Полковник очень не хотел выдвигаться без защиты от нападения с воздуха, но решения проблемы не знал.
– Да, это упущение, – сказал инспектор. – Впрочем, все еще поправимо. Подгоняйте поезд к пакгаузу.
***
В служебном помещении пакгауза, куда пришли полковник с инспектором (вдвоем, по настоянию последнего), горел яркий свет, на тумбочке закипал чайник, и водитель автопогрузчика болтал с кладовщицей и еще какой-то женщиной, сидевшей здесь непонятно зачем: то ли за компанию, то ли просто так. Увидев чайник, инспектор оживился и потребовал освободить помещение. Кладовщица с водителем пытались ему возражать, но он набросился на них с неожиданной яростью и чуть ли не тычками выгнал за дверь. Полковник помог инспектору – больше словами, чем действием. Когда водитель, последний из складских, перешагнул порог, инспектор внезапно обратился к полковнику:
– Вы тоже выйдите.
Тот пожал плечами и вышел.
Окно служебного помещения выходило внутрь пакгауза, и через него было видно все, что происходит внутри. Из "дипломата", который он принес с собой, инспектор достал телефонную трубку старинного образца – черную, с медными ободками, коричневой деревянной вставкой посередине и загнутой кверху воронкой у микрофона. Из стиля "ретро" несколько выбивалась белая пластмассовая коробочка, прикрученная к деревянной вставке изолентой. От коробки тянулся шнур с обычной штепсельной вилкой на конце.
Инспектор выдернул из розетки вилку чайника и включил вместо него свой аппарат. Тотчас же на коробке загорелась красным светом неоновая лампочка. Инспектор поднес трубку к уху и начал говорить – в окно было видно, как шевелятся его губы, но, конечно, ни слова не слышно.
Он разговаривал недолго – наверное, минуту с небольшим, – затем выдернул из розетки шнур и снова включил чайник. Трубку убрал в "дипломат", открыл дверь и сказал:
– Можете заходить. Полковник, распорядитесь погрузкой. Снаряды сейчас будут, я только что говорил с Главнокомандующим.
Инспектор вышел, и кладовщица спросила полковника:
– Он у вас клоуном работает или из психушки сбежал?
– Вы не знаете современных технологий связи, – возразил полковник. – А передача сигналов через осветительную сеть – это даже не вчерашний день. Водители троллейбусов, кстати, переговариваются по троллейбусным же проводам.
Снаряды оказались упакованы поодиночке – каждый в опломбированном деревянном ящике с многочисленными наклейками и двумя бирками. Одна болталась на проволоке – мятая, алюминиевая, с семизначным номером (причем первые цифры – далеко не нули!), надписью "15 кт" и какими-то датами. Другая (из оцинкованной стали, судя по цвету) была аккуратно прикручена шурупами прямо к доске, и на ней виднелись иероглифы.
– Это что? – поинтересовался полковник у инспектора, который пришел лично присмотреть за погрузкой.
– Сделано в Китае, – ответил тот.
– Вы хотите сказать, что снаряды китайского производства?! – спросил полковник чуть не с ужасом.
– Почему бы и нет? – пожал плечами инспектор. – Хотя, на мой взгляд, это скорее относится к таре.
Услышав о таре, полковник успокоился. Китайская тара – это нормально. Это в порядке вещей.
***
Снаряды уложили в боевом отделении второй батареи так, чтобы по возможности не спотыкаться о них, но в бронепоезде лишнего места не бывает, и ящики все равно мешали. После этого поезд снова вышел на основной путь и остановился перед выходным светофором. Стояли долго, полковник, не выдержав, позвонил в кабину локомотива, и машинист сказал, что горит красный. А затем они с инспектором услышали странные звуки над головой – как будто кто-то шагал по крыше, да еще и при этом катил что-то тяжелое, деревянное.
Инспектору, впрочем, звуки странными не показались: он знал их происхождение.
– Сейчас снимут провод, и поедем, – сказал он полковнику.
Тот, кто шагал, и то, что катилось, перемещались вдоль крыши вагона. Потом вдруг послышался короткий крик и глухой удар, который донесся уже не сверху, а сбоку.
Полковник повернул рукоятку, и снаружи приподнялась тяжелая стальная крышка, прикрывающая смотровую щель. Полковник выглянул наружу через триплекс, инспектор последовал его примеру, открыв соседнюю щель.
