– Двенадцать лет только Кате Зверевой, больше никому. Егорке тринадцать, а Максиму только девять. А остальные у нас маленькие.
– Да?
– Да.
– Хм, странно. А мне сказали, что Настя Колобкова к вам недавно поступила...
– Нет, новеньких давно не было. Прошлой осенью только взяли Сашку, но он совсем салага, – солидно рассказывал девятилетний Миша. – Его еще из соски кормят.
Настаивать дальше не имело смысла. Мне было кое-что известно о семейных детских домах. Я знала, что их потому и называют семейными, что дети там не разделены на возрастные группы, а живут все вместе, как одна семья. Если бы в таком тесном кругу появился новый человек, об этом, разумеется, знали бы все. В том числе и Миша.
Что ж, не все сразу.
Оставив в покое бойкого Мишу, который, подняв с земли какую-то палку, начал из нее расстреливать подоспевшую Настю, я отправилась к своей машине. Беседовать с персоналом не имело смысла, все было и так ясно. К тому же, в отличие от Миши, который, не задавая никаких вопросов, выложил мне, как на духу, всю подноготную, сотрудники могли впасть в подозрительность, и еще совсем не факт, смогла ли бы я получить от них такую исчерпывающую информацию, даже использовав басню о кошках. Можно сказать, что мне повезло.
Я завела мотор и поехала в противоположный конец города, точнее, загорода, по второму адресу. Времени было много, и я задумалась над одной проблемой, которая не давала мне покоя с самого начала поисков. Если Настя находится в одном из детских домов, могут ли быть у персонала этих домов причины скрывать факт ее присутствия?
Вопрос был не праздный. От ответа на него зависело, насколько глубоко мне предстоит копать. Могу ли я ограничиться официальными сведениями о прибывших и выбывших или мне придется выяснять, нет ли в этих детских домах кого-то, кто в списках не значится?
Поразмыслив об этом, я пришла к выводу, что скрывать факт присутствия Насти не имело резона. Ведь в тот момент, когда она попала в какой-то из детских домов после смерти своих дедушки и бабушки, никто не знал, что она – наследница огромного состояния. Да в тот момент она еще и не была наследницей. Ведь Дмитрий Колобков в то время был еще жив. Между прочим, получалось, что девочка попала в детский дом при живом отце? Заинтересовал ли кого-нибудь этот факт? Или все так и решили – если живет с дедушкой и бабушкой, значит, у нее никого больше нет? Пытался ли кто-то связаться с Дмитрием? Конечно, он в это время уже был серьезно болен, но все-таки...
Все это тоже были весьма интересные вопросы, которые могли изменить ход расследования. Но пока сосредоточимся на решении задачи-минимум. Сейчас я должна навестить частные детские дома и удостовериться либо в том, что нигде Настя Колобкова не появлялась, либо в том, что она находится в одном из них в добром здравии.
Во второй раз мне не повезло так, как в первый. Здание, в котором располагался детский дом, по всей видимости, было переделано из какого-то административного учреждения или из бывшего помещичьего дома. Оно выходило фасадом прямо на улицу, поэтому шансов подстеречь словоохотливых детишек, играющих во дворе за прозрачными решетками, у меня не было. Правда, играющие детишки имелись и здесь, но они играли прямо на улице, перед входом в здание, под бдительным присмотром наставников.
– Могу я поговорить с заведующей? – обратилась я к одной из женщин, которые наблюдали за детьми.
– А что вы хотели?
Начинается!
Но я никак не выразила своей досады внешне. Напротив, я вся расплылась в улыбке и, доверчиво глядя в глаза бдительной охраннице, начала рассказывать про кошачий театр. Послушав меня минут десять, женщина наконец убедилась, что я не планирую захватить в заложники ни заведующую, ни ее подопечных, и объяснила, как пройти в нужный кабинет.
– Юлия Сергеевна, – сказала она на мой вопрос о том, как зовут заведующую.
Юлия Сергеевна оказалась весьма миловидной и довольно молодой женщиной, которая, в отличие от подозрительной смотрительницы, не усмотрела в моем появлении никакого подвоха и пришла от моего предложения привезти деткам кошек в полный восторг.
– Ах, это было бы просто чудесно! – с сияющими глазами говорила она, и у меня сформировалось устойчивое убеждение, что самый большой ребенок в этом заведении – сама заведующая. – Вы знаете, я сама очень люблю кошек. С детства. И эти представления... Куклачева... знаете, наверное?
– Конечно.
