Мы простились и совсем уже собрались покинуть отделение, успевшее стать родным, но Женька вдруг замерла перед дверью и сказала:
— Надо его в кабинет перетащить. — И я с ней согласилась.
Мы вернулись, подхватили Сашку под руки, буркнув Чингисхану «извините», а он в ответ что-то залопотал, должно быть, Сашка ему тоже понравился и он не хотел с ним расставаться. Но мы рассудили иначе и по узкой лестнице потащили Сашку на второй этаж. Возле семнадцатого кабинета народ уже не толпился, лишь настырная дама с ребенком продолжала сидеть у стены, гневно сверкая глазами.
— Он что, пьян? — спросила она, повышая голос.
— Да вы что? — возмутилась Женька. — Парень тяжело ранен, доктора ждем.
— Так он сегодня принимать не будет?
— Вам лучше в четырнадцатый кабинет зайти.
— Там нет никого.
— Тогда в пятнадцатый.
Мы устроили Сашку на диване, вымыли стаканы и стряхнули со стола крошки печенья. Больше родной милиции помочь нам было нечем, и мы покинули отделение с чувством выполненного долга.
На улице вновь накрапывал дождь, переулок, где находилось отделение, узкий, грязный, забитый машинами, выглядел уныло, и я затосковала. Дождь расходился, а зонт остался в машине, и мы, достигнув первой же подворотни, закурили, глядя на облезлого кота, устроившегося по соседству.
— Ну хоть водки выпили, — заметила Женька-оптимистка.
— Ага, — кивнула я, — с хорошим человеком познакомились. Надо бы его на ключ запереть, вдруг начальство хватится? А ключ оставить дежурному.
— Может, вернемся? — предложила Женька, на мгновение высунувшись из подворотни, но тут же юркнула назад. — Вот черт, что за погода…
— Нормальная питерская погода, — вздохнула я и перешла к насущному: — Ты лучше скажи, что делать?
— А чего тут сделаешь? Дождемся, когда дождь стихнет, и на Московский вокзал.
— А как же моя машина?
— Машина, я думаю, в хороших руках, и беспокоиться о ней дело зряшное.
— Не найдут? — вздохнула я.
— Сашка способен найти только бутылку, и то при условии, что она под столом стоит. Анфиса, отнесись к происшедшему философски, ты же автор детективных произведений, вот тебе сюжет из жизни.
— Барахло жалко, — заметила я, и Женька согласно кивнула:
— Жалко.
Мы присели на корточки и опять закурили, Женька обнаружила в сумке бутерброды, и мы поужинали, угостив кота, который сразу же подобрел и позволил себя погладить.
Дождь шел не переставая, стемнело, мы так успели привыкнуть к подворотне, что покидать ее не хотелось.
— Хорошо хоть документы и бабки в сумке, а ты хотела их в чемодан засунуть, — заметила подружка.
— В чемодане безопаснее, — вяло возразила я, — сумку потерять можно.
— Ага. Ну что, потопали на вокзал? — предложила Женька, поднимаясь. Дождь наконец-то стих, и этим обстоятельством следовало воспользоваться. Не успели мы покинуть подворотню, как услышали знакомый голос:
— Девчонки! — Обернулись и увидели Сашку, который весело шлепал по лужам. — Вы чего здесь, от дождя прячетесь?
— Прячемся. Зонты в машине остались.
— А я свой где-то потерял… Куда намылились? — поинтересовался он.
— На вокзал, конечно.
— Ага… Пожили бы пару деньков, вдруг повезет и тачка отыщется. Остановиться есть где? А то ко мне можно. Тут недалеко, на Короленко, живу в коммуналке, но как-нибудь разместимся.
— Ничего вы не найдете, — неожиданно зло заявила Женька, разглядывая помятую физиономию Сашки.
— В принципе можно, — вяло возразил он, — но это не к нам надо, а к братишкам, однако стоить будет штуку баксов, никак не меньше.
— А где их взять? — рассвирепела Женька, Сашка пожал плечами и миролюбиво предложил:
— Здесь в трех шагах кафешка дешевая, посидим, согреемся и в спокойной обстановке все решим. Поезда на Москву каждые два часа отправляются, так что уехать всегда успеете. Потопали?
— Потопали, — согласно кивнули мы и зашагали по узкому тротуару.
Но нашему намерению культурно провести досуг не суждено было сбыться. Не успели мы пройти и сотню метров, как из-за угла дома вывернул мужчина в ветровке, задел плечом идущего с краю Сашку, извинился и торопливо зашагал прочь. Казалось бы, пустяковый инцидент исчерпал себя на этом, но Сашка вдруг повел себя неадекватно: замер посреди тротуара, морща лоб, обернулся, и мы обернулись вслед за ним. Парень в ветровке к тому моменту испарился, наверное, исчез в ближайшей подворотне. Сашка продолжал стоять на месте, тараща глаза, а мы недоумевали, отчего его так разбирает.
— Вот что, — заявил он, — вы идите, а я вас догоню.
