пороге появился красивый армянин лет сорока, который представился:
— Здравствуйте, Татьяна Александровна. Меня зовут Арам Хачатурович Пашьян. Можно просто Арам. Я здесь работаю начальником службы безопасности, и мне велели во всем вам помогать.
— Очень приятно, Арам Хачатурович, — ответила я, решив, что буду со всеми строго официальной, чтобы не допустить излишней фамильярности — не люблю я ее, и попросила: — Тогда не могли бы вы мне сказать, где я могу найти Антонину Ивановну и поговорить с ней?
— Пойдемте, я вас провожу, — пригласил Арам.
Мы вышли из номера и спустились на второй этаж, где, пройдя через ресторан, вошли в кухню.
— Тоня! Подойди сюда! — позвал Арам.
Неохватная бабища самого базарного вида, на которой просто дико смотрелся белоснежный халат, торопливо подошла к нам и вопросительно уставилась на Пашьяна.
— Ответь Татьяне Александровне на все ее вопросы! — приказал Арам.
— А я что? Я пожалуйста, — ответила Антонина Ивановна и перевела взгляд на меня.
— Скажите, Антонина Ивановна, это ведь вы по номерам конкурсантов паек развозите?
— Ну я, — кивнула она.
— Вопрос у меня к вам несколько неприятный, но… Скажите, а не было ли случаев, чтобы вы в силу каких-то обстоятельств взяли и заменили в этом пайке какие-то продукты на другие?
— Зачем? — удивленно уставилась Антонина Ивановна на меня.
— Ну, предположим, у вас в буфете на каком-нибудь этаже оказались йогурты или еще что-то с просроченным сроком годности. Вот вас и попросили заменить их на свежие из пайка, а конкурсантам отдать…
Закончить она мне не дала. Уперев руки в бока, она гневно уставилась на меня, уже открыла было рот, но, вспомнив о том, что рядом со мной Пашьян, чье присутствие начисто исключало использование в мой адрес ненормативной лексики, шумно выдохнула и сказала:
— Дура ты! Ты что же, решила, что я к этим отравлениям отношение имею? Да мы с мужем всю жизнь на кухне: я здесь, а он — в «Востоке»! Мы с ним четырех детей в люди вывели! Образование дали, квартиры с машинами купили, поженили не хуже, чем другие! А теперь внукам помогаем! Да я на этих отходах трех кабанчиков держу! Ты что же, думаешь, что я таким хлебным местом рисковать буду? Вот дура-то! — повторила Антонина Ивановна и спросила: — Все у тебя? — И, не дожидаясь ответа, пошла обратно к своему столу, где принялась что-то резать, причем коллеги посматривали в ее сторону без особой любви и сочувствия — видно, здесь Антонину Ивановну недолюбливали.
— Ты, Тоня, язык бы попридержала! — запоздало сказал Пашьян, на что та отмахнулась ножом и с сердцем сказала:
— Так обидно же, Хачатурыч! Я здесь с самого начала работаю, и никто обо мне слова плохого не сказал! А тут пришла эта фря и такое ляпнула!
— Извинись! — потребовал он.
— Ну, извините! — нехотя пробурчала Антонина Ивановна и, не удержавшись, добавила: — И все равно глупость это несусветная на меня было подумать! Я своим местом дорожу, и претензий ко мне ни у кого никогда не было!
— Ладно! — сказала я. — Будем считать, что вы здесь ни при чем. Пока, — сделала я ударение на последнем слове и вышла из кухни.
— Вам еще что-нибудь? — спросил Арам Хачатурович.
— Пока ничего, — ответила я.
— Если я вам вдруг понадоблюсь, то звоните в любое время, — сказал он и протянул мне визитку.
Вернувшись в номер, я, сверившись с телефонным мини-справочником, а точнее — с лежащим под стеклом на журнальном столике списком служб гостиницы, позвонила в бар и заказала себе большой кофейник кофе — ну, не могу я без него жить, и ничего с этим не поделать. В баре, узнав, что звонит Иванова из сорок пятого номера, предупредительно спросили, какой именно кофе я предпочитаю.
— Вкусный и крепкий! — ответила я.
В ожидании кофе я начала потихоньку разбирать свою сумку. Бросила тапочки около тумбочки в прихожей, повесила костюм в шкаф, а халат и ночнушку — на крючок в ванной, где выставила на полочку косметику. Потрогав полотенца, я с удивлением обнаружила, что они мягкие и пушистые — да, принимали меня почти по классу люкс. Вернувшись в комнату, я села в кресло, закурила и набрала номер Светлова.
— Господин Светлов? — спросила я, когда он мне ответил. — Вас беспокоит Иванова. Я тут уже устроилась в гостинице в сорок пятом номере, и мне очень нужны документы на оставшихся конкурсантов. Не могли бы вы мне их принести?
Он с готовностью заверил меня, что будет буквально через минуту, потому что живет на пятом этаже, там же, где в люксах обитают Сереброва и Глаха.
— А вы тоже в люксе? — поинтересовалась я.
— Да! Предоставили вот! — с деланой небрежностью ответил он.
Светлов появился у меня действительно почти тут же и, протянув папку, быстренько ретировался, сославшись на дела. Едва за ним закрылась дверь, как в нее постучали. Молодой симпатичный армянин принес кофе и фрукты.
— Кушайте на здоровье, Таня-джан! — почтительно сказал он, восторженно глядя на меня.