– Вы нам подходите, – объявила секретарша, когда шеф ушел.
– Но чем я буду заниматься? – осторожно поинтересовалась Лиза. – Мне показалось, его секретарем работаете вы?
– Не только я, – улыбнулась девушка. – Главный к вам вопрос: как вы относитесь к совместным посещениям сауны с шефом?
Этот вопрос был задан таким невозмутимым тоном, как будто девушка интересовалась, как она относится к совместному чаепитию. От удивления Лиза не сразу сообразила, что ответить. Девушка смотрела на нее, продолжая мило улыбаться.
– То есть… как это? – наконец пробормотала Лиза. – При чем здесь сауна?
– Шеф посещает сауну довольно часто, – разъяснила ей секретарша, словно Лизу интересовал график посещения сауны. – В ваши обязанности будет входить сопровождать его. Мы считаем необходимым сразу оговорить круг обязанностей.
Последнюю фразу девушка произнесла с оттенком гордости – видимо, за фирменный стиль.
– И это все, что мне придется делать? – спросила Лиза, с трудом заставляя себя говорить спокойно.
– Нет, конечно, будут и другие обязанности непосредственно в офисе. Естественно, с учетом того, что у вас нет опыта работы, – добавила она многозначительно.
– Мне очень жаль, – сказала Лиза, вставая и глядя в безмятежные глаза секретарши. – Но я не смогу работать у вас.
Девушка пожала плечами и встала вместе с Лизой.
«Вот так, вот так, и больше ничего», – повторяла про себя Лиза, стоя у светофора на перекрестке.
Красный свет сменился зеленым уже раз пять, а она все стояла на переходе, глядя перед собой невидящими глазами.
– Девушка, что случилось? – Милиционер подошел к ней незаметно, тронул за локоть. – Есть проблемы?
– Нет-нет, все в порядке, – торопливо возразила Лиза, отшатнувшись от него. – Просто задумалась.
С этими словами она бросилась бежать через дорогу; к счастью, свет опять был зеленый.
«Больше ничего и быть не может, – думала она, бредя по другой стороне Садовой-Кудринской. – Чего же еще ожидать?»
Эта мысль сверлила мозг, не давала покоя даже ночью. Лиза ворочалась в кровати, выходила на кухню, но сон не приходил, все тело было напряжено, в висках стучали острые молоточки.
«Чему ты удивляешься? – пыталась она себя убедить. – Ведь ты действительно ничего не умеешь, и опыта у тебя действительно нет. Смазливая девочка, больше ничего, и предложения соответствующие!»
Но в душе она понимала, что это не так. Чего она не умеет по сравнению с холеной секретаршей, которая сопровождает шефа в сауну по графику? Да, не знает английского – но, позанимавшись когда-то немецким на курсах секретарш, Лиза знала: тот «деловой английский», которому там учат, не слишком отличается от ее незнания. А по-немецки она говорит совершенно свободно. Если надо будет, и английский выучит. Компьютер – вообще дело нескольких дней, она ведь умеет печатать на машинке после школьного профцентра. Тогда что же?
Еще два года назад в такой ситуации Лиза обвиняла бы себя, считала бы себя никчемной и недостойной. Но та неуверенность в себе осталась позади. И теперь обвинять было просто некого – только судьбу, как говорила Ольга Воронцова.
«Права она была: я тоже так живу», – с горечью думала Лиза.
Инга позвонила на следующий день.
– Лиза, в котором часу ты придешь? – спросила она, как будто они расстались вчера. – Учти, мне надо выйти из дому в половине пятого, но ты можешь прийти и раньше, погуляешь с Тошей.
Тон у Инги был примирительный, но совсем не извиняющийся. Лиза сцепила пальцы, сжала их так, что едва не вскрикнула от боли.
– Я приду в четыре, – ответила она.
Положив трубку, она медленно опустилась на пол тут же, у телефона, и в голос заплакала.
Глава 5
Осень прошла однообразно и потому незаметно.
Лиза оставила всякие попытки найти другую работу и перебороть судьбу. Она старалась не думать, было ли в этом смирение с тем, что «выше головы не прыгнешь», как говорила мама, или надежда на будущее. Что в лоб, что по лбу…
Иногда самой не верилось, что ей всего двадцать два. Прежде Лиза понимала: ее нынешний возраст называется юностью, молодостью, а потом она станет взрослой, а потом… Лиза не знала, что будет потом, – эти времена казались совсем далекими, – но она всегда чувствовала движение времени, с которым были связаны изменения в ее душе, в ее мире.
Теперь все переменилось. Как человек с нарушениями вестибулярного аппарата не чувствует пространства, так Лиза не чувствовала собственного возраста.
«Может быть, это уже старость? – думала она с испугом. – Но невозможно же, почему вдруг?»
