Дрожащий луч фонаря метнулся справа от лежащего Лота, потом слева, потом по его спине и наконец вытянулся во всю длину.
Я ожидал увидеть что угодно, но увидел совершенно неожиданное: я увидел Чапу. Лохматую, грязную...
Она шагнула ко мне и тявкнула. В луче фонаря поблескивали ее глаза.
- Чапа, иди сюда...
Она послушалась, подошла и села у ног. Голова ее пришлась мне как раз по грудь. Все еще дрожащей рукой я потрепал ее по загривку. Она тихонько взвизгнула и замолотила хвостом.
Что бы там ни было, но это была наша собака!
Я боялся себе в этом признаться. Я верил и не верил своим глазам. Но это, несомненно, была она.
И тут поднялся Лот.
- Чапа вернулась,- сказал я.
- Вижу.
- Наверное, она по нам соскучилась,- сказал я и осекся. Лот не ответил, наклонился и взял в руки Чапин хвост.
- По-моему, нехорошо, что мы ее так рассматриваем,- сказал он.- Она все чувствует.
Чапа сидела ни жива ни мертва.
- Надо ей как-то дать понять, что мы ее признали...
- А вдруг это не она? - неожиданно сказал Лот.- Где она была?
- Не знаю. Но все равно это наша собака. Наша Чапа. Скажи ей что-нибудь ласковое!
Лот бросил хвост.
Раздражение Лота в этот момент объяснялось просто: представьте себе, что на своем письменном столе вы потеряли что-нибудь очень заметное... Спички, например. Весь день... Даже не один день, а два или три дня ушло у вас на то, чтобы найти коробок. Кроме вас, в комнату никто не входил. То есть никакой комнаты по условиям задачи просто нет. Есть стол. Даже не целиком, а лишь крышка. И вот по этой крышке вы миллиметр за миллиметром в течение нескольких дней как последний дурак ползаете... А потом вдруг коробок появляется. Сам. Как в цирке. И вам мат. И все с вами понятно.
За несколько дней остров был обшарен нами вдоль и поперек с той же тщательностью, что и упомянутая выше крышка стола. Собаки не было.
"ВЕРНУЛАСЬ ЧАПА. ЧТО С НЕЙ БЫЛО, МЫ НЕ ЗНАЕМ.
БЫЛО БЫ ЕСТЕСТВЕННЫМ СВЯЗАТЬ ЕЕ ПОЯВЛЕНИЕ С ЛОДКОЙ, ВЕЧЕРОМ ПОБЫВАВШЕЙ НА ОСТРОВЕ. НО ВЕДЬ В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ОНА ИСЧЕЗЛА, НИКАКОЙ ЛОДКИ НЕ БЫЛО!
КТО БЫЛ В ЛОДКЕ? КТО ОСТАВИЛ ПРОДУКТЫ? МОЖЕТ БЫТЬ, СТАРИК? ТОЛЬКО ОН ЗНАЕТ О НАШЕМ ПРЕБЫВАНИИ НА ОСТРОВЕ. НО ПОЧЕМУ ОН НЕ СНЯЛ НАС ОТСЮДА?
ПОЧЕМУ УЕХАЛ, НЕ ДОЖДАВШИСЬ? ОТКУДА УЗНАЛ, ЧТО У НАС КОНЧАЕТСЯ ВОДА? КАК В ЕГО ЛОДКЕ ОКАЗАЛАСЬ СОБАКА? (ЕСЛИ ОНА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАМ ПОБЫВАЛА.) ЧАПА БЛИЗКО К СЕБЕ НИКОГО НЕ ПОДПУСТИТ, КРОМЕ МЕНЯ, МАТЕРИ ИЛИ ЛОТА.ЧТО СТАРИК ЗНАЕТ ОБ ОСТРОВЕ?
ЧТО ВООБЩЕ ТУТ ПРОИСХОДИТ? КАК МЫ ОТСЮДА ВЫБЕРЕМСЯ?"
Я проснулся первым. В закрытые глаза сквозь щели в досках хибары било солнце. Я тут же вспомнил ночную историю. Собственно говоря, ее не пришлось даже вспоминать, я проснулся с этой историей, потому что всю ночь она торчала в голове, как гвоздь. Проснулся и Лот. Открыл глаза и отвернулся к стене. Было видно, что вставать ему не хотелось. Встать в данный момент значило наткнуться на Чапу, валявшуюся у входа, и задать себе опасный вопрос: где она была?
