— Игрр! — сказала я виновато. — Не получится. Гайя не хочет.
— Какая Гайя? — удивился он.
— Наша дочь. Она большая и все понимает. Мы с ней разговариваем — каждый день.
Он подумал, встал на колени и приложил ухо к моему животу. Гайя обрадованно ткнула ножкой изнутри.
— И в самом деле, разговаривает! — сказал муж, вставая.
— Что сказала? — заинтересовалась я.
— Что ее мама — самая красивая женщина в мире.
— А Амага? — сощурилась я.
— Амага — звезда Степи. А ты — первая в Паксе!
Я засмеялась: в этом весь Игрр — из любой ситуации выкрутится! Как я его люблю! Жаль, что не могу доказать это делом. Я виновато погладила его по руке.
— Не обижайся! В другой раз.
— Ничего! — кивнул он. — Больше терпел.
— Сколько?
Он глянул недоуменно.
— Сколько времени ты терпел?
— С тех пор, как ты ушла в поход.
— Это правда?
— Вита! — он положил руку на сердце. — Клянусь самым дорогим, что у меня есть — тобой и дочкой, у меня нет и не было другой женщины в Паксе.
Мир вокруг меня стал зыбким. Сильные пальцы ласково отерли слезы с моих щек. Я зашмыгала носом, приходя в себя. Пока я занималась этим, меня обрядили в тунику из сукна, натянули на ноги вязаные чулки, набросили теплую меховую рубаху и втиснули в такие же штаны. Довершили наряд мягкие сапожки — удобные и теплые.
— Это чтоб не замерзнуть, — объяснил Игрр. Ночам и здесь холодно.
Закончив меня наряжать, он надел новую форму преторианца, которую достал из сумки. Мы вышли во двор. Ожидавшая за дверью Сани отвела нас в дом.
Там нас сразу усадили за стол. Сани убежала мыться; а мы набросились на еду. Первым делом я схватила хлеб. Ломая его, пихала куски в рот и давилась, прожевывая. Богиня-воительница, как вкусно!
Игрр придвинул мне чашу. Я отхлебнула — вино! Божественно! Утолив, наконец, голод, я подняла взгляд и увидела, что Игрр смотрит на меня, уперев подбородок в сложенные кулаки. Конечно! Я так жрала!
— Ты похорошела, — неожиданно сказал он. — Тебе идет эта стрижка.
— Меня обрили наголо! — фыркнула я. — Чтобы все видели, что рабыня.
— Волосы отрастут, — успокоил он. — Но с короткими ты смотришься моложе лет на десять.
— Хочешь сказать, что мне одиннадцать? — засмеялась я.
— Почти, — улыбнулся он.
— Лучше расскажи, как жил? — строго сказала я. — Почему оказался здесь?
Не надо про красоту! Сама знаю, как выгляжу. Огромный живот и покрасневшие от воды и шкур, руки с обломанными ногтями и шелушащейся кожей. На спине — шрамы от плети. Во время мытья Игрр их трогал пальцами и тихо ругался на своем языке — думал, что не пойму. Но я эти слова знаю: не один месяц с ним.
— Начну с грустного, — вздохнул он. — Дома у нас нет — забрали за долги.
Я кивнула — примерно этого ожидала.
— Отбирать явилась лично Лавиния, прихватив нотариуса и храмовую стражу. Я сказал, что выплачу долг, но она не согласилась. Заявила, что раз ты в плену, то дом — выморочное имущество. Нотариус подтвердила.
— Меня предала Октавия! — сказала я. — Сообщила о маршруте турмы «фармацевтов», а те — сармам.
— Значит, и фармацевты завязаны? — нахмурился он. — Плохо. Я думал, только Октавия. Если тебя это утешит, о ее предательстве знают. Тетке — кранты. Перед моим отъездом ее собирались судить.
— Что Лавиния? — вернула я Игрра к началу. Октавия не убежит. Если не осудят — сама разберусь. «Кошки» предательства не прощают. А вот про дочь понтифика интересно. С чего она приходила к мужу?
— Лавиния хотела меня забрать, — подтвердил мою догадку Игрр. — Кричала про контракт, который, дескать, тоже имущество. Пришлось предъявить твой пергамент — вовремя ты его подписала. Нотариус подтвердила, что контракт прекращен, Лавиния не согласилась. Пыталась натравить на меня стражу. Вмешались Лола с «кошками». Они пришли сообщить о твоем пленении. Я собрал вещи и пошел, куда глаза глядят.
— Мог к Ниобе. Она моя сестра.
— Она звала! — кивнул Игрр. — Но я не захотел.
На сердце у меня стало тепло. Ниоба непременно полезла бы к мужу в постель. И в Балгас не отпустила бы. Зачем ей соперница?
— Словом, брел я, брел и забрался в квартал сукновалов. Там снял комнату в харчевне…
Я покачала головой. Эк занесло! Из всех трущоб Ромы это самая отпетая.
