Главные правила жизни - Диана Машкова страница 3.

Для меня деньги не показатель истинных ценностей. Это знаки, которые позволяют в той или иной степени жить независимо.

Иногда я вынужден просто зарабатывать, но всегда отдаю себе отчет в том, что именно делаю в этот момент. В этом смысле я довольно циничен и откровенен.

Человек – это достаточно замкнутый мир. Любой человек. Существует личная гигиена. Некоторые проблемы человек должен решать сам, не навешивая их на других.

Близких друзей не может быть много. Общения – да, сколько угодно. Но по внутреннему ощущению я не публичный человек. Иногда просто приходится поддерживать контакт.

Дружба – это чувство, испытанное временем. А поскольку время у каждого лимитировано… Я к тому же не очень легко схожусь с людьми. Мне достаточно тех людей, которые рядом со мной.

Любовь – это космос, и она имеет неземное воздействие, словно проводник к другим пространствам, временам и мирам. В этом я абсолютно уверен.

Мне кажется, влюбленность всегда помогает, она всегда в плюс. По крайней мере мне. Хотя из-за любви могут происходить разные перекосы, даже войны. Но в этом не любовь виновата, а ее искаженная трактовка.

Не считаю, что женщина должна быть порабощена, угнетена и обязана жить под каким-то давлением. Наоборот, меня интересует абсолютное равноправие, чтобы у женщины всегда была возможность реализации собственных замыслов.

Женская логика – это логика, существование которой надо признавать, но понимать ее и оправдывать – бессмысленное дело. Я объясняю жене: у тебя своя логика, я на это соглашаюсь, а у меня своя, и давай об этом не забывать.

Я живой человек, всякое бывает, и накричать могу. Обычно, конечно, срываюсь на близких – в этом нет никакой оригинальной мысли. Главное, вовремя извиниться, найти в себе силы и мужество признать свою неправоту.

Умение прощать – огромное приобретение человека. Прощая кого-то, ты учишь самого себя терпимости и пониманию. Другое дело, что можно простить и потом не общаться. Это уже выбор каждого. Но прощать нужно всех и всегда.

К 40 годам я отработал все кризисы среднего и несреднего возраста по полной программе. У каждого мужчины к этому периоду, да и у женщины тоже, происходит осознание того, что сделано за прошедшие 20 лет. И многое приводит к неудовлетворенности. Надо либо смириться, либо опротестовать.

Никакой грусти, связанной с возрастом, у меня нет: я не думаю, что что-то упустил. Образно говоря, я не стану президентом или космонавтом, но я и не хотел этого. А сколько мне осталось – не мое дело. Я просто живу, и все.

В юности по сравнению со зрелым возрастом мы мало что можем дать своим детям, потому что, во-первых, еще материально не способны этого сделать, во-вторых, постоянно надо куда-то бежать, что-то кому-то доказывать. Не хватает времени, сил, души. Все это появляется с годами и опытом.

Тяга к театру у меня, наверное, от мамы, потому что папа вообще туда не ходил до тех пор, пока я не начал работать на сцене. А мама очень любила оперу. Во время войны она была в Самаре, куда был эвакуирован Большой театр, и бегала на все спектакли, собирала автографы. Видимо, страсть была такой сильной, что это каким-то образом передалось и мне.

Найти абсолютное счастье на земле невозможно. Но минуты, периоды счастья испытывает каждый человек. Нет людей, которые всю жизнь были бы несчастливы: просто кому-то везет больше, кому-то меньше, а кому-то меньше надо.

Сказать о себе «я хороший человек» не могу: много было сделано плохого, того, чего не следовало делать. Но лично мне не встречался кристально порядочный человек. «Хороший», «плохой» – это только клише, которые кому-то выгодны. Я – разный.

Гарри Бардин «Создать что-то можно, только если осознаешь себя свободным. Хотя я больше люблю пушкинское слово “вольность”»

Аниматор, сценарист, актер, автор 22 фильмов, отмеченных пятью «Никами» и многочисленными призами в России и за рубежом. Лауреат Государственной премии РФ. Награжден орденом Почета

Мудрость – это сомнительная и относительная вещь. Лично я в своем возрасте не разучился делать глупости. Ко мне мудрость так и не пришла, разве что опыт. А так по-прежнему наступаю на те же грабли.

