Петр отступил от супруги на пару шагов и с вызовом заметил:
– А может, и не Егор это вовсе, вот!
– Петька, молчи! – взвилась женщина. – Как это не Егор! Типа, ты не помнишь, как он хотел, чтобы Инесса квартиру на него переписала?
– Хотел! Мало ли кто чего хочет?!
Супруг, не желая капитулировать, вдохнул побольше воздуха, намереваясь выплюнуть очередную тираду, но запнулся, прерванный следовательским:
– Граждане понятые, попрошу прекратить ругань! У вас еще будет возможность дать показания органам следствия!
Пусть заткнутся. Любое убийство – минимум пять часов работы. Нарисовать планы комнат, оформить направления для экспертиз, протоколы, опросить возможных свидетелей. Потерпевшая – светлая ей, бедняжке, память – покрошена в капусту. Да здесь описание всех нанесенных ударов часа два займет. А тут… Вот ведь странные люди – обыватели. Стояли бы тихонько и скорбели. Нет! Всегда больше всех надо. Главные знатоки! Орут, на мозги давят. Предположения высказывают. Умные выискались!
Седов сел на пуфик, достал из дипломата чистый бланк протокола осмотра места происшествия и принялся быстро заполнять первые строчки. Собственную должность, имена-фамилии экспертов, адрес проживания понятых.
– Осмотром установлено, – Володя повернулся к Александру Гаврилову, присевшему над телом женщины с линейкой, и выразительно на него посмотрел.
– Труп женского пола, правильного телосложения, удовлетворительного питания, трупное окоченение отсутствует во всех обычно исследуемых группах мышц, – забормотал судмедэксперт, стаскивая перчатки. – Кожные покровы тела восково-бледные, трупные пятна синюшно-фиолетового цвета, разлитые, насыщенные, располагаются на задне-боковой поверхности тела, при надавливании на них пальцем обесцвечиваются и восстанавливают первоначальную окраску через 10 секунд…
Закончив описание тела, Седов переместился в уже мельком осмотренный зал и огляделся по сторонам.
– А ведь она собиралась куда-то, – под нос пробормотал он. – Вот, на диване разложено нарядное платье. Гражданка Инесса Морова 1959 года рождения, не замужем, детей нет, явно планировала принять ванну, принарядиться и куда-то отправиться. Уж не на свидание ли?
Тетка-понятая после высказанного следователем предположения вновь активизировалась.
– Могла она собираться на свидание. Запросто. Инесса все мужичка подыскивала. Кому одной охота век вековать? – она обернулась на задремавшего в кресле супруга, посмотрела на него почти с нежностью. – Да не получалось ничего у Иннессы. Нет нынче нормальных мужичков, какие-то ей все время несолидные попадались.
– А вы этих несолидных видели? – оживился Седов.
Следующие полчаса он добросовестно записывал сведения про Ваську из соседнего подъезда, Борис Михалыча – крутого парня и тэ дэ и тэ пэ. Затем в квартиру ввалился полупьяный подросток, который, икнув, воззрился на тетку и удовлетворенно воскликнул:
– Замочили суку! Наконец-то! Так ей и надо.
Еще раз икнув, он перевел взгляд на следователя и экспертов.
– А вы кто?
– Конь в пальто. Базар фильтруй! – отрекомендовался Володя.
Егор счастливо улыбнулся, и тогда Седов не сдержался, схватил его за ворот куртки, встряхнул как следует.
