– Хоть бы оказались тихими и порядочными людьми, – сказала с явным намеком Ольга Петровна.
– Ну тишины не ждите. Ремонт начнут делать, – отозвался без всякой обиды Израиль Ильич.
– Я не выдержу.
– А куда вы денетесь?.. Людей тоже можно понять. Вряд ли они захотят жить в крашеных стенах. Вы же помните, в какие стены мы въехали?
– Помню… Кошмар какой-то. А сколько я за обоями бегала, пока достала!
– И не вспоминайте! А унитаз? Помните, какие здесь стояли унитазы?
– У меня до сих пор такой стоит, – обиделась Ольга Петровна. – Помыла, почистила – и ничего. Не всем же унитазы дают по блату.
– Какой блат? Мы в очереди три месяца стояли! – всплеснул руками Израиль Ильич.
– Я тоже стояла, но мне же не дали! – Ольга Петровна развернулась на триста шестьдесят градусов и за руку поволокла Танюшу на качели, хотя та совсем не хотела качаться, а хотела посмотреть на новых соседей. Ольга Петровна начала с силой ее раскачивать, так что Танюша зажмурилась от страха.
– Говорят, к нам балерина приехала. Из Большого театра! Вы ее уже видели? – подошли на площадку тетя Рая с Маринкой.
– Танюша, подвинься, – велела Ольга Петровна.
Танюша нехотя пододвинулась, давая сесть Маринке.
– Наверняка сплетни. Уж прямо из Большого? А чего ж она к нам, в наш район? – удивилась Ольга Петровна.
– Не знаю, – пожала плечами тетя Рая.
– Наверняка какая-нибудь танцулька из ансамбля народного танца.
– А я любила в молодости танцевать. Два года занималась, – проговорила тетя Рая.
– Лишь бы новые соседи были порядочные и тихие, – вздохнула Ольга Петровна. – Хотя если балерина, то покоя не жди. Эти творческие люди… Спят до обеда, гуляют до утра. Живут, как хотят, как им нравится, на других им наплевать. А я в девять вечера должна спать лечь. У меня дикие головные боли. Мне каждый звук как железом по стеклу. Я прямо взрываюсь.
– Это мигрень у вас, – сказала тетя Рая.
– Я же не о себе думаю, а о девочках. Им вставать рано, режим, а они должны засыпать под эти концерты! Нет, я с уважением отношусь к любым профессиям, но можно ведь играть на работе! С девяти до шести – пожалуйста! Зачем дома-то? Вот у нас в библиотеку тоже приходят разные люди… Есть такие, что просто диву даешься. Как у себя в квартире – разговаривают в полный голос, сидят развалившись. Никакого уважения.
– Это вы правильно сказали, – поддержала тетя Рая. – Сейчас с уважением плохо. Особенно у молодежи.
– И не говорите!
– Мам, пойдем домой, я накачалась. – Танюша спрыгнула с качелей, на которых немедленно расселась довольная Маринка – она выпихивала Танюшу с сиденья, пока мамы были заняты разговором.
– А к нам балерина настоящая приехала, – придя домой, сказала Танюша Светланке.
– Врешь!
– Правда. Из театра.
– Ты ее видела?
– Нет. А мама говорит, что она не из театра, а из народа. И что танцулька, а не балерина.
Весь вечер девочки шепотом обсуждали, какая должна быть балерина. Светланка говорила, что красивая и с длинными ресницами, в блестящей короткой юбке и с короной на голове.
Светланка один раз была в театре на балете и поэтому говорила со знанием дела. Танюша слушала ее и боялась даже дышать от восторга.
– Вот бы на нее посмотреть, – сказала Танюша.
– Да. Хоть одним глазком, – ответила Светланка. – Интересно, а как она на носочках будет на остановку ходить?
– Почему на носочках?
– Все балерины ходят на носочках. У них походка такая. Вот так. – Светланка спрыгнула с кровати и начала ходить по комнате. Танюша захохотала, потому что сестра смешно вихляла попой, качалась и падала. – Вот так, – повторила Светланка. – Красиво, правда? У них еще туфли специальные, с лентами вокруг ноги. Только я не помню, как они называются.
– И корона на голове?
– А как же! Настоящая корона!
Следующим утром, когда Танюша со Светланкой выходили из подъезда, на них бросилась маленькая собачка. Она лаяла, дрожала всем тельцем и вот-вот готова была укусить.
– Дезка, фу, я сказала! – окликнула собаку маленькая, ростом чуть выше Светланки, женщина. Она была очень похожа на свою собачонку – такая же злая, с выпученными глазками, кривыми ножками и всклокоченная.
– Здрасте, – пискнула Светланка.
– Здрасте, – недобро ответила женщина.
– Кто это? – тихо спросила Танюша.
– Не знаю, – ответила Светланка.
– Дезка, домой! – крикнула женщина.
Они зашли в подъезд, а Светланка крепко сжала ладошку Танюши, и они побежали в садик.
Вечером около подъезда собрались почти все соседи.
– Что за демонстрация? – подошел из булочной Израиль Ильич.
