— Тем временем случится война. В ходе ее Бимжи могут убить. Этого, кстати, захотят в первую очередь. Если нет железного претендента, дорога открыта.
— Ты не глуп, пришлый! — вздохнула сотница.
Но я не знаю другого способа.
— Можно поискать.
Дандаки уставилась на меня единственным глазом.
— Представь себе! У Бимжи наступают Дни, ты собираешь почтенных сарм из тех, кто пользуется доверием. На их глазах Бимжи и… — я закашлялся, мужчина удалятся за дверь или занавес, не знаю, что там у вас найдется, и все слышат характерные звуки. — «Затем гостям вынесут окровавленную простынь», — хотел добавить я, но вовремя спохватился. Девственность как явление в Паксе отсутствует — не предусмотрена местной природой эта деталь у аборигенок. — После чего гости могут убедиться, что Бимжи получила требуемое. Как скоро у вас наступают признаки беременности? Ну, там, живот?
Сотница хмыкнула.
— Сколько женщин ты брал в Паксе, пришлый?
— Одну.
— Рома расточительны! — покачала головой сарма. — Позволить зря тратить драгоценное семя… Ну, так слушай! Когда сарма готова к беременности, она впадает в безумие, которое рома зовут «Дни». Мы говорим: «Анук». Анук может длиться декаду. Получив семя, женщина беременеет, и Анук немедленно прекращается. От беременной исходит особый запах.
— Я не чувствовал его у жены.
— У пришлых плохой нюх! — усмехнулась сотница.
— Достаточный, чтобы ощутить, как вы воняете! — не сдержался я.
— Ты, пока не прыгнул в реку, тоже не пах цветами! — хмыкнула Дандаки. — В Степи негде помыться. Не беспокойся! В Балгасе есть бани, и тебя туда отведут. Если пожелаешь, то вместе с Бимжи.
— Лучше с женой!
— Как скажешь! — пожала она плечами. — Но Бимжи все равно вымоют и умастят маслом. Когда Анук прекратится и от Бимжи запахнет, можешь уезжать. Я позабочусь, чтоб вам не мешали.
Глаз Дандаки блеснул.
— Этого мало, — сказал я.
— Чего хочешь еще? Золото?
— У меня оно есть. Ты дашь слово, что Степь прекратит набеги на Рому.
— Это не просто сделать! — покачала головой Дандаки.
— А кому легко? — развел я руками. — Но я согласен только на этих условиях.
— Я подумаю! — сказала сотница и встала. — Но мне нравится твое предложение, муш!
— Меня зовут Игрр, Дандаки!
Она кивнула и удалилась. Вернулась Сани, и мы легли спать. Сон не шел. Я ворочался, одолеваемый мыслями. Во что я ввязываюсь? Зачем? Мне нужно всего лишь спасти Виту. К чему интриги? «Виту захватили в плен, — вмешался внутренний голос, — и могут вновь. Кто даст гарантию, что этого не случится? Пока сармы с рома воюют, жизнь Виты в опасности. Она не захочет уйти из алы, ей нравится служба. Ты хочешь остаться вдовцом? Брось сомневаться! Бимжи — красивая девочка, сегодня вы вместе купались, — голос мерзко хихикнул. — Заодно и помылись. Приголубь ее! Тебе понравится!»
«Заткнись! — посоветовал я голосу. — Расскажу Вите, и она мне запретит. Она ревнивая».
«Это точно! — согласился голос. — Будет и дальше скрести шкуры».
Я плюнул и выругался.
— Что-то случилось, господин? — послышался голос Сани.
— Спи! — откликнулся я. — Привиделось…
Сани вздохнула и придвинулась ближе. От нее пахло травами. «Как ей это удается? — подумал я. — Помыться негде, от сарм несет, да и от меня, как сказали, а Сани как будто в ароматической ванне искупалась».
«Вот и проверь! — посоветовал мне голос. — Не видишь, девочка страдает? Доставь ей удовольствие! И себе. Хватит строить из себя недотрогу! Не мальчик Наслаждайся сам и дай насладиться другим!»
«Я подумаю над этим!» — пообещал я, и голос угомонился.
Глава 4
Флавия, припцепс. Довольная
Валерия переступила порог и выбросила кулак от груди.
— Аве, принцепс! Аве, проконсул!
— Проходи, трибун! — пригласила я.
Твердо ступая, Валерия приблизилась к столу и положила на мраморную столешницу тубус. Я указала на селлу. Трибун опустилась на украшенное резьбой деревянное сиденье.
— Говори! — велела Лаура.
— В Роме спокойно, — доложила Валерия. — Осуждение заговорщиц не вызвало волнений. Их клиенты пробовали возмущаться, но их разогнали древками пилумов. Наблюдавшая за этим толпа смеялась: заговорщицы не пользовались популярностью. Сейчас вигилы охраняют конфискованные дворцы, квесторы ведут опись имущества. Когорта может идти в Степь.
— Роме нельзя без преторианцев! — нахмурилась Лаура.
— Разумеется! — кивнула Валерия. — Поэтому пойдет половина. Центурии бросили жребий.
— Так много желающих? — удивилась Лаура.
— Захотели все.
— В том числе дочки сенаторов? Не могу поверить!
— Тем не менее, это так. Ты забываешь, проконсул, что Игрр — преторианец. Его жена, Виталия, служила в претории и покинула его по ранению. Преторианцы своих не бросают, тебе ли этого не знать?
Я с трудом сдержала улыбку. Валерия — умница, ловко приструнила наставницу! Лаура сама когда-то командовала преторием… Она не любит Игрра, но решение принимать мне.
— Есть еще обстоятельство, — продолжила Валерия. — В Роме появилась семья, первая за тысячу лет. Если спасем ее, нас ждет слава. Певцы будут петь нам гимны. Участник похода получит дополнительные голоса на выборах. Поэтому те, кому не выпал жребий, просили, требовали и угрожали. Центурионы чуть не передрались. Паулина до сих пор дуется.
— Ладно, — вздохнула Лаура. — Доложи план.
Валерия извлекла из тубуса и раскатала на столешнице пергамент. Мы склонились над картой.
— Когорта минует Малакку и пойдет к Арно, — провела пальцем Валерия. — Так мы выиграем два дня. Источники воды по пути есть, продукты и палатки повезем на повозках.
— Почему к реке? — удивилась Лаура.
— Перед тем, как Игрр отправился в Балгас, мы согласовали действия. Из Балгаса ему придется бежать: сармы не собираются его отпускать. Пришлый — слишком большая ценность. Виталия им без нужды, поэтому она уедет из Балгаса сразу — вместе с проводником. Игрр выберется позже.
— Он заблудится в Степи! — не удержалась я. — Или же его перехватят.
— Нет, принцепс! Игрр уйдет по воде — на лодке.
— Так на Арно — пороги! — хмыкнула Лаура. — Целых три.
— Первые два, если плыть от Балгаса, преодолимы. Перед третьим Игрр пристанет к берегу. Оттуда к землям Ромы рукой подать. Мы будем ждать его у границы. Проводник с Виталией пойдут берегом и неизбежно наткнутся на нас. Как только все окажутся в лагере, мы снимемся.
— Сколько намерены ждать? — спросила Лаура.
— Думаю, декаду. Больше нежелательно. Мы не будем пересекать границу, но Степь рядом. Сармы бросятся собирать орды. Нужно уйти, прежде чем они подойдут. Нас слишком мало — против большого войска не устоим.
— Успеете за декаду? — спросила я.
— По моим расчетам, Игрр сейчас на подходе к Балгасу. Через два-три дня оттуда выедет Виталия. От Балгаса к нашей стоянке декада пути. Когорта будет там раньше. Мы увидим Виталию, едва разбив лагерь. Через несколько дней приплывет Игрр. Он обещал, что в Балгасе не задержится.
— Игрр справится с лодкой? — спросила я.
— Он сам предложил этот план. Сказал, что в том мире он плавал на них. Арно — спокойная река, бурлит только в порогах. Течение быстрое, лодку понесет скоро.
— Ему понадобится приставать к берегу, — заметила я. — Хотя бы на ночлег. Сармы вышлют погоню и переймут.
— Левый берег Арно пустынен, сармы там не живут. Каменистая почва, мало травы… Приставать можно смело. Ниже Балгаса встречаются острова. Они маленькие, но одному переночевать можно.
— А если погоня на лодках?
— У Игрра будет запас времени. Он планирует уйти незаметно. Имея фору, он легко спрячется в какой-нибудь заводи. Берега Арно изрезаны, там хватает укромных мест. Остается надеяться, что у него получится. — Валерия вздохнула. — Мы принесем жертвы Богине-воительнице.
Я кивнула — обязательно следует.
— Вторая центурия идет в поход?
— Да, принцепс! — кивнула Валерия. — Ей повезло со жребием. Контуберний, в котором служил Игрр, счастлив. Девочки прыгают от восторга. Они любят Игрра.
«Еще бы! — подумала я. — Он спас их шкуры. Удайся покушение, их бы казнили».
— Кто поведет центурию? Руфина ушла в отставку.
— Есть опцион[2], — Валерия опустила взгляд.
«Но ты не хочешь ее центурионом, — дополнила я. — Опцион не молода и не сегодня-завтра закончит службу. Что ж… Валерия заслужила награду».
— Центурии нужен постоянный командир, тем более в походе. Что скажешь насчет Пугио?
— Девчонке нет двадцати! — возмутилась Лаура. — Кто станет ее слушать?
— Пугио служит с четырнадцати лет! — вступилась Валерия. — Ее контуберний лучший в центурии.