Когда-нибудь.
Дэлл, не глядя, прошел мимо коллекции. Покинул офис, вошел в притихшую спальню и принялся расправлять постель.
Жаль, что ситуация вновь вынудит его ненавидеть эту, ни в чем не повинную по сути, девчонку. Плохая или хорошая — теперь не важно. Владелица ножа, и, значит, враг.
Погас свет; темнота укрыла спальню.
Он лег в постель, чувствуя давившую на сердце плиту, и закрыл глаза.
Глава 3
К полудню тучи растянуло и лужи засверкали, отражая солнечные блики.
Шелестела от ветра влажная листва; зелень напиталась влаги, сделалась сочнее, стряхнула пыль. В приоткрытое окно долетали звуки автомобильных клаксонов.
С утра пришлось разбирать корреспонденцию, печатать договора и отвечать на телефонные звонки; к обеду утренний топот и голоса сотрудников стихли. Все, кроме Тони, отправились на обед.
Выданный боссом конверт с двумя сотнями долларов надежно покоился на дне верхнего ящика стола, под стопкой чистых листов для принтера. Большой куш; хороший, видимо, был дом, с богатыми владельцами.
Я поморщилась.
Официально контора Тони занималась установкой пластиковых и деревянных окон в особняках близлежащих районов, а неофициально лопоухий крепыш Рик Заппа и долговязый Фрэнк Маккейн, монтажники компании, во время выездов к клиенту для снятия замеров, зарисовывали и план дома, а так же фотографировали расположение датчиков сигнализации и типы замков. Изображения впоследствии передавались мне для изучения.
Не стоило когда-то говорить о том, что я Локер, но что толку теперь сетовать.
В «Кину» взлому обучали не для того, чтобы грабить мирных граждан, а для того, чтобы вскрывать квартиры суицидников, стоящих на карнизе высоток и готовых спрыгнуть вниз при первом же шуме. В таких ситуациях выламывание или взрыв спровоцировали бы нежелательные действия у слабых психикой людей, и именно тогда и пригождался Локер, работающий быстро и тихо.
Теперь же я вскрывала двери не для того, чтобы помочь спасти обиженных на судьбу психопатов, а я для того, чтобы облегчить карманы здоровых, довольных жизнью и чаще всего богатых людей. Иначе не заплатить за собственную квартиру, не купить еды, не продержаться на плаву.
На листе бумаги, лежащем поверх клавиатуры, красовался аккуратно выведенный символ: тот самый, утопленный в руль черной машины. Проходивший мимо босс, одетый в белую засаленную рубашку и темные брюки, с любопытством покосился на рисунок.
— Эт ты где увидала?
— Уже не помню.
Темные, зализанные гелем волосы, повторяли форму округлого черепа, обвислые синеватые от щетины щеки дрожали, пока Тони, стоя у стола, тер подбородок, оба подбородка; второй напоминал зоб пеликана — пустой болтающийся мешок, в котором давно не было рыбины.
— Это знак «Неофара», такие тачки делают под заказ за баснословную цену. Я одну такую видел у казино «Ройал Бэй» как-то раз, давно уже. Чуть не уссался от зависти.
Последнюю фразу шеф проворчал, натягивая пиджак.
Ну, в казино-то ты ходил, денег хватило.
— Я на обед. Когда вернется Ларс, скажи, чтобы съездил по вот этому адресу.
Ко мне на стол лег обрывок бумажки.
— Хорошо.
— Все. Скоро буду.
Пожелав захлопнувшейся двери приятного аппетита, я откинулась на спинку стула, посмотрела в окно и позволила себе расслабиться. Ларс Освальд — монтажник, и по совместительству водитель, вернется не раньше, чем через полчаса. Из кармана тут же появился мобильник; я сняла блокировку и вызвала список исходящих звонков. Последним в нем значился номер моего вчерашнего гостя — мужчины, приехавшем на «Неофаре».
Проснувшись с утра, я имела счастье думать, что вчерашняя встреча оказалась не более, чем сном, лишь до того момента, пока взгляд не уперся в брошенную на стул съежившуюся раскрытую сумочку из которой выглядывала рукоять… да, конечно же… ножа. Того самого, который я упорно пыталась продать или обменять на еду.
С той самой минуты мысли о немногословном блондине неотвязно кружили в голове. Я думала о нем, собираясь на работу, закрывая входную дверь, шлепая ботинками по лужам, пересекая заполоненные машинами перекрестки, сидя в офисном кресле, отвечая на бесконечные звонки клиентов и что-то печатая на клавиатуре.
Когда предположения «да он больной» или «разыгрывает меня» отодвинулись на задний план, я впервые допустила в голову мысль о том, что все сказанное водителем — правда, и он действительно приехал затем, чтобы «подчиняться» мне, как бы абсурдно последнее ни звучало.
