- Когда я окажусь наверху, идите за мной, - крикнул он. - Думаю, она выдержит тебя, Фафхрд, но лучше забирайтесь поодиночке.
Фафхрд мягко подтолкнул Влану. Она быстро присоединилась к Мышелову, который стоял в дверном проеме, опершись рукой о большой ламповый крюк из ковкой стали, накрепко вбитый в камень стены. Хлынувший наружу из двери желтый свет не в силах был пронизать мрак ночи.
Мышелов посторонился, и Влана прошла внутрь.
Фафхрд начал подъем, держась как можно ближе к стене, чтобы в случае чего успеть за нее ухватиться. Лестница угрожающе потрескивала под ним, ступеньки ее слегка просели. Когда Фафхрду оставалось уже рукой подать до верхней площадки, одна из ступенек проломилась с глуховатым треском наполовину сгнившей древесины. Фафхрд осторожно опустился на четвереньки, чтобы равномернее распределить свой вес по лестнице, и затейливо выбранился.
- Не ругайся, - весело посоветовал ему Мышелов. -Кувшины в безопасности, а это главное.
Остаток пути Фафхрд проделал на четвереньках и так и заполз в дверь. Оказавшись внутри, он буквально задохнулся от изумления.
Его чувства можно было сравнить с ощущениями человека, который, стерев с дешевого медного колечка ярь-медянку, обнаруживает под ней сверкающий изумруд чистейшей воды. Стены помещения покрывали великолепные, расшитые золотом и серебром ткани; ставни на окнах отливали позолотой. Драпировки из той же ткани, что и на стенах, но темнее, скрывали низкий потолок, образуя нечто вроде шатра, на котором звездами сияли вкрапления золота и серебра. По комнате разбросаны были пухлые подушки; на низеньких столиках горели во множестве свечи. Запасные свечи аккуратно лежали на полках у стены, по соседству с многочисленными свитками, кувшинами, бутылями и эмалевыми шкатулками. В большом очаге была установлена чугунная печурка с витиеватого литья топкой. Рядом с печуркой возвышалась пирамидка смоляных факелов с растрепанными концами, которые служили для разведения огня, а также невысокая поленница и горка блестящего черного угля.
На низком подиуме вблизи очага стояла покрытая парчой оттоманка, на которой восседала худенькая и стройная девушка с бледным личиком в одеянии из плотного сиреневого шелка, отделанном серебром. Талию ее перехватывал серебряный пояс. Собранные в высокий пучок черные волосы удерживали серебряные шпильки с аметистовыми головками. Плечи девушки покрывала снежно-белая пелерина из меха ланхмарской ящерицы. Слегка подавшись вперед, она грациозным и в то же время каким-то неловким движением протянула Влане изящную белую ручку, которая едва заметно дрожала. Влана, стоя перед хозяйкой дома на коленях, взяла ее руку и, склонив голову, прижалась губами к тыльной стороне ладони девушки; при этом ее прямые темно-русые волосы упали ей на лицо.
Фафхрд молча порадовался тому, что его подруга не ударила в грязь лицом в этой столь странной, однако восхитительной обстановке. Взгляд его задержался на видневшейся из-под платья Вланы ножке в красном чулке, и только теперь он углядел, что пол комнаты устелен многоцветными, с густым ворсом ковриками из Восточных Земель. Их было так много, что они лежали в два, три, а то и четыре слоя. Неожиданная догадка еще не успела созреть в мозгу Фафхрда, а его палец уже уставился в грудь Серому Мышелову.
- Ты - Похититель Ковров! - воскликнул Фафхрд. - Ты - Ковровый Жулик и Свечной Воришка!
Фафхрд имел в виду две серии нераскрытых краж, которые оживленно обсуждались ланхмарцами, когда они с Вланой месяц назад появились в городе.
Мышелов равнодушно пожал плечами, потом вдруг ухмыльнулся, лукаво сощурил глаза и пустился в импровизированный танец. Вприпрыжку он пересек комнату и очутился за спиной у Фафхрда. Сорвав с покатых плеч последнего длинный плащ с капюшоном, он аккуратно сложил его и бросил на подушку. Девушка в сиреневом платье нерешительно похлопала ладонью по кушетке рядом с собой. Влана приняла приглашение, но уселась несколько поодаль. Женщины тихо заговорили между собой, причем Влана открыла рот первой.
Мышелов тоже разоблачился и присоединил свой серый плащ к плащу Фафхрда. Оба воина отстегнули от поясов мечи, и Мышелов придавил клинками одежду.
Лишившись оружия и плащей, они начисто утратили прежний воинственный вид и превратились в обычных молодых людей с открытыми, чисто выбритыми лицами. Несмотря на чудовищно развитые бицепсы и трицепсы, Фафхрд вряд ли уступал Мышелову стройностью фигуры, но вот его огненно-рыжие, спадающие на плечи волосы резко контрастировали с черными кудрями Мышелова. Одет был Фафхрд в коричневую кожаную тунику, отделанную медной проволокой, а его новоиспеченный приятель - в грубую куртку из серого шелка.
