Кофе я выпила, зачем-то прошлась по квартире, заглядывая во все комнаты, а потом устроилась на диване. И незаметно как уснула, а открыв глаза, поняла, что опаздываю на работу как минимум минут на сорок. Странно, что сестрица до сих пор помалкивает. Тут я додумалась взглянуть на мобильный и увидела, что он полностью разряжен. Домашний телефон отключили еще в пятницу, потому что я забыла вовремя оплатить квитанцию, и подключат его только завтра.
Такое начало дня ничего хорошего не сулило. Я рысью устремилась к входной двери, гадая по дороге, заведется моя машина или нет. С машиной был порядок, что немного воодушевило. На всех парах я летела к родной конторе, придумывая отмазку для сестрицы. Но она даже не понадобилась. Стоило мне войти в комнату, которую я делила с двумя помощницами Агатки, как стало ясно: в королевстве случилось страшное. Девчонки напоминали воробьев в трескучий мороз, дверь в кабинет Агатки была закрыта, оттуда доносился ее голос, и высказывалась она весьма нелицеприятно. Отучить ее от крепких выражений не под силу даже маме, хотя при родителях она обычно сдерживается. Но их рядом не было, и сестрица дала себе волю. Секретарь Агаты, Вера, носилась из кабинета в приемную с заполошным видом и на мой вопрос досадливо махнула рукой.
– Чего шумим? – обратилась я к девчонкам.
– Не знаю, – испуганно ответила Ирина. – Агате кто-то позвонил, и начался дурдом. Тебе повезло, сестра не заметила, что ты опять на работу опоздала.
– Задержалась, – поправила я и пошла к Агатке.
Разговор по телефону она как раз закончила и отбросила мобильный в сторону. Он пролетел по гладкой столешнице и свалился на пол. Я его подобрала, положила на краешек стола и уставилась на Агату.
– Недружественные нам гуманоиды высадились в городе? – спросила я, дав ей возможность отдышаться.
– Гуманоиды – фигня. Тимоха сбежал, вот гаденыш… – Агатка в досаде покачала головой и вновь схватила мобильный. А я вздохнула. Тимоха, как его называла Агатка, по паспорту Тимофей Александрович Бубнов, оболтус девятнадцати лет, был типичным сынком богатых родителей, которые ему во всем потакали. Парень болтался по ночным клубам, злоупотреблял всем, чем только можно, то и дело искушая судьбу. До недавнего времени она к нему благоволила, однако в конце концов утомилась, и он нарвался. Кто на кого в действительности нарвался, должен был выяснить суд, мы, то есть в основном, конечно, Агатка, стремились доказать, что Тимоха в общем-то не так плох, в смысле, не хуже других, и драку затеял молодой человек по фамилии Коростылев, а Тимохе пришлось отбиваться. Коростылев пятью годами старше и тоже оболтус, Тимоха не только моложе, но и комплекцией помельче, оттого и схватился за бутылку, которой Коростылева огрел. Весьма неудачно для последнего. Картину сильно портил тот факт, что и раньше Тимоха дрался не раз и не два, тяготел к бутылкам и стульям, чему имелись свидетельства в виде полицейских протоколов. Но Агатка надеялась, он отделается условным сроком. На мой вопрос, отчего бы не предоставить парня его судьбе, раз уж его так тянет в места не столь отдаленные, она ответила, что тюрьма еще никого не делала лучше, и я, конечно, с ней согласилась. И вот теперь такой подарок.
– А что за надобность в бега срываться? – спросила я, когда Агатка вторично отложила мобильный, на сей раз он остался на столе.
– Ночью Коростылев скончался в больнице.
– Упс, – только и смогла произнести я.
– Не упс, а трындец, причем полный. Идиот…
– Что будем делать?
– Поеду к родителям оболтуса.
– Думаешь, они в курсе? – засомневалась я.
– Само собой. Кто-то предупредил их еще ночью, и этот гаденыш двигает теперь к украинской границе.
– Могу поехать с тобой, – предложила я.
– Без надобности. – Агатка схватила сумку, сунула в нее мобильный и направилась к двери. Я поплелась за ней.
В свете последних событий заговаривать о нашем бомже даже не стоило. Агатка уехала, а я, устроившись за своим столом, обложилась бумагами.
Вернулась сестрица ближе к обеду. Мы, само собой, сидели тихими мышками с невысказанным вопросом на устах. Агатка окинула нас взглядом и сказала, вроде бы просто подумав вслух:
– Ему же хуже.
Из чего я заключила, что переговоры с родителями оболтуса успехом не увенчались. Сестрица закрылась в кабинете, и никто из нас не рискнул ее побеспокоить. Хотя меня так и подмывало сорваться в районный городок. Однако сматываться с работы в такое время без высочайшего согласия не стоило, а лезть с нашим бомжом к Агатке тем более. Сестрица сама о нем вспомнила в обеденный перерыв. Я-то думала, неприятности мы будем переживать на голодный желудок. Вера, в голову которой явилась та же мысль, заказала пиццу, и тут из кабинета выплыла Агатка и спросила сердито:
– Чего сидим, как на похоронах? – Затем перевела взгляд на меня и добавила: – Идем обедать.
