Тапочек на крыльце не было, и он решил, что, если она не потрудится счистить у порога прилипшие к подошвам туфель пласты грязи, разговор на этом будет закончен.
Однако ей вновь удалось его удивить. Она попросту сбросила туфли на крыльце коротким и резким движением, даже не нагнувшись, и вошла в комнату в своих тоненьких, как паутинка, чулках.
Посреди его захламленной гостиной молодая женщина остановилась и с нескрываемым интересом осмотрелась. По выражению ее лица нельзя было сказать, что ее шокировал беспорядок его холостяцкой берлоги. Она лишь спросила с легкой иронией в голосе:
— Где мы будем беседовать? Здесь, в этой комнате?
— Вы можете пройти наверх. На втором этаже есть кабинет.
Это была его единственная комната, в которой всегда поддерживался безукоризненный порядок. Здесь стоял старый деревянный стол. В глазах столичной гостьи он наверняка выглядел какой-то антикварной редкостью, хотя достался Заславскому вместе с домом совершенно бесплатно.
На столе располагались ящички с картотекой и магнитофильмами, в которых содержались материалы по тем немногим делам, которыми он заинтересовался еще до открытия агентства и которые на первых порах должны были стать началом его деятельности на поприще частного детектива. Однако правительственные чиновники лишили его лицензии, прежде чем он успел по-настоящему втянуться в эту работу. До сих пор они даже не соизволили объяснить причину своего решения. Ответом на все его официальные запросы было глухое молчание.
Это казалось странным, поскольку обычно бюрократы из полицейского управления не скупились на сочинение официальных бумаг со всевозможными параграфами и инструкциями. Их поведение можно было объяснить одной-единственной причиной — с самого верха пришел приказ с подробными инструкциями на его счет. Но кому это понадобилось? Кому и зачем?
Он сполна расплатился со старыми долгами, добровольно подав в отставку. И этим значительно облегчил задачу своему начальству, не имевшему формального повода для увольнения сотрудника, ставшего вдруг, благодаря стараниям многочисленных журналистов, любимцем широкой публики.
И то, что его гостья знала об агентстве, не просуществовавшем и двух недель, увеличивало интерес Заславского к ее визиту. Полицейские редко делятся служебной информацией с посторонними.
Он пододвинул ей один из двух стульев, находящихся в комнате, и, заметив ее настороженный взгляд, скользнувший по сиденью, демонстративно провел тряпкой по сверкавшей безукоризненной чистотой поверхности стула.
Словно желая воздвигнуть между собой и гостьей некую материально весомую преграду, он обошел стол и уселся с противоположной стороны, боком к окну. Лишь теперь он понял, насколько необычна красота молодой женщины, сидевшей перед ним.
То, что она красива, он заметил еще у калитки, но только сейчас обнаружил десятки деталей в ее внешности, вызывавшие скорее удивление, чем восхищение.
Например, глаза. Зрачки были миндалевидной формы, к тому же радужная оболочка выглядела при боковом освещении двухцветной. Ему даже показалось, что в глубине этих бездонных зрачков притаилось едва заметное фосфорическое мерцание.
Кожа ее рук казалась неестественно белой, будто она покрыла ее слоем отбеливающих румян. Но он не заметил на ее лице даже следов косметики, тонкие голубые жилки просвечивали сквозь нежную чистую и прозрачную, как пергамент, кожу.
Он невольно перевел взгляд с ее шеи ниже, где под плотным материалом строгого платья угадывалась высокая грудь совершенной формы.
— Вы уже все рассмотрели? — прозвучало ее насмешливое контральто, и, не давая ему времени отреагировать на этот вопрос, она продолжила: — Тогда, может, перейдем к делу?
— К делу? Я давно не занимаюсь никакими делами.