– Соседка ремонт затеяла. Зеркалами комнату обвешивает и палку к стене прикручивает, – доложила тетя Рая.
– Я так и знала! – воскликнула Ольга Петровна. – Никогда покоя не будет! Надо ограничить ей время. Пусть ремонтирует, когда все на работе. Не раньше десяти утра и не позже шести вечера. Нет, лучше пяти.
– Ха, если бы от нее это зависело. Вы же знаете, эти рабочие если выпьют, то к четырем только с обеда приходят. А еще перекуры, – вмешался Израиль Ильич.
– Но человека можно понять – въехала в новую квартиру, хочет, чтобы красиво было, – незлобиво заметила тетя Рая.
– А зачем ей зеркала и палка? – спросила Ольга Петровна.
– Так она ж балерина! – ахнула тетя Рая. – Говорят, им без зеркалов и палки никак нельзя.
– Палка называется станок, – пояснил Израиль Ильич, – рабочий инструмент.
– И эта шмакодявка старая – балерина? – ахнула Ольга Петровна. – Ее собака сегодня на моих девочек напала и чуть не покусала!
– Она ж, наверное, не ест ничего, – задумчиво проговорила тетя Рая. – Им же нельзя даже поесть по-человечески.
– Это очень тяжелый труд, – сказал Израиль Ильич.
– А у кого легкий? У нас легкий? – возмутилась Ольга Петровна. – Или, вон, у Райки легкий?
– Не сердитесь, Ольга Петровна, как вы себя чувствуете, кстати? – пошел на попятную Израиль Ильич.
– Как я могу себя чувствовать? – махнула рукой Ольга Петровна. – Ни вдохнуть спокойно, ни выдохнуть. Танюша, пошли. Мало того, что над головой бренчат, так еще внизу топать будут, – бурчала она уже в лифте.
Танюша стояла и боялась поднять глаза.
– Светланка, мы дома! – крикнула Ольга Петровна, когда они вошли в квартиру. – Ты ела, уроки сделала?
– Да, мам.
– Посмотри за сестрой. Я пойду лягу.
Танюша ворвалась в комнату, подскочила к сестре и начала шептать ей, прикрыв ухо ладонями, чтобы никто не слышал.
– Не слюнявь меня. Я не понимаю, что ты говоришь, – отмахнулась от сестры Светланка.
– Та женщина с собакой, она и есть балерина! – выдохнула Танюша.
– Кто тебе сказал? – оторвалась от своей анкеты Светланка.
– На улице слышала. Все говорили. Она палку и зеркала будет дома вешать.
– Палку? Ты ничего не перепутала?
– Не помню. Но она точно балерина!
– Не может быть. Балерины такими не бывают. Ты еще маленькая. Ничего не поняла.
– Вот и все я поняла!
– Не поняла.
– Поняла! Хочешь, у мамы спроси!
Танюша знала, что беспокоить маму Светланка не решится.
– Вот бы посмотреть на такую комнату… – мечтательно протянула Танюша.
– Как ты посмотришь? Не придешь ведь и не скажешь – дайте комнату посмотреть, – отозвалась Светланка.
– А если сказать, что мама за солью послала или за мукой?
– Мама узнает. Нам попадет.
* * *Танюша почти забыла о своем желании посмотреть волшебную комнату балерины. Из разговоров взрослых она узнала, что та повесила на стену всего одно зеркало, да и то треснувшее – грузчики разбили. А палку так и не поставили.
Нет, была еще одна новость. Балерину звали Муза.
– Какое красивое имя! – ахнула Светланка.
– Дурацкое имя, – ответила Ольга Петровна. – И кличка у ее собаки дурацкая. Дездемона! Все с претензией, все такие непростые, прямо куда деваться! Не подойдешь!
– Да, мамочка, – привычно согласилась Светланка.
Еще одним потрясением для сестер стало то, что прекрасная балерина оказалась очень злой и страшной. В смысле, совсем некрасивой. Не то что тетя Лида. Даже страшнее тети Раи. И на носочках балерина не бегала. Выходила гулять с собакой в стоптанных тапочках. А ноги ставила некрасиво, как будто у нее косолапость в обратную сторону, наружу.
* * *Все соседи были добрыми. Израиль Ильич угощал девочек карамельками, а его жена Тамара Павловна всегда приветливо улыбалась и хвалила то бантики Танюши, то платье Светланки. Она всегда давала и сахар, и муку, если мама затевала пирог и посылала одну из сестер к соседке за недостающим продуктом.
Тетя Рая тоже была добрая, правда, ее Маринку Танюша терпеть не могла. Тетя Рая иногда забирала Танюшу из садика, когда Ольга Петровна задерживалась на работе, и разрешала подольше покачаться на качелях перед домом, но эти лишние минуты не приносили Танюше радости – она должна была терпеть Маринку, которая елозила по качелям и сдвигала ее почти к самой перекладине, так, что она чуть не падала. К тому же Маринка любила качаться сильно, а Танюша – медленно. Тетя Рая же раскачивала сильно, и Танюша умирала от страха.