Как и каким образом смог связать два предмета между собой, а главное — зачем? Неужели любой заполучивший в руки нож мог управлять человеком — приказывать, заставлять, подчинять? От одной только мысли об этом делалось тошно. А если бы меня взяли и привязали, скажем, к шариковой ручке или валяющемуся на дороге бумажнику, и каждый схвативший его звонил бы мне домой, вынуждая нестись сквозь ночь в неизвестном направлении, а по приезде заявлять «Я буду подчиняться вам, пока эта (гребаная) ручка/бумажник в вашем распоряжении»?
Меня передернуло.
Фу! Что за ерунда! Точно бред, не иначе!
А для него не бред, а реальность.
На секунду тело будто закаменело.
Экран мобильника давно погас; в пустой комнате тихо жужжал вентилятор. Вынырнув из задумчивого оцепенения, я повозила по коврику мышью, чтобы компьютер не ушел в спящий режим, и снова посмотрела на зажатый в руке мобильник.
Кто бы ни сделал подобное, так продолжаться не должно. Нужно найти способ вернуть нож, каким-то образом убедить водителя взять его. Возможно, надавить, используя тот же самый пресловутый предмет. Неприятно, да, но ведь для его же собственного блага.
Стоило подумать о благородстве, как проснулась и темная сторона.
Он красивый мужчина, оставь себе. Кого заботит, хочет он того или нет, может, со временем подружитесь, а там…
Я хмыкнула, представив, как могла бы выглядеть подобная дружба.
Поговори мо мной: слова сквозь зубы.
Посмотри на меня: равнодушный взгляд.
Куда съездим развлечься? Куда прикажешь…
Чем займемся у меня дома? А в ответ тишина и ненависть в глазах.
А разве я не вела бы себя иначе, отвечая на «ласковые» призывы какого-нибудь бородатого мужика, желающего подружиться со мной-рабом? Да с высокой башни бы я плевала на его попытки проявления человечности, ожидая только одного — возвращения ножа. Ах да, шариковой ручки, в моем случае.
В общем, нет, спасибо. Не нужен мне мужчина (пусть даже очень красивый мужчина), который тихо меня ненавидит и смотрит волком. Использовать в качестве водителя, чтобы каждый раз чувствовать дискомфортную натянутую тишину в салоне? Тоже не по душе. Попросить много денег — встать в один ряд с предыдущими владельцами (интересно были ли они, и если так, то сколько?), а потом с гадостным чувством тратить капитал? Ведь отдала же нож — заслужила награду.
Тьфу.
Лучше отдам просто так, а денег заработаю сама.
Твоя честность сведет тебя в могилу.
Точно. Однажды. Но пока не свела, побуду, все же, человеком, где это возможно.
Хлопнула входная дверь — вернулся рыжий Ларс.
— Э-э-э-й! — Завопил с порога. — Сидишь? Даже пожрать не сходишь? Так на тебе мяса не нарастет.
Он сально подмигнул, плюхнулся в кресло у дальней стены и принялся шуршать бумагами.
Да пусть бы и не наросло, зато такие как ты будут держаться подальше.
— Мне Тони ничего не оставлял?
— Оставлял. — Спокойно ответила я, спрятала мобильник в карман и кивнула на лежащий на краю стола огрызок бумаги.
— Неси.
— Сам возьмешь.
— Грымза ты, Меган.
Я промолчала. Обычный рабочий день: дурная компания, полное отсутствие вежливости, уважения и субординации между работниками. Досидеть бы до пяти вечера, а там на улицу, на свободу.
Игнорируя злой взгляд маленьких карих, напоминающих пуговицы, глаз монтажника, я принялась сосредоточенно набирать очередной договор для клиента, имевшего несчастье обратиться за новыми окнами не куда-то, а контору грабителя Тонио Балато.
* * *Август выдался дождливым и промозглым, но иногда, как сегодня, словно из ниоткуда, пробивалось вдруг сквозь тяжелые тучи золотистое солнце, и Солар оживал, преображался. Шагать было легко и приятно — колено почти не саднило, порез на пальце затянулся, а карман оттягивал конверт с двумя сотнями долларов; не совсем честно, но все же, заработанных.
Перескакивая через лужи, я бодро двигалась по направлению к дому мимо тихих, в пять вечера еще не забитых посетителями, полутемных баров с тяжелыми деревянными дверями и запыленными, мертвыми в свете солнца неоновыми трубками на облупленных вывесках.
Запахи еды, сочившиеся из приоткрытых окон кафе, манили и кружили голову — добежать бы скорее до супермаркета, купить продуктов, порадовать холодильник наличием работы по охлаждению не только собственных внутренностей, но и парочки хрустких упаковок с колбасой, сыром, хлебом и всего, на что договорятся между собой моя фантазия и жадность.