- На чем это я остановился?
- А на том, что тут, в камере, - сборище дегенератов, - ядовито напомнил Тюря и снова ухмыльнулся.
- Ага… Да. Так вот у этого самого криминального сообщества, которое в России побольше будет, чем любая партия, нет единого закона или устава - это как тебе больше нравится, - который был бы напечатан на бумаге и с которым можно было бы всегда свериться.
Тюря повернулся на бок и удивленно уставился на меня.
- На бума-аге?
- Да, именно на бумаге. Любая уважающая себя организация, какой бы она ни была - коммунистической, фашистской или уголовной - должна иметь такой документ. Понимаешь? Именно документ, напечатанный на бумаге, придает силу любой идее, любому движению и любому сообществу. И, между прочим, церковь, если тебе не по душе мои примеры про фашистов и коммунистов, тоже стоит не на каких-то устных понятиях, которые каждый мудак коверкает как хочет, а на книге, на документе. Вот, скажем, возникает какое-то разногласие или там непонятка какая-нибудь, и верующий сразу же Библию - хвать! Ну-ка, посмотрим, что там по этому поводу сказано? А там сказано, будь уверен. Вот и здесь то же самое. Должен быть документ, опираясь на который, уголовный мир мог бы существовать, не опасаясь того, что его разрушат внутренние распри и местечковые представления о том, что правильно, а что - нет.
- Ну, ты, блин, даешь, - ошарашенно пробормотал Тюря, - прямо как профессор какой-нибудь, грузишь!
- Ты уж извини, Тюря, но у меня все-таки высшее образование. И иногда оно вылезает наружу. Я понимаю, что для урки уголовного это лишнее, но тут уж ничего не поделаешь. Этого из головы не выкорчевать.
- Понятно… А что же насчет документа этого? Это что, вроде как «Моральный кодекс преступного элемента»?
По камере прокатился сдержанный смех.
- Совершенно верно, - ничуть не смутившись, подтвердил я, - абсолютно справедливо. Ты попал прямо в точку. Как его назвать - не имеет значения. Хоть «Настольная книга уголовника». Но она должна быть. Тогда криминалитет, то есть те, кто хочет придерживаться каких-то традиций, смогут быть уверены в том, что правила, которых нужно придерживаться, действительно существуют и с ними можно ознакомиться в первоисточнике, а не со слов безголового бандюгана. Есть правила дорожного движения, напечатанные на бумаге, и если не выполнять их, то очень скоро все водители поубивают друг друга своими вонючими железяками. Так и здесь. Ты что, не видишь, что воровскому обществу каюк приходит? Видишь ведь, но молчишь. Думаешь, что этот каюк мимо тебя пройдет. Хрена лысого он пройдет мимо. Хватишься - ан поздно будет. Вот посмотри на беспредельщиков - у них этого кодекса нету, так ведь они и заявляют о себе, что у них нет никаких правил. А ведь это тоже правило. И очень жесткое, между прочим. Поэтому у них и разногласий нет. Ты покумекай, и поймешь. Они ведь своего рода анархисты. А это - тоже партия.
Я перевел дыхание и добавил:
- А воры в законе, я имею в виду во что они превратились сейчас, - они те же беспредельщики, только другого фасона. Делают что хотят, а понятиями прикрываются, чтобы толпу уголовную в узде держать. Корчат из себя целок, блин, а на самом деле такое творят, что их всех на колья сажать надо. Я понимаю, что тебе трудно все это усвоить, но ничего. Времени у нас тут - хоть отбавляй, так что лежи себе на шконочке и соображай. А то привыкли все под себя грести потихонечку, авось пронесет…
- Так ведь ты и сам - вор в законе, - неуверенно произнес Тюря, - так что же ты…
- А я, между прочим, к этой славе и не рвался. Просто кое-кому моих денег захотелось, вот они и сыграли со мной в игру без правил.
- Ну и как?
- А пока никак.
- А потом?
- А потом - посмотрим. Так что ты подумай о том, что я тебе о законе сказал. Ведь это сделать - как два пальца обоссать.