О будущем она старалась вовсе не думать.
Работать приходилось довольно много. Инга, судя по всему, взялась за устройство своей судьбы особенно решительно. Это произошло после неожиданного приезда Широбокова.
Однажды, придя к Тошке утром – теперь она не только приглядывала за ребенком, но и занималась с ним регулярно, по расписанию, чтением, математикой и немецким, – Лиза поняла, что в доме что-то произошло. В прихожей стояли чемоданы, из гостиной доносились взволнованные голоса.
– Лиза, ты знаешь, кто приехал? – Тошка выскочил ей навстречу. – Мой папа приехал!
– Да? Очень хорошо, ты ведь обрадовался? – спросила она.
– Не знаю… – Вид у мальчика был растерянный. – Я его давно не видел. Лучше бы дядя Юра из Германии приехал!
Лиза не стала обсуждать приезд Широбокова. Не заходя в гостиную, она прошла в Тошкину комнату.
– А заниматься мы будем сегодня? – поинтересовалась она.
– Давай! – Тошка повеселел. – Я тебя давно жду, а то они там ругаются, и все.
Пока Тошка читал про себя, чтобы потом пересказать прочитанное, Лиза невольно слышала фразы, долетавшие из гостиной.
– Ты уничтожил мою жизнь! – кричала Инга. – Если бы не брак с тобой, все было бы у меня по-другому!
– Интересно, какие конкретные претензии ты можешь мне предъявить? – отвечал ей солидный бас Широбокова. – Может быть, ты считаешь, я был очень счастлив с такой женой, как ты? Да ты понятия не имеешь о том, что такое семья, я вообще не знаю, о чем ты имеешь понятие! Живешь как растение!
– Жила-была на свете одна женщина, – пересказывал Тошка. – И не было у нее детей. А ей очень хотелось иметь маленькую дочку…
– Сколько времени я содержу тебя неизвестно чего ради? Ты живешь в моей квартире, я оплачиваю твои расходы…
– В этой квартире живет твой сын, не забывай! И он имеет такое же право на квартиру, как и ты!
– Девочка была совсем маленькая, не больше дюйма, и женщина назвала ее Дюймовочкой. Лиз, а сколько это – дюйм?
– Ты просто решил меня выжить отсюда! Нашел себе кралю во Франции, да? Не рассчитывай, что я тебе создам все удобства, мне надо думать о сыне!
– Когда это ты думала о сыне? Хоть мне не рассказывай… Да, я возвращаюсь, и возвращаюсь с женой. Мы должны спокойно обсудить наши дальнейшие отношения. Финансовые и имущественные, естественно.
– Как ты научился говорить, подумать только!
– А что мне делать, если ты…
Лиза тряхнула головой, чтобы не слышать назойливых голосов. Широбокова она так и не увидела: сразу после занятий одела Тошку и вышла с ним на улицу.
Они гуляли в заснеженном саду «Аквариум», и Лиза вдруг вспомнила, как встретилась здесь с Арсением, чтобы идти в театр на «Мадам Бовари». В руках у него были цветы, он был молод и прекрасен, и от одного взгляда на пленительную излучину его губ сердце у нее замирало. И потом… Потом было много счастья, но еще потом – его отрешенное лицо, аборт, пустота в груди.
Неужели все чувства завершаются пустотой? И криком, и взаимными упреками, как у супругов Широбоковых? Но в это Лиза поверить не могла. Любовь была для нее той сферой человеческих отношений, в которой все иначе, чем в опостылевшей повседневности.
Только вот где она, любовь?..
Когда они с Тошкой вернулись домой, чемоданы из прихожей исчезли.
– Подумай, он просто ушел! – Инга вышла им навстречу, глаза у нее были злые и опухшие. – Даже с ребенком не пожелал проститься! Что за человек, не понимаю. Заявил, что будет встречаться с Тошей без меня. Пусть не рассчитывает! Жил без сына прекрасно, проживет и дальше! Думает, надо мной можно безнаказанно издеваться!..
– Тоша, ты разделся? – спросила Лиза. – Иди готовься, до обеда – немецкий.
Она прошла на кухню, и Инга волей-неволей последовала за ней.
– Я уверена, что вела себя так, как ангел бы себя не вел! – воскликнула Инга, садясь на угловой диван и закуривая очередную сигарету; в пепельнице громоздилась гора окурков. – Он ведь бросил меня, и какие деньги могут возместить мои душевные потери?
Она смотрела на Лизу, ожидая сочувствия, но Лиза молчала. Смешно было слышать о душевных потерях. Конечно, дело только в том, что придется делить квартиру и урезать расходы. Жалко было Тошку, она успела привязаться к нему и ясно чувствовала, как сказываются на нем ненормальные отношения родителей. Но что можно поделать? Инга есть Инга.