То было начало лихих девяностых. И пока одни ходили на митинги, а другие пытались чем-то торговать на стихийно возникших базарчиках, юный Пашка отправлялся на промысел в старые пустующие дома, предназначенные на слом, в Питере их хватало. Ведь ценности, как выяснилось, можно найти практически в любом старом доме.
Подвалы и чердаки – это настоящие археологические пласты, среди которых попадается и нечто интересное для коллекционеров и скупщиков антикварных магазинов. Каждый предмет может найти своего покупателя: кокарда от старой офицерской фуражки, водочная бутылка с отлитым орлом, кипа ветхих журналов и книг.
На вырученные деньги он, конечно, не шиковал, но скромно, а временами и безбедно жил. Не раз его ловили милиционеры, а потом и полицейские, но больших претензий не имели. Паха умел работать так, что не придерешься. Ну, нашел человек где-то забавную статуэтку или царский полтинник. Разве это клад? А что ему удается этот хлам продать, так кому какое дело?
Опасаться приходилось бандитов. Пару раз еле ушел от каких-то темных личностей, обделывавших в заброшенных домах некие свои темные дела. С бомжами, обживавшими пустые дома, уживался мирно – откупался, если что, поллитрой или пивом. С кем приходилось серьезно сцепляться, так это с коллегами по цеху из-за границ «охотничьих угодий». От этих споров у него остались сломанное предплечье и шрам на затылке, по которому вскользь пришелся удар монтировкой.
Курцов не брезговал ничем – ни бронзовыми ручками, крючками, задвижками, паркетом, старинными люстрами, ни мебелью. Как-то за фальшивой стеной им была обнаружена целая кладовка с медными сковородками и кастрюлями, одеждой и даже бутылками с водкой времен начала двадцатого века. В вентиляционных отверстиях, за прошедшие годы заклеенных не одним слоем обоев, находил старинные серебряные ложки. По древнему питерскому поверью, их туда клали, чтобы задобрить домового. (Один раз даже извлек увесистый серебряный черпак – не иначе тамошний домовой был особенно стервозный.)
Находил и оружие – дореволюционные кортики и парадные шпаги, видать, спрятанные в лихие годы революций, и немецкие штыки и эсэсовские кинжалы – трофеи, потом скрытые в тайник от греха подальше. Однажды на чердаке бывшей общаги вблизи Владимирской площади нашел завернутый в старую скатерть парадный меч офицера люфтваффе и почти два месяца жил, ни в чем себе не отказывая. Бывало и огнестрельное – наганы и браунинги времен Гражданской, привезенные победителями фашистов из Европы «вальтеры» и «парабеллумы», а в последние годы – и китайские ТТ, наследие «лихих девяностых» (их он выкидывал, старательно обтерев отпечатки, мало ли какой труп на стволе висит?).
Конечно, на каждую находку приходились десятки часов, впустую проведенных среди пыли и плесени. Друзья-кладоискатели, захмелев, рассказывали про богатую добычу – груды золотых монет, перстни, кольца, серьги, медальоны, изумрудные и сапфировые ожерелья, золотые, серебряные и даже платиновые украшения, иконы в золотых с самоцветами окладах. Врали, должно быть. Хотя и ему было что порассказать.
Вот хотя бы как они с мимолетным напарником Веней Стеклорезом нашли в старой замурованной печи-голландке в двухэтажном, длинном, как кишка, доме шкатулку. Открыли и увидели полуистлевшие царские пятисотки с Петром I и сверток, в котором оказались несколько перстней, серьги и сотня золотых николаевских червонцев. В тайнике под подоконником полуподвала на Крестовском нашел Паха проржавевшую жестянку уже непонятно из-под чего. В ней лежал редкий орден Святой Анны первой степени, массивное золотое кольцо с витиеватым вензелем и алмазом в девять каратов, а также горсть монет, среди которых были две платиновые времен Николая I и несколько коронационных рублей.
Был случай довольно загадочный. В области он на пару с тем же Веником решил копнуть древнюю усадьбу. На тот момент она представляла собой руины, плотно поросшие березняком и осинником. На том месте, где была, по словам старожилов, часовня, зияла огромная воронка, хотя боев в тех краях не было. Раскапывая ее, они наткнулись на завал из закопченных кирпичей, выложенные диким камнем ступеньки, уходящие вглубь, и остатки арочного свода какого-то подземелья. Видимо, это была усыпальница. Нашли тогда много предметов из бронзы, меди и серебра, но главное – металлическую шкатулку, в которой оказалось десяток золотых крестов на золотых же цепочках.
Место то, кстати, считалось жителями почти вымершей деревеньки в паре километров отсюда «нехорошим». Вроде в старину барин там чертей привечал или еще кого.
