— Полный дебил! — громко произнес он.
Кто-то из окружения подтолкнул задумавшегося о своём будущем величии старшего принца, и тот даже не успел сообразить, к кому и по какому поводу относится частично услышанное восклицание. Повернув голову, заметался взглядом по сторонам, увидел скорбную процессию опечаленных подданных, собравшихся произнести сакраментальную фразу, и гордо распрямив плечи, устремился к центру зала. При его приближении престарелый сенешаль бухнулся на колени и хорошо поставленным голосом стал говорить:
— Королева умерла! Да здравствует…
— Постойте! — повелительный и невероятно решительный голос заставил всех вздрогнуть, а старшего принца споткнуться на ровном месте. — Здесь произошло небольшое недоразумение, которое надо исправить немедленно!
В центр зала поступью уверенного в себе тигра вышел Моус Пелдорно, и то, что он сделал в следующее мгновение, сразу изменило привычный жизненный уклад как самой Пиклии, так и многих соседних звёздных систем. Словно профессиональный актёр звёздного боевика, он ловко выхватил из-под мышки армейский пистолет и без колебания или сомнения произвёл два выстрела в замершего перед ним старшего принца. Обе пули вошли точно в сердце, так что Бу Ругар рухнул лицом вниз, словно подрубленный дуб. Но и на этом кровавое действо не закончилось. Моус сделал два шага вперёд и хладнокровно выстрелил в затылок уже явного трупа. Потом по-хозяйски передал пистолет подскочившему сбоку стороннику, пробежал взглядом по окаменевшей публике и деловитым голосом обратился к сенешалю:
— Извините князь, что пришлось вас перебить. Продолжайте!
Только сейчас по всему тронному залу пронёсся громкий вздох удивления, осознания, возмущения и запоздалого ужаса. Во все времена пройти в зал с любым оружием считалось невозможным делом, а уж совершить подобное наглое убийство на глазах у сливок пиклийского общества — поступок во всех смыслах невероятный. Но, тем не менее, он всё-таки произошел, и теперь новый претендент на корону с показным смиренным терпением ждал, пока престарелый князь Вертинский прокашляется от внезапно появившейся в его гортани сухости.
Многие присутствующие в зале успели заметить, что убийство не являлось ни спонтанным, ни совершённым в состоянии аффекта. По всему периметру зала, возле выходов на террасы и проходов в коридоры, маячили подтянутые фигуры бравых молодцев в ливреях. По внешним признакам они походили на обычных служащих дворца, но их каменные лица, словно вышедшие из-под резца одного мастера, сразу говорили, что на стороне узурпатора либо могущественные военные, либо силы тайной и явной полиции. Молодцы в ливреях вежливо, но решительно пресекли первые попытки некоторых паникёров как можно быстрей покинуть высокое собрание. А двое из них, ловко подхватили бездыханное тело несостоявшегося короля за лацканы пиджака и проворно унесли прочь. Мало того, подавляющее большинство из присутствующих в зале людей оказались неожиданно заинтригованы продолжением действа, а некоторые так вообще успокаивали своих соседей и выражались без обиняков, что, мол, самое страшное уже позади и теперь всё будет просто отлично.
Весь этот позитивный гомон, наконец, достиг ушей и сенешаля, которому удалось отвести глаза от кровавого пятна на мраморном полу, прочистить горло, помогая себе ладонью, и посмотреть на ожидающего исторической фразы Моуса. Причём князь Вертинский успел сообразить, что отсутствует топот бегущей стражи, не слышно гневных выкриков из толпы, и никто не спешит растерзать убийцу собственными руками. А значит, по всем политическим реалиям, следующий по праву наследования принц всё равно вступит в свои права. Поэтому сенешалю ничего больше не оставалось, как, после скорбного вздоха, произнести вторую половину сакраментальной фразы:
— …Да здравствует король!
Словно дожидаясь этой здравицы, чуть сбоку раздался голос графа Де Ло Кле:
— Виват, король, виват!!!
И ему дружно вторило как минимум ползала. А второй половине ничего не оставалось делать, как присоединиться. Причём, и среди них находились такие, что кричали с восторгом и упоением: графа Де Ло Кле, шефа внешней разведки, директора управления безопасности Пиклии знали и уважали почти все поголовно. А раз граф лично поддерживает данного претендента на трон, то, скорее всего, это и в самом деле будет для блага королевства. Ну, а те единицы, что имели противоположное мнение, благоразумно затолкали это мнение куда поглубже, и теперь кричали "Виват!" в унисон с остальными. Ссориться с Де Ло Кле побаивались даже акулы галактического бизнеса и воротилы крупного капитала.
