Все это слишком походило на грузовой конвейер, чтобы возбуждать, и девицы рассчитывали не только на внешний вид и запах. Дик прошел по коридору каких-то двести шагов, и за это время его облапали не меньше четырех раз. Четвертым был гем-трансвестит, и тут младший матрос уже не выдержал: сдернул с пояса свог и выдвинул лезвие на длину руки, готовый воспользоваться пластиковым учебным клинком как дубинкой. Уличного прелестника как ветром сдуло.
Пользоваться свогом против женщин, тем более гемок, юноша не хотел, но обнаружил, что выдвинутое лезвие мигом увеличило его личное пространство на целый метр, и не стал дезактивировать клинок — так и пошел с ним по «Улице розовых глициний», не реагируя на оклики девиц и методично заходя во все бары и гостиницы.
В свои пятнадцать лет Ричард Суна был занудой и перфекционистом, и ему далеко не сразу пришла в голову мысль, которая моментально осенила бы любого из его ровесников: сказать, что весь третий сектор четырнадцатого яруса уже обшарен, а Рэндалл Дрю — не найден и избавиться таким способом от самого доставучего члена экиипажа — потому что неявка Дрю на корабль наверняка стала бы последней каплей в чаше терпения мастера Хару, и он приказал бы выбросить на причал вещи бортинженера, и объявил бы на бирже о вербовке нового.
Обычно в рейс ходили тридцать пять человек: по десять на вельбот и пять — постоянная команда корабля. Дик был в этой телеге шестым колесом. Зачисленный в экипаж на правах ученика (одна трехтысячная в годовой добыче, семь лет обязательного стажа), он готовился стать пилотом, но, как любой младший матрос на любом корабле, делал и многое другое. «Начальник куда пошлют», так называют это в космическом флоте. В данном случае его послали искать бортинженера, и он был намерен задание выполнить, какие бы отношения у них с бортинженером не сложились. Но так уж вышло, что отношения сложились крайне скверные. И вот сейчас Ричард Суна стоял на смотровой галерее третьего сектора, откуда открывался вид и на висячие сады Самурамати, и на круглый бок Ика-а-Мауи, Рыбы Мауи в серебряной чешуе океана и кисейных плавниках облаков; стоял и думал — почему он, голодный и немытый, уже два часа мечется по коридорам, где пахнет потом и дешевыми духами в поисках человека, который на протяжении полутора лет каждый день достает его глупыми шутками, жестокими розыгрышами и откровенным хамством, в то время как избавиться от него будет даже не просто, а очень просто? Почему он должен, например, заходить в «Лунную стражу», выслушивать насмешки тамошних дзёро — которые куда добродушнее насмешек Дрю, но от этого только более мучительны, в то время как достаточно вызвать кэпа на связь и сказать, что Рэндалла здесь нет. Причем это, кажется, правда — из всех баров и гостиниц, которые были по совместительству бардаками, Дик не посетил только «Лунную стражу». Какова вероятность того, что Дрю окажется именно там? В конце концов, можно просто забыть про этот «массажный салон»…
— Смотри, малышка, это — малый синдэнский [9] крейсер класса «крестоносец», — какой-то станционник, одной рукой обнимая девицу, другой рукой показывал за окно — где между станцией и круглым боком Рыбы Мауи проплывала длинная темная тень, очертаниями похожая на рыбу-молот. — Судя по расположению башен силовых установок, это «Готфрид Бульонский».
«Дубина!» — Дик стиснул зубы, чтобы не выкрикнуть это и ткнулся лбом в дымчатый флексиглас смотрового окна. — «Где ты видел у серии Первого Похода орудийную башню наверху? Ведь слепому же ясно, что это „Людовик Седьмой“! Не знаешь — молчал бы лучше!»
Станционник вещал что-то еще, но юный ученик пилота уже не слышал его.