– Почему вы здесь? – вдруг спросил он, удивив этим вопросом себя едва ли не больше, чем её.
– Я… – Татьяна помолчала мгновение, очевидно, обдумывая ответ. – Мне нужна ваша помощь.
– Моя помощь? – Мэтью испытал изумление с легкой примесью разочарования. – Зачем?
– Ну, понимаете… – В задумчивости Татьяна прикусила нижнюю губу, и его желудок сжался, отозвавшись на знакомую гримаску. – Я пишу историю моей семьи, династии Прузинских, и…
– Что вы делаете? – в голосе Мэтью прозвучало недоверие.
– Я пишу историю королевской семьи, – изрекла его гостья тоном строгой гувернантки, опровергая все, что он о ней знал. – Это что-то вроде исследования, и…
– Это самая смешная вещь, которую я когда-либо слышал, и не поверил вам ни на мгновенье. – Он засмеялся. – Таких женщин, как вы, не могут интересовать какие-то исследования. Возможно, пустяковые или бессмысленные, но только не интеллектуальные.
– Пустяковые? Бессмысленные? – В ее глазах вспыхнуло негодование, и она подступила к нему. – Чтоб вы знали, в детстве я отлично училась. Мои учителя не могли мной нахвалиться. Я говорю на шести языках. Я не только знакома с работами Аристотеля и Декарта, но и понимаю их. Я могу перечислить по порядку имена и основные достижения императоров Древнего Рима. Я неплохо знакома с творчеством Шекспира и знаю наизусть целые эпизоды из многих его пьес.
Татьяна придвинулась ближе, слишком поглощенная защитой своего интеллекта, чтобы заметить, что оказалась меньше чем в футе от своего собеседника. Но он-то заметил.
– Я могу перечислить имена и годы правления всех монархов всех значительных европейских держав, включая вашу страну, за последние пятьсот лет.
Достаточно близко, чтобы он мог протянуть руку и…
– Я знаю и понимаю как подоплеку, так и явные причины большинства конфликтов и войн между государствами во всем мире, в том числе и недовольство тех ловких американцев, которые были достаточно умны, чтобы совершенно точно указать вашей варварской стране, куда бы она пошла со своими налогами и чаем!
Татьяна уставилась на него. Ее глаза метали молнии. Каждая линия ее тела дышала страстью. Светлые волосы взмывали и ниспадали шелковым водопадом, подчеркивая каждый резкий кивок головой. Она была пылкой и обворожительной, и внезапно Мэтт осознал, что обманывал себя. Пятнадцать месяцев, три недели и четыре дня он говорил себе, что больше не хочет иметь с ней ничего общего. Клялся, что она ему безразлична, и, может быть, так было всегда. Обещал себе, что если увидит ее снова, то отнесется к ней с презрением, как она того и заслуживает.
Теперь он понял, что хочет ее так же сильно, как и год назад. И ничто не может это изменить. Ни ее уход. Ни его разбитое сердце. Ни даже его гордость.
– И более того… – Татьяна сердито посмотрела на него снизу вверх, он был выше ее на целых полфута. Мэтт выпрямился, и от этого движения расстояние между ними сократилось до нескольких дюймов. Но она была слишком поглощена своей тирадой, чтобы заметить их сближение. Вокруг него витал ее аромат – изысканная смесь запахов экзотических цветов с едва уловимым благоуханием заморских пряностей – и его желудок скрутило от воспоминаний и желания.
– Я знаю, что водород огнеопасен, и хорошо понимаю основные принципы движения аппаратов легче воздуха. К тому же, мне известно, что большинство специалистов в этой области считают воздушные шары, наполненные воздухом, намного более опасными, чем наполненные водородом, поскольку опасность воспламенения постоянно угрожает самому шару.
– Аэростату, – рассеянно произнес Мэтью, вглядываясь в ее зеленые глаза и вспоминая, как они темнеют в порыве страсти.
– Что? – Татьяна в замешательстве тряхнула головой.
– Аэростату. Не помните? – Его взгляд переместился на ее губы. Полные, свежие и сочные.
Он не забыл сладость этих губ на своих губах. Глубоко вздохнув, Мэтт встретил ее взгляд.
– Мы называем их аэростатами, а не воздушными шарами.
– Да, конечно, это я тоже знаю, – она смотрела на него, широко открыв глаза от… чего? Страха? Или желания?
Воздух между ними раскалился. Мэтью поймал ее взгляд, и ему стало трудно дышать. Он забыл, что нужно дышать.
– А те, кто летает на них – аэронавты.
– Да, это я тоже знаю. – Татьяна нервно сглотнула.
