Хотя воген всегда говорил о Хэлфрунте как о «личном мозгопатологе», но чего нет – так уж нет, в данном случае медицине было просто не с чем работать, и на самом деле не воген платил Хэлфрунту за консультации, а наоборот, Хэлфрунт платил вогену кучу денег за разного рода самую грязную работу. Будучи одним из самых выдающихся и преуспевающих психиатров Галактики, он (а также другие психиатры его круга) готов был платить кучу денег, когда на карту, похоже, было поставлено все будущее психиатрической науки.
– Ну что же, – сказал он, – здравствуйте, дорогой капитан. Как мы себя чувствуем?
В разговоре с вогеном он позволял себе пренебречь своим приобретенным в результате долгой тренировки венским акцентом.
Воген рассказал ему, что за последние несколько часов он почти наполовину сократил численность живых членов команды в порядке дисциплинарного взыскания.
Хэлфрунт ни на мгновение не перестал улыбаться.
– Ну и что? Вы знаете, мне кажется, это самое естественное поведение для вогена. Дать естественный и здоровый выход агрессивным наклонностям в актах бессмысленного насилия.
– Вы всегда так говорите, – буркнул воген.
– Ну и что? – повторил Хэлфрунт. – Мне кажется, это самое естественное поведение для психиатра. Отлично. Очевидно, мы оба сегодня в прекрасной умственной форме. А теперь скажите мне, что нового в нашем деле?
– Мы засекли корабль.
– Чудесно, – сказал Хэлфрунт, – просто чудесно! А экипаж?
– Землянин там.
– Великолепно! А…
– Самка с той же планеты. Они последние.
– Отлично, – Хэлфрунт сиял. – Кто еще?
– Этот… Префект.
– Ну и?
– И Зафод Библброкс.
Хэлфрунт на мгновение перестал улыбаться.
– А, конечно, – сказал он. – Так я и думал. Увы, это очень печально.
– Близкий друг? – осведомился воген, который где-то подцепил это выражение, и теперь решил ввернуть его в разговор.
– Да нет, – ответил Хэлфрунт, – при том, чем я занимаюсь, я не завожу близких друзей.
– А, – хрюкнул воген, – профессиональное отстранение.
– Нет, – весело пояснил Хэлфрунт, – просто не умею.
Он помолчал. Хотя губы его продолжали улыбаться, в глазах появилась озабоченность.
– Просто Библброкс, понимаете ли, один из моих самых выгодных пациентов. У него такие проблемы с психикой, что можно только мечтать.
Он еще поигрался с этой мыслью, прежде чем позволить ей удалиться.
– И все же, – сказал он, – вы готовы выполнить задание?
– Да.
– Отлично. Немедленно уничтожить корабль.
– А Библброкс?
– Ну, – сказал Хэлфрунт, – что ж – Библброкс…
И исчез с экрана.
Капитан Воген Простетник Джелц нажал кнопку селектора и обратился к остаткам команды.
– Атака, – сказал он.
– В этот самый момент Зафод Библброкс страшно ругался в своей каюте. Два часа назад он заявил, что они быстренько заскочат перекусить в ресторан «Конец Вселенной», по поводу чего разругался с компьютером в пух и прах, и бросился в свою каюту, изрыгая проклятия и вопя, что рассчитает показатели невероятности столбиком.
Благодаря своему невероятностному двигателю корабль Золотое Сердце был самым мощным и самым непредсказуемым кораблем в истории. Не было ничего такого, чего бы он не мог сделать, при единственном условии – если вы абсолютно точно знали, насколько именно невероятно то, чего вы пожелали.
Зафод украл его, присутствуя на церемонии запуска в качества Президента Галактики. Он не знал зачем. Единственной причиной было то, что корабль ему понравился. Он не знал также, зачем он стал Президентом Галактики, кроме того, что, как ему казалось, в качестве Президента он будет вести легкую и приятную жизнь.
Он точно знал, что есть и другие, более важные причины, но они были надежно похоронены в темных замкнутых отделах двух его мозгов.