С ужасом чувствовала она, что теряет
уверенность в себе, что почва ускользает из-под ног, и все
представляется ей смутным, как в бреду. Голова кружилась от
волнения, вина и страстных слов, безрассудный, панический
страх охватил ее, - как уже не раз в такие опасные минуты, -
но впервые в жизни он овладел ею с такой властной силой.
- Покойной ночи, покойной ночи. До завтра, - торопливо
проговорила она, порываясь бежать. Бежать не столько от
него, сколько от опасности этой минуты, от новой, странной
неуверенности в самой себе. Но барон, с мягкой
настойчивостью удержав протянутую для прощания руку,
поцеловал ее, и не один раз, как требует вежливость, а
несколько раз - от кончиков тонких пальцев до сгиба кисти, и
она с легкой дрожью ощутила на своей руке щекочущее
прикосновение его жестких усов. Томительное сладостное
тепло разлилось по всему телу, кровь бросилась ей в голову,
бешено застучала в висках, страх, безотчетный страх вспыхнул
с новой силой, и она быстро отдернула руку.
- Не уходите, - прошептал барон. Но она уже убегала от
него с неловкой поспешностью, которая изобличала ее страх и
растерянность. Он добился своего: она была в волнении, в
тревоге, она уже сама не понимала, что с ней творится. Ее
гнал жестокий, жгучий страх, что он последует за ней и
схватит ее, и вместе с тем она жалела, что он этого не
сделал. Ведь сейчас могло свершиться то, чего она
бессознательно ждала годами, настоящее любовное приключение,
о котором она всегда втайне мечтала, но перед которым до сих
пор всегда отступала в последнюю минуту, - приключение
опасное и захватывающее, а не легкий, мимолетный флирт. Но
барон был слишком горд, чтобы воспользоваться удобным
случаем. Уверенный в победе, он не хотел овладеть этой
женщиной в минуту слабости и опьянения, правила игры
требовали честного поединка, - она сама должна признать себя
побежденной. Ускользнуть от него она не могла. Он видел,
что отрава уже проникла в кровь.
На площадке лестницы она остановилась, тяжело дыша,
прижав руку к бьющемуся сердцу. Нервы были натянуты до
предела. Из груди вырвался вздох не то радости, не то
сожаления; мысли путались, голова слегка кружилась. С
полузакрытыми глазами, точно пьяная, добралась она до своей
комнаты и вздохнула свободно, лишь когда схватилась за
холодную ручку двери. Только теперь она почувствовала себя
вне опасности!
Она тихонько приоткрыла дверь и тут же испуганно
отшатнулась. Что-то зашевелилось в глубине темной комнаты.
Перенапряженные нервы не выдержали, она уже открыла рот,
чтобы поднять крик, когда раздался тихий, сонный голос:
- Это ты, мама?
- Господи боже мой, что ты здесь делаешь? - Она
бросилась к дивану, где лежал, свернувшись клубочком, Эдгар.
Ее первой мыслью было, что ребенок заболел или с ним
случилось несчастье.
Но Эдгар, еще полусонный, сказал с легким упреком:
- Я ждал тебя, ждал, а потом заснул.
- Зачем же ты ждал меня?
- А слоны?
- Какие слоны?
Тут только она поняла. Она ведь обещала ему еще сегодня
рассказать про охоту и все приключения. И мальчик прокрался
в ее комнату, простодушный, глупый мальчик, и доверчиво ждал
ее прихода, пока не заснул. Этот нелепый поступок возмутил
ее. Или, вернее, она сердилась на самое себя, ей хотелось
заглушить шевельнувшееся в ней чувство стыда и вины. - Сию
минуту иди спать, негодный мальчишка! - крикнула она.
Эдгар посмотрел на нее с изумлением.