— Ну, вот. Наконец-то ты сможешь немного отдохнуть, petite[5], — весело сказала она, ставя поднос на столик у окна. — Тебе нужно хотя бы для разнообразия сменить образ жизни, а морской воздух пойдет на пользу твоей коже.
— Вы говорите так, будто вам не терпится избавиться от меня, — шутя сказала Джоанна.
Марта Динар покачала головой.
— Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Но меня очень беспокоит твое здоровье. Разве можно девушке в твоем возрасте ложиться спать заполночь. Ты ведь совсем не отдыхала с тех пор, как не стало мсье Аллена.
Джоанна налила себе кофе. Взгляд ее стал грустным: со дня смерти Майкла Аллена прошло уже больше четырех лет, но все равно бывали минуты, когда ей очень не хватало отца. Иногда она думала, что если бы не доброта и щедрость семьи Динар, она, наверное, не выжила бы. Прекрасный веселый Париж, приводящий в восторг туристов, не самое подходящее место для девятнадцатилетней девушки, оказавшейся без родных и без средств к существованию.
— Вы как заботливая наседка, Марта, — беспечно заметила Джоанна. — Со мной ничего не случилось. Через неделю меня, наверное, потянет назад: я не привыкла к безделью. В сонной бретонской рыбачьей деревушке, наверняка не будет никаких ночных развлечений.
— Вот и хорошо, мой маленький совенок, — обрадовалась мамаша Динар. — Какие у тебя планы на сегодня?
— Ничего серьезного. Гюстав Юго пригласил меня на ленч, чтобы обсудить мой новый ангажемент, а потом я хочу пройтись по магазинам.
Через полчаса, скрыв бледность под искусным гримом и надев дорогой шелковый костюм, Джоанна спустилась в кафе. Завтра в Бретани можно будет отказаться от подобных ухищрений. Но сегодня, в Париже, она была еще Жанин Алэн, так что приходилось выглядеть изысканной и элегантной.
Когда она вошла, мсье Динар вытирал оцинкованную стойку. В молодости он был знаменитым боксером, но потерял на войне левую руку и по возвращении с фронта стал партнером своего тестя, владевшего небольшим кафе. Старик был еще жив, но ему было уже за девяносто, он почти ничего не видел и днями напролет сидел у дверей кафе в плетеном кресле.
— Bonjour, Papa[6]. Вы не Могли бы дать мне немного мелочи? — попросила Джоанна.
Мсье Динар отложил в сторону тряпку и подошел к старой кассе. Несмотря на тронутые сединой волосы и пустой рукав, заткнутый за пояс, он все еще производил внушительное впечатление, и хотя их квартал не отличался особой респектабельностью, в кафе «Бернардин» никогда не было беспорядков.
— И куда же ты направилась в такой очаровательной шляпке? — спросил он, подмигнув Джоанне. — Наверное, в «Грилльон», да? Ты уже высоко летаешь, моя голубка.
Выйдя из кафе, Джоанна остановилась, чтобы сказать пару слов дедушке, но он дремал в своем кресле. Она подняла газету, выпавшую из его рук, и взглянула на заголовки.
— Доброе утро, мисс Аллен. Я уже начал бояться, что упустил вас, — раздался за спиной мужской голос.
У Джоанны перехватило дыхание, она вся застыла. Всего в двух шагах от нее на тротуаре стоял этот англичанин, Карлайон.
— Что вы тут делаете? — резко спросила она, инстинктивно отступая назад.
— Не стоит так пугаться. Я только хотел поговорить с вами, — мягко произнес он. — Может быть, мы присядем и выпьем по чашечке кофе.
Джоанна гневно посмотрела на него.
— Простите, мсье, но ваш вчерашний визит в кабаре еще не дает вам права преследовать меня. Если вы не отстанете, я позову полицейского.
— Значит вы намерены отрицать, что вы — Джоанна Аллен, несмотря на браслет, который вы носите?
— Мой браслет? — удивленно переспросила Джоанна. — Я… я не знаю, о чем вы говорите.
Англичанин улыбнулся.
— Необычный рисунок, согласитесь? — продолжал он будничным тоном. — Можно сказать, уникальный. Может быть, вы этого не знаете, но браслет был сделан на заказ ко дню рождения. Для девушки по имени Нина Карлайон. У нее были рыжие волосы и веснушки на носу. И она была очень похожа на вас.
Еще несколько минут Джоанна молча смотрела на него, потом пожала плечами и холодно сказала:
— Хорошо, мистер Карлайон, мое имя и вправду Джоанна Аллен. Но это не дает вам права преследовать меня.
— Я вовсе не намерен преследовать вас. Я только прошу уделить мне десять минут.
Джоанна взглянула на часы.
— Вам придется прийти позднее, — холодно сказала она. — В час у меня важная деловая встреча.