Потом пойти к непросохшим углям и убедиться, что меж них нет ни искорки огня и пищу готовить не на чем.
Вот что значило для нас встать. Поэтому мы предпочитали лежать голодные. В хибаре- было неуютно, нам хотелось есть и не хотелось прибираться.
"БРОСИЛИ В МОРЕ БУТЫЛКУ С ЗАПИСКОЙ, ЧТОБЫ НАС ОТСЮДА СНЯЛИ. ЧТО БЫ ТЕПЕРЬ НИ ПРОИЗОШЛО, БУТЫЛОЧКА БУДЕТ ПЛАВАТЬ".
Под маяком бухта по-прежнему была забита нефтью, на поверхности плавала рыхлая серая пена.
Когда я вернулся к брату, он записал в дневнике:
"СТАРИК ПРИЕЗЖАЛ НЕСПРОСТА. ПЕРЕБРАЛИСЬ ОБРАТНО В ПАЛАТКУ. ПОВЕРХ НЕЕ НАТЯНУЛИ ПРОРЕЗИНЕННУЮ ТКАНЬ, ИЗ КОТОРОЙ БЫЛ СВЕРНУТ ТЮК. ТЕПЕРЬ ДОЖДЬ ПАЛАТКЕ НЕ СТРАШЕН. ВОДА ПОСЛЕ ДОЖДЯ МУТНАЯ, ВИДИМОСТЬ НЕ БОЛЕЕ МЕТРА. ЧАПА ШЛЯЕТСЯ НЕИЗВЕСТНО ГДЕ И ЗАЧЕМ".
Потом я сидел на берегу, а Лот охотился, хотя было уже темновато. А позже произошло событие, перевернувшее нашу жизнь:
"мы ДОБЫЛИ огонь".
Додумался Лот. От спичек ничего не осталось - их головки превратились в мокрую кашу. Лот осторожно разбил лампочку одного из фонарей и раскаленной спиралью прикоснулся к листу бумаги. Спираль перегорела, но бумага начала тлеть. Затаив дыхание мы следили, как маленькое пламя покусывает угол листа.
Огонь! Теперь дотянем! Переживем! Ничего нам теперь не сделается! С огнем ничего не страшно! В эти минуты мы, наверное, походили на первобытных дикарей, в руках которых оказалось неземное сокровище - огонь. С огнем вспыхнуло и расцвело со всей свирепостью чувство голода. В котелок полетело все, что было под руками съестного. На острове вкусно запахло... А ночью мне приснилось купе скорого поезда. И был удивительно приятен особенный казенный запах вагона, и стук колесных пар, и летел в бескрайнюю ночь спасительный свисток локомотива, и не было больше острова, а была шершавая безопасная стена купе, и опасный край верхней полки, и то и дело сползающее вниз скользкое казенное одеяло. Мы мчались домой.
Тем неприятнее было пробуждение. Полную растерянность вызывал небольшой и в принципе очень банальный бумажный стаканчик вроде того, какие дают в киосках вместе с лимонадом. Стаканчик этот был свежим, от него вкусно пахло. Теперь им играла Чапа - вылизывала, мяла в лапах. Лот подобрал стаканчик за палаткой. Не в воде и даже не у обреза воды, а на берегу. Вот что было страшно! В воде - тут все просто, мало ли всякой дряни плавает в морях. А вот стаканчик на берегу - это посерьезнее! Мы сидели у костра и перебирали все возможные варианты появления на острове такой престраннейшей и такой пренеприятнейшей штуковины. Объяснения не было.
Этот момент я помню особенно хорошо: у брата блестит под носом капелька пота, и он то и дело смахивает ее ладонью. Но она появляется вновь, и он опять ее смахивает. Чапа перекладывает голову с одной лапы на другую, а когда ей это надоедает, идет в палатку и шумно шарит по пакетам. А мы почему-то не реагируем, вместо того чтобы-отвесить ей законного пинка. Мы молчим, а, может быть, как раз в этот момент нам следовало бы кричать и метаться с головней по острову.