Под эти приветственные крики Моус прошёл к тронному возвышению, но поднялся только на две ступеньки из пяти: всё-таки нарушать пятидневный траур и короноваться немедленно он не собирался. Но когда он повернулся к собравшимся подданным, стало понятно, что именно сейчас будет произнесена программная речь. Подобное устраивало всех, как сомневающихся, так и противников стремящегося к трону узурпатора. После подобной речи каждый мог окончательно определиться в своих дальнейших действиях и сразу выработать верную линию поведения. А если успеется, то прямо здесь, или немедленно после выхода из зала, объединиться с союзниками для нанесения упреждающего удара или утаивания слабо защищённого капитала. Отдавать свои "нажитые непосильным трудом" средства, как и дворянские привилегии, в руки непредсказуемого человека никто не собирался. Понятно, что подобные мысли гнездились лишь в головах тех, кто не ожидал только что состоявшегося перераспределения очерёдности наследования. Те, кто к этому событию готовился и ждал, выглядели спокойными и уверенными в завтрашнем дне.
— Дамы и господа! — тоном главнокомандующего начал Моус. — Подданные королевства Пиклия! Сейчас мы все находимся на пороге новой эры, Эры нашего великого и заслуженного могущества. Следовало только устранить последнюю помеху, стоящую у нас на пути, и я нисколько не жалею, что этого слюнявого и недальновидного идиота пришлось убирать лично. Мало того, этим поступком я хочу показать всему миру нежелание всё решать руками моих сторонников. Намерен доказать собственную решимость идти к окончательной победе справедливости самой кратчайшей, прямой дорогой.
В тронном зале висела заинтересованная тишина. Казалось бы, что может говорить о справедливости человек, только что хладнокровно застреливший законного претендента на трон? Но Моуса слушали, и ждали самых основных слов его речи.
— Почему Пиклию презирают и ненавидят во всем остальном мире? Почему светло-изумрудный цвет нашей кожи вызывает неприятие в иных процветающих мирах? Доколь мы будем терпеть расистское отношение к нам иных обитателей Галактики? Хватит! Нашей вины в ином сиянии нашей звезды нет! Мы такие же люди, как и все остальные, подобные нам, обитатели космоса! И настал час уничтожить историческую несправедливость. Мы должны доказать наше равенство, мы должны заставить уважать наши чаяния, мы должны добиться нашей свободы перемещения во всей Галактике!
Подобная оголтелая пропаганда могла обмануть лишь простых обывателей. Стоящие у кормила власти знали, что их никто и никогда во всей Галактике не обижал за иной оттенок кожи. Но ведь очень важно отыскать веские первопричины перед оглашением основных изменений в политике.
Будущий диктатор скорбно вздохнул и несколько раз кивнул головой:
— Моя мать пятьдесят лет назад попыталась изменить неблагоприятный для Пиклии ход событий на более лучший. Договорившись с тогдашним императором Оилтона, они решили дать миру единого наследника обоих престолов. Но ранняя смерть императора помешала этим планам, и, при всём своём величии, Анна Четвёртая не могла потянуть взваленное на себя бремя единения самостоятельно. В последние годы в принадлежащей мне по праву империи правит уже мой племянник, который целенаправленно замалчивает великие задумки и инициативы собственного деда, ведёт политику отторжения Пиклии от общения с Союзом Разума и вынужденной конфронтации со всей Галактикой в целом.
Здесь в речи Моуса содержалась явная инсинуация. Во все века Оилтонская империя как раз и сдерживала агрессивных и злобствующих пиклийцев от попыток заняться откровенным пиратством и разбоем в открытом космосе. Так что правда крылась не в надуманном расизме. В галактике какие только разновидности человеческих тел и цветов не существовали, и никто особо этими отличиями не заморачивался. Но, как говорится, "ищущий да обрящет". Найти совсем иную, более уважительную для ненависти, причину гораздо удобнее, чем исправить укоренившийся веками перекос общественного сознания. И, в данном случае, некоторые исторические совпадения вполне гармонично могли вписаться в подъём снизившегося в последние годы авантюрно-агрессивного настроения основной части подданных. Пиклия начинала погрязать в собственных сварах, внутренних противоречиях, тонуть в призывах некоторых прогрессивно настроенных деятелей к подписанию здравого договора с Союзом Разума и налаживанию взаимовыгодных контрактов с Доставкой (что это — Доставка?). Так недолго и до революции! А там и до следующего шага к пропасти: уходу в социалистическую ересь и полную национализацию передовых предприятий, банков и принадлежащей дворянскому сословию недвижимости. Чтобы этого не случилось, требовалась сильная рука.