Ребенком я много врал: самозабвенно, зная, что через секунду буду разоблачен. Остановиться не мог. А потом это обернулось профессиональной деятельностью и назвалось фантазией: я стал врать в сценариях.

Сегодня прагматизм убивает романтику. Когда парнишка в восемь лет знает, что он хочет сидеть на газовой трубе, на нефтяной скважине или в администрации президента, к романтике это не имеет никакого отношения… Хотя я до сих пор искренне не могу поверить в то, что ребенок мечтает о кресле главы какой-то там компании.

Сына я никогда не воспитывал, но сегодня мы с ним смотрим в одну сторону, и это важнее всего. У нас были, конечно, разговоры, общение, но без всякого назидания. Когда проводили опрос, кого считать человеком, достойным подражания, мы с ним вместе, не сговариваясь, ответили – Януша Корчака. И это наше единомыслие мне очень по нраву.

От сына я добивался того, чтобы он не был частью стада. Чтобы не всегда отождествлял себя с толпой, но был сам по себе и все пропускал через себя.

Однажды к нам с женой пришла учительница и сказала, что благодарит нас за нравственный урок, который преподал ей наш сын. На большой перемене один мальчик, Лева Куропаткин, носился сломя голову и шалил. Учительница решила руками одноклассников выгнать его из октябрят. Тогда мой сын встал и сказал, что голосовать не будет, потому что он не вправе: он бегал так же, как и Лева. Он не побоялся стать белой вороной.

Создать что-то можно, только если осознаешь себя свободным. Хотя я больше люблю пушкинское слово «вольность». Вот эту вольность я в себе культивировал: старался на все иметь свое мнение, не боялся его высказать. Вне зависимости от того, как это потом отзовется, шел на конфликт, если не мог с чем-то согласиться, даже зная, что это будет мне во вред.

Творчество процветает в условиях одиночества и свободы от обязанностей, а голод подстегивает к работе. Когда я ушел из театра, наступила полная независимость – от денег, от квартиры, от семьи: в ту пору я был холост и у меня не было детей. Пожалуй, это самое яркое впечатление в жизни, когда принадлежишь только себе. И ни перед кем не в ответе, разве что перед собственным желудком: ты должен себя накормить. Я искал свой путь, а пока ищешь, нужно быть свободным.

От хамства должна существовать защита, и это – чувство собственного достоинства. Пожалуй, вот это качество я уж точно прививал сыну. Считаю, что в нашей стране хамству, которое укоренилось как традиция, можно и нужно противостоять.

Со временем я перестал быть категоричен в оценках людей. Невозможно знать, кто и как может себя повести в критических ситуациях – как человек проявит себя в камере, за решеткой, в лагере. А если его будут пытать? Какой у него порог боли? Можно ли осуждать человека? Не знаю.

У человека всегда есть нравственный выбор. И неча на зеркало пенять, коли рожа крива. Я мог бы сказать, что абсолютно вся политика – это грязь, если бы не было Вацлава Гавела, Нельсона Манделы, Индиры Ганди…

Человек ко всему привыкает. Мы привыкаем к убийствам, нас потрясают только цифры, только массовое уничтожение: Беслан, «Норд-Ост», «Курск»… Я был в Беслане, в этом гимнастическом зале вскоре после теракта. Приехал туда показывать свои фильмы уцелевшим детям. И вот я стоял посреди зала, а на меня со стен смотрели огромные черные глазищи осетинских детей. Они смотрели на меня в упор с немым вопросом: «Вот ты живешь, а мы ушли. Почему?» И ничего страшнее я не знаю.

«Учитесь властвовать собою» – не впадайте в панику, ищите выход из любой ситуации и приобретайте азарт преодоления трудностей. Многие люди первые шишки воспринимают как конец света. Но пока человек жив, ничто не потеряно, надо искать выход! Я об этом говорю, когда общаюсь с молодыми. Рассказываю о том, как состоялась моя судьба. Вопреки.

У Константина Райкина есть любимая фраза «Надо выпрыгивать Богу навстречу», чтобы он тебя заметил. Если будешь сидеть на печи, как Емеля, задницу отсидишь, а больше ничего не произойдет. Мы не в сказке, печь никуда не поедет. Надо самому преодолевать все трудности и барьеры.