— В таком случае давайте убьем разом двух зайцев. Я отвезу вас к месту вашей встречи, а по дороге мы поговорим. Моя машина стоит на той стороне площади.
Джоанна помешкала. Честно говоря, после того, как она вынуждена была назвать свое настоящее имя, ей было очень любопытно узнать, как англичанин нашел ее, и зачем он искал ее.
— Хорошо, — не очень дружелюбно ответила она. — Надеюсь, вы сумеете справиться с парижским движением. Я хочу добраться до места целой.
Его машина оказалась седаном стального цвета, далеко не новой модели, но в отличном состоянии. «Хорошая машина, но для меня слишком старомодная», — сказал как-то Ив о таком английском автомобиле.
«Но в самом Карлайоне нет ничего старомодного», — подумала Джоанна, наблюдая, как он садится за руль. Возможно, если бы не предубеждение, она могла счесть его даже привлекательным.
— Куда вас отвезти? — спросил он, когда они выехали с площади и развернулись в сторону реки.
— В «Грилльон», пожалуйста, — Джоанна начала объяснять ему дорогу.
— Я знаю, где это, — прервал он ее.
— Вы бывали в Париже раньше?
Мужчина кивнул, не отрывая взгляда от дороги.
— Знаете, — сказал он вдруг, — я ожидал определенной сдержанности с вашей стороны, но не предполагал, что вы откажетесь признаться, кто вы. Почему?
— Ничего удивительного, — холодно ответила Джоанна. — Из практических соображений я теперь Жанин Алэн.
— Вы так думаете и наедине с собой? Считаете себя Жанин… француженкой?
Его настойчивость рассердила Джоанну.
— У нас мало времени. Вам лучше прямо перейти к делу, мистер Карлайон, — сказала она.
Они остановились у светофора, и Джоанна почувствовала, что он наблюдает за ней.
— Вы меня удивляете, — проговорил он задумчиво. — Я думал, что вы проявите к нам хоть какой-то интерес. Неужели вам не интересно узнать о семье вашей матери?
— Мне рассказали все, что меня интересовало, — ответила она, передернув плечами.
— Полагаю не так уж много. Например, что вам известно о вашей бабушке?
— Немного, — призналась Джоанна. — Она была единственным человеком, кто не предал моего отца.
— Значит, на нее вы меньше обижены.
— Я ни на кого не обижена. Я о вас даже не вспоминаю.
Он оставил эти ее слова без ответа.
— Вы знаете, что причиной разрыва семьи с вашими родителями был ваш дедушка?
— Да. Он, наверное, был гадким типом, — едко заметила она.
— После замужества вашей матери ваша бабушка больше никогда ее не видела, — продолжал Карлайон, не обратив внимания и на это ее замечание. — Но она знала о вашем рождении и всегда мечтала увидеть вас. Естественно, пока был жив ее муж, это было невозможно. Два года назад, когда он умер, она начала разыскивать вас. Сейчас ей уже за семьдесят и у нее больное сердце. Ей очень хочется увидеть вас, пока она жива.
Джоанна изумленно уставилась на своего спутника.
— Вы хотите сказать, что мне следует навестить ее? — удивленно спросила она.
— Я думаю, это было бы милосердно, — серьезно сказал он.
С минуту Джоанна смотрела на Карлайона, пораженная его словами. Потом все ее негодование выплеснулось наружу.
— Милосердно! — гневно воскликнула она. — С чего бы это я должна быть милосердной, мистер Карлайон? Разве милосердно было изгонять мать из семьи только за то, что она имела неосторожность полюбить бедного художника? А разве милосердно было не ответить на письмо моего отца, когда он остался один с крошечной дочкой на руках? Не говорите мне о милосердии! Ваша семья не знает, что это такое.
Карлайон, свернул на боковую улицу и остановил машину. Потом он повернулся к Джоанне.
— Значит, вы не так уж равнодушны, как притворяетесь, — сухо заметил он.
Джоанна потянулась к ручке дверцы, но он перехватил ее руку и удержал на месте.
— Успокойтесь, — сказал он. — Я согласен, что дед ваш поступил жестоко, и вы вправе гневаться на него. Но ваша бабушка ни в чем не виновата, она страдала, как и вы.
— Но почему же она ничего не сделала? — сердито возразила Джоанна. — Она ведь могла хотя бы написать письмо своей дочери. Могла бы ответить на письмо отца.
— Не могла. Вы, наверное, не совсем понимаете ситуацию. Она была замужем за человеком чрезвычайно деспотичным, и по ряду причин считала, что всегда должна ему подчиняться, даже если приходится отказываться от самых глубоких своих привязанностей. Не судите ее слишком строго, Джоанна. Ситуация была просто ужасной, и она пыталась выйти из нее с честью.