– Конечно, мы могли смотреть только по телевизору, ведь у нас в Тарасове... представьте, я и не знала, что у нас есть что-то подобное...
– Ну, мы начали выступать, так сказать, с гастролями совсем недавно, – поспешила я устранить скользкий момент. – Сначала это был просто приют. Но наши сотрудники... если бы вы знали... это такие энтузиасты! Вы себе представить не можете! Они буквально творят чудеса. Ведь известно, что кошки не особенно-то поддаются дрессировке. Но наши ребята, они столько времени проводят с животными... начали замечать за некоторыми кое-какие способности, ну и... вот. Стали развивать, и в конце концов добились того, что получилось целое представление...
Я говорила без умолку, в то же время мучительно думая о том, как же мне с этих кошек перейти на списочный состав питомцев детского дома. Но о своих питомцах заговорила сама заведующая.
– Да, я думаю, ребятишкам очень понравится. Ведь у нас в основном малыши. Старших мы недавно выпустили, трех человек, все поступили, учатся, – с гордостью говорила она. – Смогли поселить их в общежитие, сейчас ведь с жильем, сами знаете... Вот, вырастают – у нас им находиться как бы и по статусу уже не положено, а отпускать так, в никуда – иногда все сердце за них изболится...
– Так теперь у вас только маленькие остались? – попыталась я вернуть беседу в нужное мне русло.
– Ну да. Самый старший у нас сейчас Коля, ему четырнадцать лет...
«Не такие уж и маленькие», – подумала я и решила прозондировать этот вопрос как можно тщательнее.
– Четырнадцать? Ну что ж, не такой уж и взрослый. Надеюсь, представление ему тоже понравится. А остальные, значит, еще младше?
– Да, Ксюше двенадцать лет, Ирине десять. Еще у нас есть два брата-близнеца, ребята зовут их братья Гримм, они рыжие и веснушчатые ужасно. Им по одиннадцать лет. Ну, а остальные и того младше. Машеньке пять, Игорьку четыре...
Юлия Сергеевна говорила о своих воспитанниках с неподдельной любовью и большой охотой, и я уже начала опасаться, что узнаю не только списочный состав ее подопечных, но и все их биографии. Это в мои планы не входило. Я убедилась, что и в этом детском доме Насти Колобковой нет и, в принципе, делать здесь мне больше было нечего.
– Ну что ж, рада, что вас заинтересовало наше предложение, – пыталась я ненавязчиво дать понять, что пора закругляться. – Давайте обменяемся координатами, чтобы потом мы смогли уточнить, в какое время нам лучше приехать.
– Конечно, конечно...
Я записала телефон детского дома, а Юлия Сергеевна записала мой. Сначала я хотела дать какой-нибудь выдуманный номер, но, представив себе, что это дитя с сияющими глазами попадет в какую-нибудь мужскую баню и спросит там о кошачьем цирке, не решилась совершить такой жестокий поступок. Так уж и быть, пускай звонит мне... совру что-нибудь. Скажу, например, что артисты объелись несвежими сосисками, так что теперь маются животами и выступать не могут.
Было уже около четырех часов дня, и я ехала по последнему адресу. В то самое заведение на Лесной, на которое Киря рекомендовал мне обратить особое внимание.
Здание детского дома здесь тоже выходило своим фасадом на улицу, но габаритами намного превышало два предыдущих. Вообще очень скоро я смогла убедиться, что в этом детском доме все по-взрослому. Бросив беглый взгляд на ограду, которая начиналась от самых стен здания, я увидела, что она отнюдь не прозрачная. Более того, по верху ограды шел ряд заостренных кованых прутьев, через которые смогли бы пробраться на территорию разве что птицы.
«Не хватает только вышек и колючей проволоки», – подумалось мне.
Разумеется, на входе располагался непрошибаемый охранник.
– Я бы хотела поговорить с заведующей.
– По какому вы вопросу?
– По личному.
– Документы, пожалуйста.
Я не стала рассказывать охраннику о кошках. Во-первых, это его совсем не касалось, а во-вторых, учитывая специфику заведения, думаю, я была далеко не первой, кто обращался сюда по личному вопросу. Люди, которые хотели, например, усыновить ребенка или, наоборот, сдать его в детский дом, вряд ли делились всеми подробностями с охраной. Поэтому я решила, что такой способ проникнуть в здание будет наиболее легким и естественным, а уж с заведующей можно будет поговорить и о кошках.
Предъявив охраннику права и получив подробную консультацию, на какой этаж подниматься и куда поворачивать, я отправилась в кабинет заведующей.