И мы отправились в ближайшее кафе, к радости девчонок, которые смогли перевести дух. По дороге Агатка и заговорила на весьма интересующую меня тему:
– Отец звонил. Бомж скончался ночью, не приходя в сознание. – Признаться, новость не особенно удивила, но в душе зрело беспокойство. – Если верить врачам, а кто им не поверит, – продолжила Агатка, – причина смерти вовсе не ДТП.
– Тогда отчего скончался?
– Сердечный приступ.
– Он же совсем молодой, – удивилась я.
– У бомжей жизнь тяжелая, – хмыкнула Агатка. – Если батя сказал «сердечный приступ», значит, так и есть.
– Я что, спорю?
– Установить личность покойного не удалось. Документов при нем не было, и пока парнем никто не интересовался.
– И что он делал вдали от цивилизации, тоже никого не заинтересовало?
– Кому это надо? – поморщилась Агатка. – Человек умер от сердечного приступа. Найдется родня, похоронят по-христиански, нет, значит, закопают через положенное время…
– И дело с концом, – поддакнула я.
– Какое еще дело? – возмутилась сестрица, в этот момент мы вошли в кафе, и разговор на время пришлось прервать.
Пока ждали заказ, Агатка таращилась в окно и сурово хмурилась, я-то была уверена, занимает ее исключительно беглый Тимоха, но сестрица вдруг взглянула на меня и произнесла:
– Похоже, скончался он очень кстати…
– Ты майора имеешь в виду?
– И майора, и ту парочку. Может, у меня опять приступ паранойи, но впечатление такое, что он был им очень нужен. Живой или мертвый…
– Мертвый предпочтительней?
– Вот уж не знаю.
Нам принесли заказ, Агата вяло жевала, а мне даже изображать интерес к еде не хотелось.
– Слушай, может, я завтра с утра сгоняю в этот городишко? Вдруг повезет и узнаю что путное?
– Он скончался от сердечного приступа, – напомнила Агата.
– Может, так, а может, и нет. Хотелось бы все-таки убедиться…
– Кто бы сомневался, – фыркнула сестрица. – Мамуля-то права, тебя хлебом не корми, только дай влезть в дерьмо.
– Дерьмо, я чувствую, там присутствует.
Я думала, Агатка продолжит язвить, но она согласно кивнула.
– Разберемся со своим и полезем в чужое.
– Тебе необязательно.
– Думаешь, я забыла, как у меня от страха кишки сводило там, на дороге?
– Такое не забудешь.
– Вот именно.
– Так я съезжу? – заискивающе спросила я.
– Соваться туда в одиночку даже не мечтай. Разберемся с Тимохой и нагрянем в тамошние края.
Я вздохнула, не рискнув возражать. Сразу после обеда сестрица вновь отлучилась, и мы совершали трудовой подвиг уже без нее. В конторе в тот день она больше не появилась. В половине седьмого девчонки отправились домой, а я позвонила Агатке:
– Есть новости?
– Хороших нет, – буркнула она и отключилась.
Сдав офис на охрану, я побрела к своей машине. Мысль провести вечер в одиночестве удачной не показалась. Можно было завернуть к кому-нибудь из подруг или, на худой конец, в кино сходить. Однако и эта идея энтузиазма не вызвала. Отчего бы не махнуть в уездный городишко под названием Ремизов? Сестрица будет сильно гневаться, если узнает, что я ее ослушалась, но докладывать ей о своих передвижениях необязательно. Отправлюсь прямо сейчас, переночую в гостинице и в восемь утра начну наводить справки, народ в глухомани встает рано. Дорога пустынная, и доберусь я за час, на все уйдет часа три, не больше, значит, к одиннадцати я уже появлюсь на работе. Совру, что зубы прихватило или просто проспала. Рассчитывать на то, что Агатка мне поверит, можно лишь в припадке святой наивности, но ежели к тому моменту я раскопаю что-то путное, это уже не будет иметь значения, а если не раскопаю – тем более.
В общем, не особенно раздумывая, я завела машину и направилась в Ремизов, очень надеясь, что из этой поездки выйдет толк. Что за толк я имела в виду, объяснить не так просто. Папа определенно сказал, что труп не криминальный. Человек, которому он звонил, вне всякого сомнения, прежде чем дать ответ, навел справки. Вот только никакой уверенности, что ему доложили все как есть. Хотя высокому начальству врать опасно, а отец мог обратиться лишь к человеку высокого ранга. Вроде все ясно, и о бомже можно забыть, но не получалось. Напротив, смутные подозрения, что дело нечисто, лишь увеличивались, хотя внятного объяснения я этому не находила. Дорога, как известно, располагает к размышлениям, и я вдруг подумала: может, я просто дурака валяю? Готова заняться чем угодно, лишь бы избавить себя от бесконечных мыслей о своей несчастной любви? Ладно, у меня бегство трусцой в никуда, а у Агатки? Сестрица не из робкого десятка, и если клацала зубами на дороге, по собственному признанию, значит, тому была причина.