Нан еще раз взглянул на персик и понял, что между ним и персиком больше ничего не произойдет.
– Недалеко от столицы на секретаря напали разбойники, отняли подарки и письмо, спрятанное в стенке черепаховой шкатулки. Вряд ли эти негодяи умели читать. Но вот неделю назад ко мне явился господин Сай, и сказал, что к нему пришел какой‑то человек, и предложил мне выкупить через Сая письмо за шестьсот тысяч. А иначе он угрожал продать письмо советнику Нараю. Согласитесь, – вздохнул Андарз, – что я не мог отказаться.
– Сай знал этого человека раньше?
– Нет, – сказал Андарз, – этот человек сказал, что его люди не очень‑то любят черствые сердца горожан и предпочитает первозданность зеленых лесов, а в столицу он пришел ради письма. Он произвел на Сая впечатление беглого мелкого чиновника.
Нан фыркнул: стихи о черствых сердцах горожан и первозданности леса были одними из самых известных стихов Андарза.
– Этот любитель стихов и лесов настаивал на осуйских чеках, а не на обычных деньгах?
– Да.
– Где они должны были встретиться?
– В какой‑то харчевне, позавчера вечером.
Андарз помолчал.
– И вот, вчера утром, я слышу об убийстве, и о том, что убийца уже найден. Я знал господина Сая за человека, который любит развеселиться после сделки. Я подумал: наверняка Сай отдал этому человеку меньше денег, чем попросил у меня. Сунул письмо в сапог и принялся пировать. Он ведь не подозревал об истинной его важности. Думаю, что он напился до бровей и затеял драку с этим… Фазаненком. Мудрено ли случиться тому, что случилось? Я поспешил в Десятую Управу, зная господина судью за человека, далекого от Нарая и всякой подлости. Я, признаться, был шокирован его поведением… Но, как вы знаете, ни письма, ни денег при покойнике не было! Этот бродяга, верно, вытащил его из сапога и бросил куда‑нибудь, или сунул в щель!
– Что же вы хотите? – уточнил господин Нан.
– Вы – чиновник управы. Допросите Фазаненка, или устройте ему побег и приведите сюда.
– Лоня‑Фазаненок, – мягко сказал Нан, – не убивал господина Сая. Просто тот, кто его убил, не взял с трупа ничего, кроме самого главного, и оставил нетронутый труп в веселом квартале: на того, кто ограбит мертвеца, неизбежно должно было пасть подозрение в убийстве.
Нан хотел сказать, что, возможно, за трупом даже следили: очень уж быстро арестовали Фазаненка. Но господин Нан был не из тех, которые излагают любое соображение, которое приходит им в голову, лишь бы поразить собеседника быстротой мысли.
– Помните, – проговорил Нан, – что у покойника была вмятина под ухом и на затылке? Нынче у разбойников очень высокого полета распространилась мода ловить людей веревкой, к которой привязаны два камня. Эту веревку бросают так, что она обвивается вокруг шеи, а разбойник прыгает сверху и душит человека или тащит его на выкуп. Вмятины от камней доказывают, что господин Сай был убит этой снастью, и согласитесь, – это дело рук не Лони‑Фазаненка.
Господин Андарз молчал довольно долго.
– Да, – сказал он, – все сходится. Видимо, разбойник, встречавшийся с Саем, ограбил его и убил, не отдав письма. Отыщите этого разбойника!
Нан улыбнулся.
– Значит, Сай говорил, что вы не знаете продавца?
Андарз обиженно прижал большой палец к столу.
– Откуда? Я не общаюсь с лесными разбойниками. Он назначил свидание в каком‑то притоне…
– Сай врал, – сказал Нан.
Андарз недоуменно сощурился.
– В этом деле есть три обстоятельства, – сказал Нан. – Первое – это то, что человек, который продавал это письмо, знал, что вы находитесь в отчаянном положении.