— Днем бегал по знакомым — пытался добиться, чтобы тебя вызволили. Мне сочувствовали, но говорили, что безнадежно. Пытался пробиться к Флавии — стража не пустила…
Я опустила взгляд и стала отщипывать кусочки от уцелевшего кусочка хлеба. Не хочу, чтоб он видел слезы в моих глазах.
— Тем временем меня разыскала Касиния. Позже выяснилось: Октавия велела меня убить.
— За что? — не сдержалась я.
— Во время ссоры с Лавинией я пообещал сучку зарезать. Кинжал держал у нее вот здесь, — Игрр ткнул себя в горло. — Мамочка обиделась… Но я этого не знал. Касиния не решилась напасть сама. Нашла преторианок, подпоила их и сказала, что знает лупу, который берет дешево. Привела их в харчевню. Я как раз за столом сидел. Одна из преторианок подошла, кинула на стол золотой и потребовала идти с ней.
— А ты?
— Послал ее. Она обиделась и схватилась за меч. Я выкрутил ей руку и пнул в зад. Тут остальные за железки схватились. Набежали вигилы, и нас разняли. Преторианка, которую я ударил, потребовала поединка.
— И ты согласился?
— Ага! — кивнул он. — Злой был.
— Игрр!.. — вздохнула я.
— Знаю, что дурак, — кивнул он. — Мне это позже разъяснили. Но дело сделано, пошел в амфитеатр.
— Тебя могли убить! Кто бы меня спас?
Я всхлипнула. Он положил руку мне на ладонь.
— Не плачь, sole! Меня не так легко убить. Преторианка, ее, кстати, Пугио зовут, считалась лучшей мечницей в когорте, отсюда и кличка. Она очень старалась, только я, девочка, из другого мира. Приемы, которым вас учат, мы забыли давным-давно. Появилось другое оружие, другие навыки. Я не великий боец, но знал, что с девчонкой справлюсь.
— Ты ее убил?
— Нет.
— Почему?
— Оказалось, что она дочь трибуна.
— Валерии Лепид?
Он кивнул. Я только руками развела. Только мой муж умеет так вляпаться! У него к этому просто дар. Поссориться с влиятельной нолой Рома! Ему нельзя без присмотра!
— Что дальше?
— Ничего. Набился полный амфитеатр, даже принцепс пришла, мы с девчонкой чуток побегали, я свалил ее подножкой и пережал ей сонную артерию. Она отключилась.
— А потом?
— Шлепнул ее по заднице. Я пообещал принцепсу отшлепать нахалку, пришлось сдержать слово.
Я не выдержала и засмеялась.
— Кстати, я хорошо заработал на том поединке, — продолжил он. — Ставки были против меня, и я поставил все, что имел. Выиграл кучу золота. Когда вернемся в Рому, будет на что жить.
— Если не будешь раздавать ауреи сармам.
— Я взял с собой всего сотню. В казне претория — еще полтысячи.
— Почему в претории?
— После поединка я записался в когорту.
Я всплеснула руками. Нет, с Игрром не соскучишься! Добровольно сунуться к озабоченным женщинам!
— Они не приставали! — сказал он, поняв мой жест. — Валерия пообещала, что любую, кто попытается, прикажет высечь и выбросить за ворота.
— С чего так?
— В благодарность за дочку. Я мог убить Пугио.
— Почему в преторианцы?
— Кассиния не могла меня там достать.
— И как ты служил?
— Как все, — пожал он плечами. — Ходил строем, метал пилум и колол гладием, строил полевой лагерь, спал в казарме.
Я глянула на него в упор.
— Не было ничего! — засмеялся он. — Кстати, меня определили в контуберний к Пугио. Валерия объяснила: это в наказание дочке. Та опозорила преторий. В пьяном виде приставала к мужчине, с позором проиграла в поединке…
— Пугио могла превратить твою жизнь в ад.
— Мы с ней подружились, как и с остальными девочками.
Я глянула с подозрением.
— Ты кормил их и гладил им спины?
— Один раз, — смутился он.
Все ясно. Еще бы не подружиться! Странно, что;
спали они порознь. Преторианки своего не упустят!
— Что дальше?
— Через два месяца пришел черед контуберния охранять Палатин. Я рассчитывал, что Флавия меня заметит и пригласит к себе. Так и вышло. Мы беседовали у нее в спальне (Гайя в животе недовольно повернулась), как тут явилась эта чучундра.
— Какая чучундра? — не поняла я.
— Касиния! Позже выяснилось: Октавия послала ее убить Флавию. Сама захотела стать принцепсом. Касинии удалось пробраться внутрь…
— Она служила ликтором и знает ходы и выходы во дворце, — поспешила я. Игрр кивнул.
— У нее не вышло. В спальне оказался я, затем прибежала Пугио. Она ранила Касинию в ногу, затем ввалилась стража, и мы скрутили мерзавку. Лаура допросила ее, Касиния рассказала о заговоре. Это последнее, что я знаю. Назавтра в преторий пришла Помпония и сообщила, что ты жива. Мада через купца передала, что отпустит тебя, если приеду. И вот я здесь! — Игрр развел руками.