Какой-то человек лежал между путями на спине, раскинув в стороны руки и ноги, еще двое склонились над ним. Потом осторожно подъехал микроавтобус "Скорой помощи". Спереди примерно на две трети длины он был перекрашен в камуфляжные цвета, свежая краска влажно блестела. Задняя часть оставалась белой.
Из машины выскочил врач с чемоданчиком, нагнулся над лежащим, потом присел, раскрывая чемоданчик.
– Вот безалаберный народ! – сказал инспектор с осуждением. – Совершенно не думают о технике безопасности, считают, небось, что война все спишет!
Полковник не ответил, он наблюдал за манипуляциями шофера "Скорой помощи". Тот тоже вышел из машины, открыл заднюю дверь и нагнулся, чтобы достать оттуда что-то – полковник думал, что носилки, но в руках у водителя оказались ведерко и кисть, которой он принялся дорисовывать камуфляж.
В это время паровоз дал гудок, и поезд двинулся вперед, набирая скорость.
***
Черный силуэт светофора на фоне чуть менее черного леса машинист заметил, когда передняя платформа уже с ним поравнялась, если не проехала еще дальше. Луна, хотя и почти полная, уже зашла, к тому же небо ближе к рассвету плотно затянули тучи.
Светофор не горел, что ждало за ним поезд – неизвестно. Машинист рванул рукоятку тормоза – завизжали тормозные колодки, под колеса посыпался песок. Лязгнули сцепки, в патронных коробках пулеметов зазвенели ленты, и старшина второй батареи Полещук не удержался на ногах и ударился коленом об угол ящика с атомным снарядом. Китайцы пустили на ящики хорошую сибирскую древесину, поэтому было больно.
Полковник, который собирался прилечь хотя бы ненадолго, едва не упал на спящую на нижней полке Нину, но в последний момент ухватился за край верхней полки. На ходу застегивая пуговицы кителя, только что перед этим расстегнутые, он выскочил из купе – разбираться.
Паровоз самым малым ходом приближался к светофору, и машинист уже видел что-то квадратное, висящее на столбе. Вблизи, в свете маленького фонарика, оно оказалось листом фанеры с нарисованным на нем зеленым кружком. Ниже для тех, кто не поймет рисунка, было подписано: "Зеленый".
"Светомаскировка, мать их так!" – подумал машинист. Потом подумал еще и выключил фонарик.
Позвонил командир, машинист доложил обстановку. Бронепоезд медленно вползал на какую-то станцию. Стрелочные фонари тоже не горели, и вообще ни одного огня не горело, и машинист послал помощника на переднюю платформу – на всякий случай; мало ли что там нарисовано на фанере, висящей на выходном светофоре. С автоматом, фонариком и радиостанцией помощник залег на платформе за бруствером, выложенным из мешков с песком.
На фанерке, что висела на выходном светофоре, было написано "Красный".
Бронепоезд остановился, и тут же на командном пункте появился инспектор, которого разбудило внезапное торможение. Узнав причину задержки, он возмутился и потребовал одновременно двигаться вперед, не обращая внимания на светофоры, и разобраться со станционным начальством.
– Колея одна, а мы не в машине, в случае чего на обочину не свернем, – сказал на это полковник, и они пошли искать начальство.
Дежурного начальника станции они обнаружили в небольшом домике из белого кирпича (потому и увидели его в темноте довольно быстро), разгороженном на четыре неравные части: почти половину занимал зал ожидания, а кроме того, имелись буфет, касса и кабинет начальника. Коридор не в счет, а удобства располагались на улице.
Начальник, сухонький, но вполне бодрый дедок (и это несмотря на предрассветное, самое сонное время), силами ожидающих поезда пассажиров оборудовал светомаскировку зала. Они еще не закончили, поэтому света в зале жгли минимум – единственную тусклую настольную лампу в одном из углов.
Дед отдал распоряжения и повел гостей к себе в кабинет. Инспектор первым делом спросил его:
– У вас военный комендант назначен?
– Никак нет! – ответил начальник.
– В таком случае властью, предоставленной мне Главнокомандующим, назначаю вас военным комендантом станции… как называется станция?
– Громада, – ответил дед. -…Военным комендантом станции Громада в звании… э-э… вы в каком звании вышли в запас?
Увы, это было так давно, что дед уже не мог вспомнить.
– Ладно, сойдет и так, – решил инспектор. – А теперь, комендант, объясните нам, почему на выходном светофоре горит красный.
– Как это горит?! – всполошился вновь назначенный комендант. – Я же им сказал: всё выключить!
Дед вознамерился бежать, выяснять, почему не выключили, или, может, снова включили, но полковник уточнил: