Андрей Буровский - Правда о «золотом веке» Екатерины стр 18.

Шрифт
Фон

Тем более Дмитрий Голицын (при всем аристократическом благородстве интонаций в своих высказываниях) вполне мог обвести вокруг пальца эти многотысячные толпы, в которых, в конце концов, были люди и умные, и деловые, и искушенные. Почти уже обвел, да не сумел довести дела до конца, так некстати обмолвился 25 января.

Так Анна Ивановна, делая наивные глаза, ахала вместе с гвардейцами о бесчинствах верховников, а потом «позабыла» дать дворянству право выбирать своих представителей и высших должностных лиц.

Дмитрий Михайлович Голицын предсказывал верно, в том числе и свою судьбу: он пострадал за Отечество и пал жертвой своей неудачи. Назначенный сенатором, он старался жить тихо, незаметно в своем подмосковном Архангельском, но, конечно же, не уберегся. В 1736 году Д.М. Голицын привлечен к суду за злоупотребления, приговорен к смертной казни, замененной пожизненным заточением в Петропавловской крепости. 4 апреля 1737 года его сердце остановилось в заточении, а знаменитая библиотека после этого оказалась «конфискована» — фактически разворована приближенными Анны Ивановны.

Но и вторая часть предсказаний Дмитрия Михайловича сбылась на славу. Сам он умер, в конце концов, в возрасте 72 лет, после славной и богатой жизни, в которой он вершил громадные по значимости дела. А дворянство, не пошедшее за ним, плакало и впрямь дольше и горше него. Русское «шляхетство» очень дорого заплатило за свою наивность и близорукость. Анна Ивановна кинула жирный кусок дворянам: ограничила срок службы дворян 25 годами, окончательно отменила дурной указ Петра о единонаследии, но конечно же, никаких выборных учреждений, никакого выбора должностных лиц, никакой конституции так и не возникло…

КОНСТИТУЦИОННАЯ ВИРТУАЛЬНОСТЬ

Тут таится интереснейший вопрос: а если бы князь Дмитрий Михайлович Голицын не был так по–хамски, так безобразно зациклен только на верхушку дворянства, на титулованную потомственную знать? Что, если бы он немного больше уважал остальное дворянство и подготовил другой проект конституции… Такой, за которым пошла бы большая часть дворянства? Да, тогда бы российская конституция, скорее всего, состоялась! Но в каком виде могла бы состояться конституция? Что это могло бы быть?

Большинство историков более или менее уверенно заявляют: если бы даже конституция родилась как аристократическая, «вельможная», вопрос только времени, как быстро распространится она на все остальное население.

Тут, конечно, есть одна закавыка, одно исключение из правила… И это исключение, конечно же, Польша! Потому что в ней привилегии дворянства, режим дворянской республики сочетался с крепостным правом и униженным положением крестьянства. В России ведь тоже все идет одновременно и к усилению крепостного права, и к рождению дворянской конституции. Проекты конституционного устройства 1730 года очень хорошо отражают именно такое состояние умов.

Бессмысленно пытаться просчитать все варианты, но при введении конституции для верхних 2% населения, при бесправии остальных 98%, это могло бы привести только к чудовищных масштабов взрыву. Взрыву, целью которого могло быть с равным успехом и получение конституционных прав, и уничтожение этих верхних 2% вместе с их конституцией и прочими барскими затеями.

Итак, положительная перспектива: через какое–то время дворянская конституция начинает распространяться не только на дворянство, но и на какие–то слои богатых и чиновных не дворян. Другие сословия начинают включаться в конституционный строй, пусть и не в качестве равноправных партнеров (в конце концов, еще в XX веке избрание депутатов в Думу проводилось по куриям — то есть по категориям населения, и каждая курия выставляла депутатов от разного количества своих членов: по землевладельческой курии — от 2000 человек, от 4000 человек по городской, от 30 000 человек — по крестьянской, от 90 000 человек — по рабочей).

Отрицательная перспектива: формирование такого раскола между верхушкой населения и его основной массой, что сама возможность взаимного понимания утрачивается. И к концу (может быть, даже в середине) XVIII века гремит такой социальный взрыв, что пугачевский бунт в сравнении с ним кажется детскими игрушками. Идеология мятежа — православный фундаментализм и возвращение к нормам Московского великого княжества. А всякие там конституции, европеизации и прочие выдумки бесящихся с жиру бар должны быть отброшены беспощадно.

Результат? Кровавый хаос, провал всего государства и общества в очередную утопию (как Чехия в XV веке). Годы, а то десятилетия развала, распада, разрушения. А потом одичавшие, а то и обезлюдевшие земли начинают прибирать к рукам соседи…

Устрашающая перспектива?! Но ведь любое разделение народа на две разные по своему материальному и общественному положению, даже разные по культуре группы ведет именно к тому же самому. Даже если конституционные права одних покупаются ценой рабского бесправия других.

Глава 3 БИРОНОВЩИНА

Ещё в XVIII веке режим Анны Ивановны окрестили «бироновщиной», и достаточно справедливо, потому что, действительно, её фаворитом и ближайшим к ней человеком все десять лет правления был Эрнст Иоганн Бирон, мелкий прибалтийский дворянчик. Он находился при дворе Анны Ивановны с 1718 года и, будем справедливы, сделал для неё много доброго.

Жертва политики Петра I, пытавшегося породниться со всеми монархами Европы, Анна в 1710 году была выдана замуж за герцога Курляндского Фридриха–Вильгельма.

Курляндское и Земгальское герцогство возникло при распаде Ливонского ордена. Последний магистр ордена Генрих Кестлер сумел договориться с Речью Посполитой — 28 ноября 1561 года подписан был договор, по которому из остатков орденских земель формировалось новое государство, вассал Речи Посполитой. Кровь диких баронов, огнем и мечом захватывавших и деливших земли Прибалтики, текла в Фридрихе–Вильгельме, но то ли сказалась разгульная жизнь предков, то ли по неизвестной причине именно этот герцог получился какой–то неудачный, а только был Фридрих–Вильгельм хилый и тщедушный, и очень может быть, что Пётр I не случайно выбрал его в мужья именно Анны… Потому что Анна была нелюбимой племянницей, дочкой нелюбимого брата Ивана.

Иван Алексеевич был сыном того же царя, что и сам Петр, Алексея Михайловича, но родились они от разных матерей. В 1682 году, строго говоря, возвели на трон сразу двух царей — Ивана и Петра, и Ивана, как старшего, даже «первым царем». Иван так и сидел на троне до 1696 года, пока не помер, и, уж будем справедливы, Иван никогда не мешал Петру и вообще был ограниченным, добрым, незлобивым и никому никогда не мешал.

Пётр не любил Ивана ровно потому, что добрый Иван его страшно раздражал и вообще, по оценкам Петра, был «дурак несусветный», а когда они вместе сидели на особом двойном троне, у Ивана, по словам Петра, «из ушей и из носу воняло».

Под стать царю Ивану была и царица Прасковья Салтыкова — по всем оценкам, женщина очень добрая, хозяйственная, но, как бы нам тут выразиться поаккуратнее… Выразиться так, как подобает, говорить о венценосных особах, и в то же время чтобы всё было понятно… В общем, не отличалась она обширным интеллект том, что тут и говорить, не отличалась… Это та самая Прасковья, которая назвала Остермана Андреем Ивановичем. Пётр I её тоже не любил, хотя и менее остро, чем брата. Скорее презирал, а ещё скорее — был равнодушен с оттенком пренебрежения: даже он не любил дураков…

А из трех дочерей этой царственной четы Анна Ивановна раздражала Петра больше других — нелюдимая, угрюмая девочка, неуклюжая, не умевшая нравиться. Попав в общество, маленькая Анна забивалась в угол и громко сопела, не желала и не умела ни с кем общаться. Ну, быть умницей ей было не в кого, а добрая маменька к тому же очень верила в целительную силу розги и дочерей воспитывала довольно просто чуть ли не до времени, когда они стали невестами. В XVIII веке был в большом ходу такой педагогический стишок:

Насколько розга «разум во главу детям вгоняет», сказать трудно, вроде бы наука не знает таких достоверных свидетельств, но вот что на характеры людей она оказывает очень разное влияние — это факт. Сестры Анны, Екатерина и Прасковья, несмотря на маменькины педагогические убеждения, оставались девицами веселыми и бойкими, хотя и они как–то не блистали особенным интеллектом. Ну а вот Анна становилась не по годам угрюмой да к тому же и учиться очень не любила — добрая маменька, «не худа, а добра желая», очень внимательно следила за её занятиями. Результат? Анна училась у немецкого учителя с 6 лет, но до конца своих дней — после многих лет жизни в Митаве, после романа с Бироном, длившегося то ли 13 лет, то ли даже 22 года, словом, по–немецки Анна и к концу жизни говорила с акцентом и плохо, а писать почти что не могла (впрочем, как и по–русски). Странным образом педагогические приемы её маменьки не завострили ума Анны и нисколько не напрягли её памяти.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Скачать книгу

Если нет возможности читать онлайн, скачайте книгу файлом для электронной книжки и читайте офлайн.

fb2.zip txt txt.zip rtf.zip a4.pdf a6.pdf mobi.prc epub ios.epub fb3