Вообще с таинственными и жуткими вещами приходилось сталкиваться неоднократно…
Слышал Паха и странные шаги в коридорах домов, где не было никого. Не раз и не два ощущал неизвестно чьи взгляды, и вряд ли за ним следил прячущийся бомж. Однажды вышел на минуту из комнаты отлить, а вернувшись, обнаружил, что куда-то исчез весь инструмент.
А еще как-то видел… Ладно, лучше не вспоминать, да и некогда.
Так Паха и жил. Работал охранником день через три «за мелкий прайс», а в остальное время занимался любимым делом.
Обитал в родительской комнате в питерской коммуналке, которую расселяли-расселяли, да так и не расселили. Все деньги откладывал на квартиру, думал даже ипотеку взять. Эх… А тут бабахнуло в Москве, и цены взлетели до небес. А очереди отменили как класс вместе с социализмом.
Многие коллеги-кладоискатели северной столицы тогда бросились в погубленный этим самым «хармом» город – шарить по квартирам в поисках ценностей, впопыхах брошенных беглецами или оставшихся от погибших хозяев. Никто, правда, так и не вернулся похвастаться добычей. Может, кто и взял хороший куш и поселился в какой-нибудь Испании, но Паха был склонен думать, что их просто сожрало разное мутантное зверье и постреляли мародеры.
А с некоторых пор стал он ходить на добычу вместе с Колей Сурковым – младшим сыном его двоюродной сестры. Племяш так и не смог найти нормальную работу, и Паха сжалился, привадив к делу. Делить добычу на двоих, что называется, жаба давит, но вроде ведь не чужой человек. Опять же годы не юные, уже и глаза не столь остры, и усталость приходит куда быстрее, чем раньше, и все чаще физические усилия отзываются острой болью в спине, ушибленной при падении со второго этажа идущего под снос купеческого особняка, когда рухнули гнилые перекрытия.
* * *За работой ушло три с лишним часа…
Сперва были отработаны самые вероятные места сокрытия ценностей. Пусто.
Первые находки обнаружились под ногами: пуговицы, монеты и другие мелкие вещи. Все это добро застревало между половицами либо проваливалось через щели в полу. Затем пришел черед окон, точнее, подоконников. Прибор сообщал о «цветнине». Но поиск не дал ничего, кроме пригоршни советской мелочи, царского серебряного двугривенного и коллекции различных пуговиц.
Колька брезгливо покачал головой, но Паха сообщил ему, что древние пуговицы тоже есть кому купить. В моду сейчас вошли разные винтажные костюмы, и шьющие их мастера не пожалеют денег за настоящую старую фурнитуру.
На втором этаже на кухне снова завизжал хитрый аппарат, говоря о «цветном» металле, но из-под досок был извлечен лишь старинный мельхиоровый столовый нож. Чердак не дал ничего, а подвал у дома тоже был пуст.
Наконец осталось последнее, так сказать, для очистки совести. Они спустились в сырой промозглый подвал хозяйственной пристройки, как это ни странно, внушивший ему, человеку бывалому, какое-то глухое отвращение.
Дурной запах, пропитавший сами стены. Белесоватая грибная поросль, что всходила на твердом земляном полу. Неприятное ощущение оторванности от мира, несмотря на то, что сарай примыкал к улице, по которой иногда проезжали машины. Ничего. Даже обычного хлама нет. Сырые стены и земля на полу.
И в этот момент у Пахи по спине пробежали миллионы мурашек. Он обернулся, постоял, перевел дух и, повинуясь внутреннему голосу, пошел обходить подвал. И сразу последовал глубокий сигнал непонятного значения. Загорелись все лампочки, показывая наличие и черного металла, и цветного, и золота с серебром. Он перезагрузил его, однако металлодетектор не переставал издавать непонятные звуки.
– Сдохла твоя машинка! – заявил Коля. – Выключи прибор, дядь Паша…
Пожав плечами, он несколько раз надавил кнопку устройства, но то не захотело вырубаться. Сигналы сливались практически в один бесконечный перезвон.
– Говорю, накрылась фигня!
– Да нет, – вдруг хитро прищурился Курцов. – Не испортился. Кажись, я знаю, что это. Ну, племяш, мы с тобой, похоже, надыбали место!
Из рассказов коллег Паха знал, что в старых купеческих домах в подвалах иногда хозяева вмуровывали замаскированный сейф. Из уст в уста передавали рассказ о некоем кладоискателе, нашедшем такой. Старинная конструкция была очень надежной, и счастливчику пришлось попотеть. Однако содержимое сейфа оказалось весьма богатым. Там нашлось не только золото и украшения, но и документы на вклады в стокгольмских банках, которые за прошедший век обросли агрома-адными процентами…