Но нам этого не хочется. И не только потому, что все это абсолютно бессмысленно, но и потому, что этим можно чему-то навредить. Покою нашему, например, которого у нас не было уже много дней из-за причин куда более серьезных, нежели этот треклятый стаканчик! Мы ведь так устали, так измотались... Нам так плохо и неуютно на нашем острове. Нам хочется домой или, наоборот, уже никуда не хочется. Необходимо, чтобы кто-нибудь нам помог. Или вовсе не помогал и оставил все как есть. Но Чапа так сверкает на меня глазами, что я невольно вздрагиваю, кричу и бужу брата. Он, словно оглушенный, встает и, пошатываясь, бредет к палатке. А я иду вслед за ним, чувствуя нестерпимую пустоту внутри.
"НАДЕЮСЬ, КОГДА-НИБУДЬ НАМ ПОМОЖЕТ ЭТОТ ДНЕВНИК, В КОТОРЫЙ Я ПИШУ ВМЕСТО БРАТА. ОН ПОШЕЛ ПОД МАЯК. ЗАЧЕМ ОН ТУДА ТАК ЧАСТО ХОДИТ? МЕСТО ТАМ ПРОТИВНОЕ, ДЕЛАТЬ ТАМ НЕЧЕГО. ВОДА НАЧИНАЕТ ОЧИЩАТЬСЯ ОТ МУТИ. ВИДИМОСТЬ МЕТРА ТРИ".
Чапа опять пропала. Ни на мысу, ни в бухте ее не было. Где-то она все-таки пряталась. Мы постояли с братом под треножником маяка, подергали за его металлические узловатые штанги. При этом наверху что-то негромко клацало. Стояли большие разряженные его батареи, залитые гудроном, и по ним ползали мухи. В бухту под маяк опять нанесло нефти от буровой, волной ее как следует взбило, и теперь она плавала в виде рыхлой коричневой пены. Между камней мотались доски с ободранными краями.
Ночью мы не спали. Ночью голубой свет заливал остров, и мы разглядывали поток несущихся в полной тишине туч.
"РЕШЕНО БЫЛО ПЕРЕСТРОИТЬ ХИБАРУ, УЛУЧШИТЬ НАШ БЫТ. ПАЛАТКА ТЕСНАЯ, КТО ЗНАЕТ, СКОЛЬКО ЕЩЕ ВРЕМЕНИ МЫ ПРОБУДЕМ НА ОСТРОВЕ. В ХИБАРЕ ЖЕ МОГУТ РАЗМЕСТИТЬСЯ НЕСКОЛЬКО ЧЕЛОВЕК".
Утром бумажный стаканчик, валявшийся возле большого камня, исчез. Но тогда мы не придали этому значения, приступив к строительству. Начали мы с того, что разобрали всю внутренность хибары: палки, пристроенные внутренние лестницы и щиты. Разобрали, вернее разбили, боковые пристройки, похожие на кабинки туалетов с маленькими дверцами. Сняли доски пола. Оставалось освободиться от заклиненной между двух стен ржавой трубы и вытащить старый, огромный, также ржавый якорь. Якорь мы вытащили, но, когда Лот ухватился за трубу и потянул, хибара подозрительно скрипнула. Лот дернул еще раз, а потом выскочил наружу. Я за ним. Дальнейшее было как в кино при съемках рапидом - хибара несколько секунд держалась, раскачиваемая несильным ветром, причем вибрировало и шаталось сооружение на ее крыше, напоминавшее голубятню, а потом все это завалилось и с оглушительным грохотом рухнуло, разлетелось на отдельные доски. Наверху груды обломков оказался ящик вроде посылочного. Мы кинулись к нему, открыли... Он был пуст.
"ХОЧУ СПАТЬ, А ЗАСНУТЬ НЕ МОГУ. И В ПРОШЛУЮ НОЧЬ МЫ ПОЧТИ НЕ СПАЛИ. С ЧЕГО НАЧАТЬ? Я ТУТ СТАРШИЙ... Я ЗА НЕГО ОТВЕЧАЮ. ХОТЯ КАКОЙ Я, К ЧЕРТУ, СТАРШИЙ?! ДА НЕТ, ВСЕ-ТАКИ СТАРШИЙ! ЕСЛИ С НИМ ЧТО-НИБУДЬ СЛУЧИТСЯ, ОТВЕЧАТЬ БУДУ Я. ТОЛЬКО БЫ НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ. (Зачеркнуто.) НИКАК НЕ ЗАСНУТЬ.