Предъявив охраннику права и получив подробную консультацию, на какой этаж подниматься и куда поворачивать, я отправилась в кабинет заведующей.
Что-то подсказывало мне, что отличия этого детского дома от двух предыдущих на этом не закончатся, и я оказалась права – в приемной сидела секретарша. Совсем молоденькая девочка, возможно из бывших воспитанниц этого же дома, она тоже не стала расспрашивать меня, услышав, что я по личному делу.
– Одну минуту, – сказала она, скрывшись в кабинете.
Снова появившись в предбаннике, она сообщила, что я могу войти.
Едва только увидев заведующую, я сразу поняла, что рассказ о кошках не стоит даже начинать. Гладко зачесанные волосы, узкие губы и внимательные серые глаза, которые, казалось, читали в вашем сердце «вся тайная и сокровенная». Заведующая еще не смотрела на меня и двух секунд, а мне уже казалось, что ей известны не только мое имя и фамилия, но даже номер лицензии.
Да, о кошках говорить здесь не стоило, но других заготовок в моем арсенале не было, и под пытливым взглядом заведующей, начисто парализовавшим мои мыслительные способности, ко мне не приходило ни одной спонтанно-гениальной идеи, которые так часто выручали меня в подобных случаях.
Пауза затягивалась, а я все не могла придумать, как же мне объяснить свое появление здесь.
«А, была не была! Скажу как есть, – решила я. – Посмотрим, как она отреагирует. В конце концов, если ее реакция мне не понравится, существуют и другие способы...»
– Я частный детектив, – с места в карьер начала я. – По поручению своего клиента я разыскиваю девочку, Настю Колобкову...
Стараясь не вдаваться в подробности, я как смогла коротко изложила историю, которую рассказал мне Семенов, чтобы у этой проницательной заведующей, если ей действительно нечего скрывать, сформировалось убеждение, что мое посещение – это не праздная прогулка и сведения, которые я хочу от нее получить, мне действительно необходимы.
Она слушала очень внимательно, все так же не проронив ни слова, и, когда я закончила, сказала:
– Нет, такой девочки у нас нет. Вообще воспитанники старших групп в нашем учреждении – это по большей части те, кто перерос младшую. Мы стараемся не брать детей в таком возрасте: они хуже адаптируются. Кроме того, у нас сейчас полный комплект, и в течение последнего года мы вообще не принимали детей. Возможно, мы сможем принять кого-то будущей весной, когда выпустится старшая группа, но не раньше. Боюсь, я ничем не смогу помочь вам.
– Но вы наверняка встречаетесь с другими... как бы это сказать... ну, в общем, с представителями той же профессии, беседуете, обмениваетесь информацией... Постарайтесь вспомнить, может быть, вы слышали где-нибудь это имя? Настя, Настя Колобкова.
– Нет, – ответила моя собеседница, даже не пытаясь сделать вид, что вспоминает. – Если бы я слышала, я бы запомнила.
Я поняла, что аудиенция закончена. Но раз уж мое инкогнито все равно было раскрыто, я оставила немногословной заведующей свой телефон, с тем чтобы, если она что-нибудь услышит о Насте, сообщила бы мне. Неизвестно, насколько искренним было обещание заведующей позвонить при первой же возможности, но сама я, разумеется, и не думала ограничиваться теми скудными сведениями, которые получила от нее. Уже в предбаннике, когда я выходила из кабинета, у меня наметились два возможных направления действий. Во-первых, можно было поговорить с самими воспитанниками, благо мои передвижения внутри здания никто не ограничивал и, пройдя бдительный фейсконтроль, я могла бродить, где мне вздумается. Ну и, во-вторых, можно было попытаться тайно проникнуть в кабинет заведующей и просмотреть там списки воспитанников, а возможно, и еще какие-нибудь интересные документы...
Не успела я отойти и двух шагов от ее кабинета, как поняла, что мне представляется отличнейший случай воплотить в жизнь одно из намеченных направлений.
По всему зданию разнесся пронзительный звонок, по всей видимости призывающий учеников в классы. Я тут же вспомнила, что, когда я училась в школе, директриса вела уроки наравне с прочими учителями. Почему же заведующая детским домом не может поступать так же? Постаравшись занять как можно менее заметную позицию, которая оставляла бы в поле моего зрения дверь кабинета, из которого я только что вышла, я стала наблюдать. И действительно, через минуту из двери вышла заведующая, а еще минут через десять смылась куда-то и секретарша.
«Пока кошки нет, мыши могут порезвиться», – думала я, с оглядкой приближаясь к двери.
Разумеется, я не захватила с собой в это путешествие специальных средств. Но, осмотрев замок, я поняла, что смогу обойтись и без отмычек. Булавка и пилочка для ногтей – вот все, что понадобилось мне для проникновения в предбанник.
Учитывая, что среднестатистическая продолжительность школьного урока составляет сорок пять минут, а также то, что секретарша ушла не сразу после звонка, я предположила, что «чистого времени», в течение которого риск быть обнаруженной минимален, у меня минут двадцать. Поскольку нужные документы предстояло еще поискать, приходилось торопиться.
Замок самого кабинета был посложнее, но в конце концов мне тоже удалось справиться с ним с помощью подручных средств.
Оказавшись в кабинете, я первым делом ринулась к ящикам стола. По моему прошлому опыту, наиболее важные документы обычно находились именно там. Ящиков было четыре – три сбоку и один под столешницей. Однако, осмотрев их содержимое, я не обнаружила ничего интересного. Было несколько классных журналов, изучать которые не имело смысла, поскольку наверняка там была зафиксирована только часть воспитанников детского дома, кроме этого, попадались платежки, ведомости на зарплату и прочая дребедень, никак не относившаяся к тому, что мне было нужно.
Роясь в ящиках, я то и дело беспокойно поглядывала на массивный сейф, стоявший в углу и наглухо запертый, в котором тоже что-то лежало. Не будут же они запирать пустой сейф... И вполне возможно, что именно там и находились нужные мне документы. Но забраться в сейф было нереально. И времени не хватит, да и не обойдусь я здесь булавкой.
Но неужели список воспитанников она хранит в сейфе? Да быть этого не может!
Тем временем ящики стола были перерыты, но того, что мне требовалось, я там не нашла. Кроме стола, наиболее вероятным, по моему мнению, местом для хранения документов (кроме сейфа) был еще большой шкаф, расположенный у стены. Взглянув на часы, я открыла дверцу. На все про все у меня оставалось десять минут.
Внутри шкафа внимание мое сразу же привлекли несколько толстенных тетрадей, стоявших наподобие книг в книжном шкафу, на одной из полок. Вынув первую из них, я прочитала: «Журнал прибытия и выбытия, 1992».
Есть!
Несомненно, вынутая мною тетрадь отражала прибытие и выбытие воспитанников в самый первый год существования этого заведения. Разумеется, эти данные меня интересовали мало. Вытащив самую крайнюю, последнюю из тетрадей, я стала просматривать записи, начиная с января прошлого года. Чтобы как-нибудь невзначай чего-нибудь не упустить, я взяла период несколько с запасом, хотя на это, конечно, требовалось больше времени.
Впрочем, записей оказалось не так уж много. Похоже, заведующая не врала. Пролистав несколько страниц назад и просмотрев даты, я обнаружила, что «прибытия» и «выбытия» происходят как бы волнами – в некий период времени поступает достаточно большая группа воспитанников, и потом, до следующей даты, проходит достаточно много времени. Это тоже подтверждало слова заведующей о том, что они набирают новых воспитанников по мере выпуска старших групп. Случаи поступления детей между этими «волнами», если верить журналу, были довольно редкими, и Насти Колобковой среди них не значилось.
Что ж, с этим все ясно. Если только этот детский дом не занимается тайной продажей младенцев на органы и не ведет еще каких-нибудь дополнительных секретных списков, то делать мне здесь больше нечего.
Посмотрев на часы, я обнаружила, что уже превысила отведенный себе лимит на целых пять минут, и поняла, что мне необходимо в спешном порядке ретироваться.
Поставив тетрадь на место, я выскользнула из кабинета и, немного повозившись, закрыла дверь, которая и изнутри, и снаружи запиралась ключом. Дверь из секретарской просто захлопывалась и, несомненно, для меня в этом заключалась большая удача, поскольку лишь только я оказалась в коридоре, как тут же услышала чьи-то голоса.
Чтобы не попасться на глаза тому, кто вот-вот должен был показаться из-за угла в коридоре, мне пришлось бежать. Нырнув в небольшую нишу с окном, я услышала щелканье замка и поняла, что это вернулась секретарша в сопровождении каких-то своих подружек. Если бы мне пришлось и дверь предбанника запирать с помощью пилочки и булавки, меня, конечно, обнаружили бы.