Не раздумывая, он наклонил голову, она приподняла подбородок. Он ни за что не смог бы остановиться. Как если бы им управляла невидимая рука. Или судьба. Или рок. Но, скорее, желание. Требовательное и непреложное. Его губы приближались к ее губам, хоть он и признавал, что целовать ее, хотеть ее – это совсем не то же самое, что любить. Любовь к ней была ошибкой, которая на этот раз могла полностью его уничтожить.
Ошибкой, которую он больше не повторит.
Их губы соприкоснулись, и он прошептал:
– Чего вы хотите, Татьяна?
– Я хочу… то есть, мне нужно… – Она вздохнула, и ее дыхание смешалось с его. – Мне нужен муж.
Он застыл, хотя ее губы все еще были рядом. Слова подействовали на него, как брызги холодной воды.
– Что?
– Мне нужен муж. Мне нужно, чтобы вы… – Татьяна глубоко вздохнула, -… изображали моего мужа.
– Изображал… – Мэтт отшатнулся и вызывающе посмотрел на нее. – Нет!
– Хотя бы выслушайте меня, прежде чем отказать. – Она наклонила голову в той обольстительной манере, что тревожила его сны. – Неужели перед тем, как отказать, вы не хотите узнать, почему я обратилась к вам с такой просьбой?
– Не особенно, – резко ответил он. – Кроме того, я уже сказал нет.
– А по-моему, это не так, – не приняла она отказа. – Вы просто не можете сказать нет, не узнав причин.
– Могу, и я уже сделал это, – голос Мэтью звучал твердо.
Татьяна досадливо фыркнула.
– Крайне нелюбезно с вашей стороны.
– Ах, простите меня, – он изогнулся в преувеличенно галантном поклоне. – Я не хотел бы показаться нелюбезным.
– Превосходно, – просияла она. – Я знала, что вы измените свое мнение.
– Мое мнение не изменилось.
Хотя, надо сказать, Мэтт был заинтригован ее настойчивостью и ощутил легкий укол непрошеного любопытства.
– Право, Мэтью, я… – Она замолчала и уставилась на него с близким к ужасу выражением на лице. – Вы ведь не женаты?
– Сейчас нет, – мягко сказал он. – А вы?
Испытанное ею облегчение было очевидным. Как и следовало ожидать. Он, несомненно, был нужен ей в качестве мужа, хотя когда-то Татьяна даже не рассматривала такую возможность.
Она покачала головой.
– Я не вышла замуж… снова.
Снова. Простое слово повисло в воздухе. Снова.
– Итак… – подобрав обрезок трубы, он рассеянно взвесил его на ладони. – Расскажите мне, зачем вам понадобилась эта смехотворная пародия.
– Это интересная история. – Она отвернулась от него и начала расхаживать, как будто ей нужно было время, чтобы подобрать подходящие слова. – Полвека назад моя тетя, предыдущая наследная принцесса…
– Наследная принцесса? – Он поднял бровь.
– Принцесса, которая может претендовать на трон, – небрежно ответила она.
– Так вы наследная принцесса? – медленно спросил Мэтт. – Вы можете наследовать трон вашей страны?
– После моего отца, если бы оба мои брата умерли, то да. – Татьяна взглянула на него. – У них великолепное здоровье и никакой предрасположенности к несчастным случаям. Я не сомневаюсь, что мой брат Алексей станет следующим правителем Авалонии, и это правильно. Мне не хочется править. Никогда.
– Ясно. – Он не осознавал значимость ее положения. Возможно, ее записка об ответственности все же была достаточной.
– Как бы то ни было, София – так звали принцессу – вместе с маленькой дочерью сбежала из страны после того, как ее муж был убит во время бунта. Она взяла лишь немного вещей.
Последовала пауза, как будто Татьяна решала, сколь многое она может открыть. Мэтт в это время лениво размышлял, что же это были за вещи.
– Через несколько месяцев после своего прибытия в Англию София вышла замуж за графа Уортингтона, фактически отрекшись от притязаний на трон, и, по существу, порвала все связи с родиной. Своей матери – моей бабушке – она послала единственное письмо. Кроме этих фактов, с того момента, как она покинула Авалонию, и до тех пор, пока не вышла замуж за графа, о ее жизни ничего не известно. Вот эту историю я и хочу обосновать документами.
– Зачем?
– Зачем? – Татьяна озадаченно посмотрела на него, как если бы ответ был очевиден. – София – член королевской семьи моей страны. Одна из избранной цепочки наследных принцесс. Какие бы решения она ни принимала в своей жизни, правильные или ошибочные, нельзя допустить, чтобы она была забыта. – Подбородок Татьяны решительно приподнялся: – Я этого не допущу.
– Понятно. – Мэтью признавал, что это могло иметь смысл в женском извращенном понимании этого слова. – Чего я не понимаю – так это, зачем нужен я.