Цинизм молодого человека настораживал…
Как и предполагал Седов, дело об убийстве гражданки Инессы Моровой передали в его производство. Во-первых, именно ему «повезло» дежурить в ночь, когда обнаружили тело. Во-вторых, он недавно прикрыл по истечении срока давности совершенно не раскрываемый «висяк», и теперь был перед суровой статистикой чист, аки младенец, чем руководство и не преминуло воспользоваться. Володя к такому решению отнесся с пониманием. Действительно, неправильно, когда ребята-следователи «зашиваются» с «сиротскими» трупами, а у него все «в шоколаде». Пара краж, нанесение тяжких телесных повреждений и бомжик, порешивший сожительницу по причине ревности и добровольно во всем признавшийся. Мелочи, рутина…
Он еще в ночь осмотра места происшествия решил: что-то с этим Егором нечисто. Пусть подросток, переходный возраст и все такое. Но так откровенно радоваться смерти тетки, которая, добрая душа, взяла его на воспитание после смерти матери. Не сдала мальчишку в детдом, а помогала, во всем себе отказывая. Жила-то Морова, судя по обстановке в квартире, более чем скромно…
Ход следовательских умозаключений развивался следующим образом. Соседи в курсе: отношения тетки с племянником напряженные, конфликтные. Так что мотив убийства – корыстный интерес, пресловутый квартирный вопрос – у Егора имелся. Порешив тетеньку и напуская на себя сочувственный вид, он вызывал бы подозрение. А вот его веселье по этому поводу, наоборот, заставляет следствие думать: ну какой бы убивец так привлекал к себе внимание? Значит, невиновен. И отрока Егора оставляют в покое, он наслаждается полученной квартирой и в ус не дует. Следствие ищет мужиков Инессы, проверяет связи на работе, в общем занимается чем и кем угодно, только не племянником. А у парня просто могут быть железные нервы. Личность молодого человека нуждалась в пристальном изучении…
Формально у племянника имелось алиби. В течение тех нескольких часов, когда, по заключению эксперта, наступила смерть Инессы Моровой, Егор веселился в ночном клубе «Золотой орел». Но оперативник Паша, сгонявший в данное заведение, выяснил: за напитки парень, используя карточку постоянного клиента, дававшую право на пятипроцентную скидку, расплачивался в десять вечера и в полтретьего ночи. В клубе шумно, многолюдно, и теоретически подросток, который к тому же часто бывает в «Золотом орле» и, вероятно, знает, где располагается служебный вход, вполне мог уйти из клуба незамеченным. Порешить тетушку, а потом вновь вернуться.
Для активизации мыслительной деятельности Егора Володя Седов на недельку поместил отрока в следственный изолятор, постоянно ему напоминая: добровольное признание смягчает вину. Далее был проведен следственный эксперимент, и он разбил стройную, как казалось Седову, версию, вдребезги. По времени, затраченному от клуба до квартиры и обратно, все сходилось, но впритык. Вплоть до минуты. Однако мальчишке после убийства надо было где-то отмыться-преодеться. В ванной следов его пребывания не обнаружено. И если бы он отправился к условному сообщнику – то никак не мог успеть к половине третьего ночи в клуб. Экспертиза одежды, изъятой у Егора, не выявила следов вещества, похожего на кровь…
Распечатка номеров, на которые звонил в ту ночь со своего сотового мальчишка, окончательно доконала следователя. Проверка показала, что один из абонентов, указанных в списке, находится в разработке соответствующих служб в связи с возможной причастностью к торговле наркотиками.
Мальчишка – наркоман. Но не убийца. И все же Седов не испытывал ни малейших угрызений совести в связи с тем, что «закатал» невиновного человека в СИЗО. Такому – только на пользу. Авось поумнеет.
Тем не менее сегодня, после оперативки у руководства Седов планировал подъехать к Егору с постановлением об освобождении его из-под стражи.
«Органы прокуратуры уверяют: делается все для сохранения правопорядка в стране. Они декларируют, что занимаются борьбой с преступностью. Однако как можно объяснить тот факт, что ребенок, в отношении которого не имеется ни малейших подозрений, находится в тюрьме? Мы постараемся быть в курсе расследования, и не исключаем что со временем накопаем что-нибудь еще…»
«Копайте, милые, копайте, – злобно подумал Седов, вставая со своего места. – Жаль, времени нет с вами судиться, преступников ловить надо. Щелкоперы проклятые…»
Он вышел из вагона, чуть не вздремнул на монотонно гудящем эскалаторе и рефлекторно притормозил у киоска со сдобой. Вид любимых конвертиков с сыром не вызвал воодушевления.
«Правильно говорил профессор Преображенский в фильме „Собачье сердце“. Не читайте до обеда советских газет. Других нет – вот никаких и не читайте», – думал Седов, спеша к родному двухэтажному зданию с облупившейся штукатуркой и восседавшему там еще неродному шефу Карпу.
Вообще-то у нового начальника Седова было, как и полагается, имя-отчество. Месяц назад он занял кабинет ушедшего на повышение экс-шефа. И когда назвал свою фамилию – Карпов, Володя сразу понял: отныне за глаза величать шефа будет только Карпом. Уж больно похож – пучеглазый, лоснящийся, с тонкими губами и вываливающимся из костюма брюшком.
То, что Карп к совету профессора Преображенского не прислушивается, Володя осознал прямо на пороге кабинета начальника. На длинном столе у окна лежала растрепанная газета, и Карп возмущенно тыкал в нее пухлым пальцем.
– В то время как президент ставит задачи по улучшению работы аппарата следствия, мы даем повод для появления вот таких статей. Пожалуйста, полюбуйтесь, оборотни в прокуратуре! А что будет завтра? – взгляд Карпа оббежал понурившихся следователей и споткнулся о тихонько присаживающегося за стол Седова. – О! А вот и герой этой публикации! Подсунул мне ордер на задержание. Журналисты правы: мы не имели права помещать подростка в СИЗО.