Они улыбнулись друг другу. Однако ощущение того, что они на миг стали обыкновенными юнцами, сделало их улыбки несколько натянутыми. Мышелов прокашлялся, слегка поклонился и, по-прежнему глядя на Фафхрда, указал пятерней на оттоманку.
- Фафхрд, - произнес он, запнулся и продолжил: - Мой добрый друг, позволь представить тебе мою принцессу. Ивриан, милая, прими Фафхрда с почетом, ибо этим вечером мы с ним спина к спине сражались с троими - и победили!
Фафхрд шагнул вперед, наклонился, так что копна рыжих волос упала ему на глаза, и опустился на колени, точь-в-точь как Влана. Протянутая ему изящная ручка как будто уже не дрожала, но, прикоснувшись к ней на секунду губами, он ощутил легкое подрагивание. Держа пальчики Ивриан столь нежно, словно они сотканы были из паутины, Фафхрд пробормотал какой-то неуклюжий комплимент. Ему было не по себе.
Он не замечал того, что Мышелов испытывает те же, если не более сильные, чувства. Знаменитый вор молил богов, чтобы Ивриан не перестаралась, изображая из себя принцессу, и не оскорбила гостей мнимой холодностью и чтобы она не упала в обморок и не разразилась слезами. Ведь Фафхрд с Вланой были первыми, кого он осмелился пригласить в это роскошное гнездышко, свитое им для высокородной возлюбленной, - первыми живыми существами, если не считать двух попугайчиков, что щебетали в серебряной клетке, висевшей по другую сторону очага.
Несмотря на все его хитроумие и цинизм, Мышелову никогда не приходило в голову, что именно его потакание любым прихотям Ивриан избаловало девушку, превратив ее в хорошенькую куколку.
Ивриан наконец улыбнулась. Облегченно вздохнув, Мышелов принес два серебряных кубка и две серебряные же кружки. Взяв с полки бутылку с лилового цвета жидкостью, он ухмыльнулся Фафхрду, откупорил один из добытых северянином в таверне кувшинов и наполнил вином посуду.
Вручив кубки женщинам, а одну из кружек Фафхрду, он произнес - на этот раз без запинки:
- Пью за величайшую из моих краж в Ланхмаре, добычу, которую мне волей-неволей придется поделить пополам, - тут он язвительно усмехнулся, - с этим длинноволосым детиной из варварских краев! - И на четверть осушил кружку, в которой плескалось разбавленное ликером вино.
Ополовинив свою кружку, Фафхрд решил не оставаться в долгу.
- Пью за самого нахального и жеманного коротышку из всех, с кем мне доводилось делить добычу! - провозгласил он, допил вино, улыбнулся, обнажив белые зубы, и протянул Мышелову пустую кружку.
Наполнив ее, Мышелов прикончил свою, отставил в сторону, подошел к Ивриан и высыпал ей на колени самоцветы, которые вытащил из сумки бесчувственного Фиссифа. Камни засверкали и заискрились точно лужица радужной ртути.
Ивриан вздрогнула и чуть было не уронила драгоценности, но Влана поддержала ее. Следуя указаниям хозяйки, Влана сняла с полки голубую эмалевую шкатулку, инкрустированную серебром, и девушки вдвоем ссыпали самоцветы в обитый изнутри синим бархатом ящичек. Покончив с этим, они возобновили разговор.
Допивая маленькими глотками вторую кружку, Фафхрд позволил себе расслабиться и стал внимательнее приглядываться к обстановке комнаты. Первоначальное его изумление при виде, так сказать, тронной залы в стенах сарая миновало, и теперь под внешней пышностью он подмечал следы разрушения и упадка.
Тут и там между драпировками проглядывало черное, сгнившее дерево, от которого исходил характерный гниловатый запах. Покрытый коврами пол довольно ощутимо просел. Сквозь щели в ставнях в комнату проникали струйки ночного смога, образуя на фоне позолоты призрачные черные арабески. Камни очага были оттерты от копоти и блестели, однако скреплявший их известковый раствор почти повсеместно вывалился, равно как и отдельные камни.
Мышелов занялся печкой. Бросив в топку зажженный факел, он захлопнул дверцу и повернулся лицом к гостям. Словно прочитав мысли Фафхрда, он взял несколько ароматических свечей, зажег их и расставил по комнате в сверкающих мелких медных чашах. Заткнув кусками шелка самые широкие из щелей в ставнях, он сжал в руке свою кружку и тяжело поглядел на Фафхрда.
Но в следующее мгновение Мышелов уже с улыбкой тянулся к нему, чтобы чокнуться. Необходимость вновь наполнить кружки вынудила мужчин сблизиться. Едва шевеля губами, Мышелов прошептал: