Постучав в дверь кабинета Олега, я вошла. Мой муж разговаривал по телефону с мрачным выражением на лице. Повесив трубку, он сказал:
– Это главный. Хочет знать, как там дела со Свиридиным.
– А почему он тебе звонит, а не Багдасаряну? – удивилась я.
– Боится он Армена, – усмехнулся Олег. – Старается с ним лишний раз не связываться. Кроме того, Свиридин же являлся моим пациентом!
– А ты с Арменом уже говорил?
– Нет, – покачал головой Шилов. – Не хочу ему мешать и отрывать от дела. Он обещал, что сегодня к концу дня сможет дать заключение.
– Хочешь, я с тобой схожу? – предложила я.
Шилов в курсе, как я ненавижу морги. Нет, на самом деле я не знаю никого, кто любил бы эти места, – ну, разве что кроме Багдасаряна и, конечно же, Леонида Кадреску, патологоанатома ОМР. Однако ради Олега я готова наступить на горло своим чувствам. Дело не в том, что я боюсь покойников – для врача это было бы странно. Да и чего их бояться – тех, кто уже никому и никогда не причинит вреда при всем желании? Просто сама обстановка морга вызывает у меня неприятие: резкий запах формалина, стерильность, которой может позавидовать любая операционная, яркий свет, слепящий глаза, железные прозекторские столы…
– Правда? – спросил Олег с надеждой.
– Конечно, правда. Позвони мне, когда соберешься.
* * *– Ну, и что ты можешь сказать? – спросил Олег, когда мы с ним сидели в закутке Армена Багдасаряна рядом с прозекторской, где стоял его стол. – Какова причина смерти?
Мне Армен нравится. Он очень приятный в общении человек, и его занятие, похоже, не наложило на него заметного отпечатка. В меру веселый и общительный, очень обходительный мужчина, в работе он серьезен и тщателен, а его отчеты всегда обстоятельны и точны.
– Могу с уверенностью заключить, что пациент умер от анафилактического шока, – ответил Армен.
– Значит, все-таки аллергия на анестезию! – пробормотала я.
– Получается, виноват Извеков? – уточнил Олег, и я заметила, что у него словно камень с плеч свалился. Однако Армен покачал головой.
– Я бы так не сказал.
– То есть?
– Видите ли, друзья мои, по медицинской статистике, аллергией на наркоз обладает примерно один человек из пятнадцати тысяч. К сожалению, именно таким человеком и оказался ваш Свиридин. В подобных случаях обычно говорят, что предугадать такой печальный исход невозможно. Врачебной инструкцией предусмотрено обязательное проведение перед операцией профилактического теста на совместимость препаратов, входящих в наркоз, с организмом пациента. Однако, как показывает практика, никакие профилактические тесты не могут предотвратить аллергическую реакцию на наркоз, обычно заканчивающуюся летальным исходом. Смерть от наркоза является далеко не редкостью! Невозможно объяснить такие случаи, когда, например, человек всю жизнь принимает аспирин, а потом вдруг, проглотив очередную таблетку, умирает от аллергии на это лекарство!
Здесь Армен абсолютно прав: никто не знает, когда в организме человека скапливается опасная концентрация аллергенных веществ, что иногда приводит к трагедиям. Провести предварительное тестирование можно только в одном случае – если речь идет о местном обезболивании. В этом случае лекарство вводят пациенту под кожу в небольшом количестве, при этом наблюдая за реакцией организма. Если вдруг возникает местная реакция, врач принимает решение о замене анестетика.
– Судя по записям, – сказал Шилов, листая отчет по Свиридину, – ему вводили общий наркоз, так?
– Общий? – удивилась я. – А почему не регионарный? Это же более безопасно: у пациента, насколько мне известно, было слабое сердце!
– Ну, Агния, вы же и сами анестезиолог, – пожал плечами Армен. – Технически регионарная анестезия сложна, поэтому, с одной стороны, ее выполнение требует большого времени, а с другой, не всегда удается получить эффект стопроцентного обезболивания.
– Верно, – кивнула я. – Периферическая регионарная анестезия при операции коленного сустава успешна, если удается анестезировать зону иннервации четырех нервов на бедре…
– Седалищный, бедренный, запирательный и латеральный кожный нерв, – подхватил патологоанатом. – И при этом большое значение имеют анатомические особенности отдельно взятого пациента и, конечно же, мастерство анестезиолога. Если регионарный блок не получился, что вы делаете, Агния?
– Пробуем провести процедуру повторно. Если снова не получается, переходим на общую анестезию.
– Именно так и поступил Извеков. Сами понимаете, он имел право принять такое решение после того, как спинальная анестезия не возымела желаемого действия. Беда в том, что раньше Свиридину не делали никаких операций – за исключением удаления зубного нерва, и тогда проблем у него не возникало: Извеков, как и положено, беседовал с пациентом перед операцией и выяснил этот факт. Теперь – по поводу тестирования на аллергию…
– Этот вопрос отпадает сам собой, – прервала я патологоанатома. – Ведь невозможно провести тестирование на общий наркоз!
Дело в том, что при местной анестезии под кожу пациента вводят препарат и наблюдают за реакцией организма. Если возникает покраснение, вздутие и другие признаки аллергии, то анестезиолог заменяет анестетик. При общей анестезии ситуация совершенно иная, и провести тестирование не представляется возможным, ведь для исследования реакции организма человеку необходимо будет, по сути, сделать «пробный» наркоз, со всеми вытекающими из этого последствиями! Причем риск для здоровья пациента в этом случае будет не меньший, чем при настоящей операции. Лекарственные препараты для наркоза опасны тем, что аллергическая реакция на них может возникнуть внезапно, причем организм человека может среагировать на мизерную дозу анестетика точно так же, как и на полную.
– Вот, вы же сами все понимаете! – развел руками Багдасарян. – Этому Свиридину просто не повезло. Предугадать возникновение нежелательной реакции на наркотический препарат практически невозможно.
Это верно – тем более что Извеков, судя по всему, сделал все для предотвращения каких-либо последствий. Никто не виноват в том, что на Свиридина не подействовала спинальная анестезия. В тех обстоятельствах Извеков принял правильное решение и рискнул, несмотря на то, что у пациента было не вполне здоровое сердце. Что еще он мог предпринять в такой ситуации – отменить операцию?
Действительно, похоже, вины Извекова в смерти Свиридина нет. Он не мог предсказать того, что больной испытает анафилактический шок в результате общей анестезии. Когда мы покидали прозекторскую, Шилов выглядел так, будто разом сбросил лет десять, и я поняла, под каким стрессом он находился в течение прошедших суток.
– Все было сделано по правилам – ни Извеков, ни я не нарушили процедуру! – почти весело сказал Олег.
– Вот главный-то обрадуется! – улыбнулась я, беря мужа под руку и прижимаясь щекой к его плечу. – Нет никаких причин для разбирательства, значит, он может спокойно сидеть на своем месте и ничего не бояться.
– Может, отметим это? – предложил Олег. – Место выбираешь ты!
С одной стороны, наверное, немного цинично отмечать в ресторане то, что смерть пациента произошла не из-за ошибки, а просто явилась результатом нелепого стечения обстоятельств. С другой – мы же не обязаны носить траур по каждому умершему в нашей больнице – просто не можем себе этого позволить. Так что я сказала «да».
* * *В последнее время мне редко приходится встречаться с сыном. У него – университет, друзья, своя богемная тусовка. За последние полгода у Дэна прошло две выставки – не персональные, конечно, но для неполных девятнадцати лет это уже очень и очень неплохо! Кроме того, ему удалось продать восемь картин трем крутым загородным клубам, а это в наше время гораздо важнее, чем просто похвалы критиков.
Именно потому, что видимся мы редко, я так обрадовалась приглашению Дэна пообедать вместе и заодно отпраздновать окончание сессии. По вторникам меня в больнице нет, потому что я веду занятия в Первом меде, моей альма-матер. В данный момент там еще продолжается сессия. Сразу по окончании экзамена я помчалась выбирать подарок для сынули, так как до нашей встречи оставалось полтора часа. Что купить ребенку, у которого все есть? Славка, мой бывший, пытаясь восполнить свое отсутствие в течение двух лет, когда он скрывался от кредиторов[1], покупает Дэну все, на что только упадет его голубой глаз! Балует он его ужасно, и я уже перестала пытаться урезонить сумасшедшего папашу: видимо, тот факт, что Славка, пока жил с нами, редко имел деньги для того, чтобы порадовать сына, сейчас заставил его разойтись не на шутку: на восемнадцатилетие он купил Дэну квартиру! Когда он только упомянул о своих планах, я не поверила и решила, что это обычная бравада и на самом деле этого не произойдет – по крайней мере, в ближайшее время. Но я ошиблась, и накануне дня рождения Славка действительно преподнес сынуле ключи от полностью отделанной однокомнатной квартиры в новом доме! Естественно, я устроила бывшему благоверному скандал. Как можно дарить мальчишке такие дорогие подарки? Поэтому Дэн, чтобы не нарываться на проблемы, предложил следующее: квартиру пока сдавать, а потом, когда мы все, включая мою маму, сочтем, что ему можно дать полную самостоятельность, сынуля вселится. Такой компромисс меня устроил, а деньги от сдачи квартиры Дэн отдавал бабушке, а уж она решала, как их потратить на благо любимого внука.