— Куда идти? — не поняла Женька.
— Прямо. Кафешка вон там, вывеску видите? Я мигом. — И Сашка бросился в подворотню, куда, должно быть, свернул парень.
— Ну и что? — спросила Женька, хмуро глядя на меня.
— Откуда я знаю? Может, он в туалет захотел?
— Может, — пожала плечами подружка. — Идем, что ли?
Но вместо того чтобы отправиться в кафе, мы продолжали стоять на месте.
Прошло минут пять, так что, если Сашка покинул нас по нужде, пора ему было бы вернуться. Выходило: либо нужда у него большая, либо вовсе не за тем он в подворотню бросился. А зачем тогда? Мы переглянулись и, резво потрусили в том направлении и через минуту опасливо заглядывали в эту самую подворотню. Ничего особенного. Нормальная подворотня в лучших питерских традициях, мрачная, пахнущая туалетом. Дальше — двор-колодец с еще одной подворотней, скорее всего двор был проходным. В подворотне горела подслеповатая лампочка.
— Сашка, — громко позвала Женька, и он немедленно откликнулся:
— Здесь я. — И вскоре предстал нашим очам, почему-то пошатываясь и держась за голову. То, что Сашку мотало, меня не удивило, и голова у него вполне могла трещать, потому что было с чего, но тут он приблизился, и мы дружно ахнули: из-под Сашкиной ладони на лоб стекал кровавый ручеек.
— Ты башкой, что ли, треснулся? — пролепетала Женька, а Сашка сказал:
— Анфиса, дай мобильник.
Я торопливо протянула телефон, он набрал номер, чертыхнулся, потому что про код забыл, как недавно Женька, и, исправляя свою ошибку, торопливо заговорил:
— Значит, так, девчонки, шагайте на вокзал, потому что лучше вам в это дело не лезть, пользы никакой, а неприятностей может быть сколько угодно.
— Что? — пискнула я, но Сашка в этот момент заговорил по телефону:
— Серега, это Лукьянов, да я, я… Слушай, сегодня ориентировка пришла, этот, как его… из тюрьмы сбежал, рожа его прямо напротив твоего места… ну… так я его сейчас в трех шагах от отделения встретил… Не привиделось, точно он. По башке мне дал, гад. И вовсе нет… да я серьезно. Что ты дурака валяешь, — заорал Сашка, а мы от неожиданности подпрыгнули. — Посылай ребят, пусть район перекроют. Как машин нет, была же машина… вот черт… — Сашка сунул мне в руку телефон и потрусил в сторону родного отделения, а мы продолжали хлопать глазами, потом кинулись за ним, но Сашка, обернувшись, махнул свободной рукой и рявкнул: — Уезжайте, вас здесь только не хватало…
Мы замерли как по команде, а потом побежали в другую сторону, и тут точно назло дождь полил как из ведра, мы добежали до конца улицы и юркнули в очередную подворотню.
— Ты чего-нибудь поняла? — спросила Женька.
— Поняла. У меня машину угнали, — проблеяла я.
— С машиной все ясно, тачка твоя накрылась, а вместе с ней мои шмотки.
— И мои.
— А я что, спорю? Этот тип в ветровке — опасный преступник, сбежал из тюрьмы. Сашка его как-то умудрился узнать и теперь побежал ловить.
— Лучше б он мою машину искал.
— Да послушай ты, дурища, Сашка поступил исключительно благородно, не стал нас во все это дерьмо впутывать.
— Чего нас впутывать, я, кроме ветровки, ничего не видела, да и то не разобрала: то ли серая, то ли синяя… А Сашка твой опохмеляться побежал, — зло ответила я.
— Тоже не грех. Но я сейчас не об этом, Сашка смылся, а беглый каторжник, который ему по башке съездил, где-то здесь бродит.
Точно в ответ на ее слова за нашими спинами раздались шаги, но через мгновение стихли. Мы вцепились в локти друг другу и застучали зубами, вглядываясь в полумрак подворотни. Однако очень скоро я отпустила Женькин локоть. Двор впереди выглядел вполне безопасно.
— Идем, — сказала я решительно. — Двор проходной, выйдем на соседнюю улицу и напрямую к вокзалу. — И зашагала, не дожидаясь Женькиных возражений.
Стук каблуков весело отдавался под сводами, Женька припустилась за мной, и через минуту мы вошли во двор, где одиноко стояла старенькая «копейка» рядом с деревянным ящиком неизвестного назначения. В этот момент хлопнула дверь подъезда, и оттуда показался молодой человек в кожаной куртке, щелкнул зонтом и направился к «копейке».
— Эй, красивые, вы чего под дождем мокнете? — спросил он.
Парень улыбался и посматривал на нас с интересом, физиономия его выглядела добродушной и очень симпатичной. Ко всему прочему парень был блондин, а Женька с ума сходит по блондинам, оттого она мгновенно превратилась из мокрой курицы в принцессу в изгнании и певуче ответила: