Однако покинуть замок им удалось не сразу: в крепостные ворота въезжала кавалькада всадников. Впереди на рослом буланом жеребце восседал преисполненный важности боярин Векша. На нем был роскошный жупан, на голове золоченый шлем с султаном из перьев, на боку усыпанный самоцветами меч. На жеребце бросался в глаза чепрак с серебристой бахромой, конская грива, дабы ее не лохматил ветер, была убрана под сетку из тонкой полупрозрачной зеленоватой ткани. Мелодично звенели посеребренные бубенчики на ногах жеребца, глухо и размеренно ухал набат на седле — даже слепой должен был знать, что мимо едет боярин, и уступить ему дорогу.
По бокам Векши на белых тонконогих аргамаках ехали два его сына, молодые, статные, с лихо закрученными усами. Если младший спокойно смотрел перед собой на дорогу, то старший, подбоченясь в седле, гордо озирался по сторонам, окидывая встречных пренебрежительным взглядом. У младшего боярского сына чепрак заменяла шкура барса, у старшего — рыси. Крупные, с оскаленными пастями головы зверей лежали выше седельных лук, их согнутые лохматые лапы с выпущенными на всю длину когтями плотно обхватывали бока лошадей.
— Не русский боярин, а прямо-таки аломанский князь, — презрительно заметил придержавший подле воеводы скакуна сотник из его отряда. — Спеси-то сколько! Откуда она и берется? Ведь ни умом, ни воинской доблестью боярин никогда не блистал.
— Зато его младший сын — добрый рубака, — сказал Богдан. — Я дважды ходил с ним на крестоносцев. Немало мы тогда их рогатых шлемов вместе с хозяйскими головами на полях оставили. Жаль будет, если такой молодец пойдет по дорожке своего отца.
— Старший уже пошел, — проговорил сотник. — Я был с ним на ляшском порубежье, знаю.
Воевода не поддержал разговора. Проводив глазами последние ряды конной боярской дружины, следовавшей за Векшей и его сыновьями, он вытянул коня плетью.
— За мной, сотник. Князь Данило ждет нас.
2
Опустив на колени манускрипт, Адомас медленно окинул взглядом представшего перед ним слугу. Усталое, осунувшееся лицо, исцарапанные ветвями деревьев руки, покрытые слоем пыли сапоги. Было видно, что ему пришлось проделать длинный и нелегкий путь, прежде чем предстать перед боярином. Это был один из слуг, которых он посылал к воеводе Богдану с приказанием следить за московскими лазутчиками. Неужто в сообщении русского воеводы что-то оказалось правдой?
— Слушаю тебя, Казимир.
Прибывший входил в число тех немногих близких слуг, которым боярин доверял свои самые тайные и опасные дела. Хорошо знавший привычки господина, Казимир был немногословен.
Воевода Богдан сделал все, что обещал. Будучи единственным и полновластным распорядителем внутренней жизни княжеской усадьбы, он выдал присланных литовских соглядатаев за новых княжеских дворовых, избавив их от неизбежных в таких случаях расспросов. Лично Казимир, приглянувшийся воеводе своей сметкой, был направлен к челядникам, которые обслуживали московитов. Когда двоим из них пришло время покидать усадьбу князя Данилы, воевода назначил Казимира им в провожатые. Хорошо известными ему звериными тропами он провел московитов в Черное урочище. Но когда те отпустили его, пошел не обратно в усадьбу, а за ними. Так незваным гостем он попал в тайный лесной лагерь московитов.
— Я родился и вырос в этих местах, знаю здесь каждый камень и куст. Поэтому змеей прополз мимо секретов московитов и очутился на краю большой поляны. Посреди нее горел костер, вокруг сидело несколько человек Но я узнал только одного, к которому подошли вновь прибывшие. Я вначале не поверил собственным глазам и даже ущипнул себя — не сон ли вижу Потому что этим человеком был не кто иной, как боярин Боброк-Волынец.