ВОДА
Вода весело плескалась в родной морской стихии. Но однажды ей взбрела в голову шальная мысль добраться до самого неба.
Она обратилась за помощью к огню. Своим обжигающим пламенем он превратил воду в мельчайшие капельки теплого пара, которые оказались гораздо легче воздуха.
Пар тотчас устремился вверх, поднимаясь в самые высокие и холодные слои воздуха.
Оказавшись в заоблачной выси, капельки пара окоченели так, что у них зуб на зуб не попадал от холода. Чтобы как-то согреться, они теснее прижались друг к другу, но, став намного тяжелее воздуха, тут же попадали на землю в виде обычного дождя.
Заболев тщеславием, вода вознеслась к небу, но была изгнана оттуда. Жаждущая земля поглотила дождь до единой капли. И воде еще долго пришлось отбывать наказание в почве, прежде чем она смогла возвратиться в морские просторы.
КРОТ
Крот любил бродить по прохладным подземным ходам, которые прорыли и вычистили его родители и деды. Он взбирался на верхние галереи и спускался вниз, где находились кладовые с запасами съестного впрок.
Обследуя свои владения и богатства, он обнаружил однажды незнакомый лаз и решил узнать, куда он ведет.
- Остановись!- послышался предостерегающий голос.- Этот путь опасен!
Но движимый любопытством, крот полз все выше и выше, и, наконец, раскидав лапами землю, увидел голубую-преголубую бездну, открывшуюся перед ним. Но это было последнее, что бедняга увидел в жизни. Яркий луч солнца ударил в подслеповатые глаза-щелочки и ослепил крота.
Вот так же и ложь может жить припеваючи, только хоронясь в укрытии. Едва она появляется на свет, как тотчас умирает, ослепленная правдой.
ГУСЕНИЦА
Прилипнув к листочку, гусеница с интересом наблюдала, как насекомые пели, прыгали, скакали, бегали наперегонки, летали... Все вокруг было в постоянном движении. И лишь одной ей, бедняге, отказано было в голосе и не дано ни бегать, ни летать.
С превеликим трудом она могла только ползать. И пока гусеница неуклюже перебиралась с одного листка на другой, ей казалось, что она совершает кругосветное путешествие.
И все же она не сетовала на судьбу и никому не завидовала, сознавая, что каждый должен заниматься своим делом. Вот и ей, гусенице, предстояло научиться ткать тонкие шелковые нити, чтобы из них свить для себя прочный домик-кокон.
Без лишних рассуждений гусеница старательно принялась за работу и к нужному сроку оказалась укутанной с ног до головы в теплый кокон.
- А дальше что?- спросила она, отрезанная в своем укрытии от остального мира.
- Всему свой черед!- послышалось ей в ответ.- Наберись немного терпения, а там увидишь.
Когда настала пора и она очнулась, то уже не была прежней неповоротливой гусеницей. Ловко высвободившись из кокона, она с удивлением заметила, что у нее отросли легкие крылышки, щедро раскрашенные в яркие цвета. Весело взмахнув ими, она, словно пушок, вспорхнула с листка и полетела, растворившись в голубой дымке.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Нет на свете справедливости!- жалобно пропищала мышь, чудом вырвавшись из когтей ласки.
- Доколе же неправду терпеть!- возмущенно крикнула ласка, едва успев спрятаться в узкое дупло от кошки.
- Житья нет от произвола!- промяукала кошка, прыгнув на высокий забор и с опаской поглядывая на брешущего внизу дворового пса.
- Успокойтесь, друзья!- сказала мудрая сова, сидевшая в клетке на крестьянском дворе.- В ваших сетованиях на жизнь есть доля истины. Но разве справедливость принадлежит по праву кому-то одному из вас?
При этих словах мышь выглянула из норы, ласка высунула носик из дупла, кошка поудобнее устроилась на заборе, а пес присел на задние лапы.
- Справедливость,- продолжала сова,- это высший закон природы, по которому между всеми живущими на земле устанавливается разумное согласие. По этому мудрому закону живут все звери, птицы, рыбы и даже насекомые. Посмотрите, как дружно живет и трудится пчелиный рой.
Сова действительно была права. Кому хоть раз приводилось видеть улей, тот знает, что там безраздельно властвует пчелиная матка, распоряжаясь всем и всеми с величайшим умом и справедливо распределяя обязанности между членами многочисленной пчелиной семьи. У одних пчел основная забота - сбор нектара с цветов, у других - работа в сотах; одни охраняют улей, отгоняя назойливых ос и шмелей, другие заботятся о поддержании чистоты. Есть пчелы, коим надлежит ухаживать за маткой, не отходя от нее ни на шаг. Когда повелительница состарится, самые сильные пчелы бережно носят ее на себе, а наиболее опытные и знающие врачуют всякими снадобьями. И если хоть одна пчела нарушит свой долг, ее ждет неминуемая кара.
В природе все мудро и продумано, всяк должен заниматься своим делом, и в этой мудрости - высшая справедливость жизни.
МОТЫЛЕК И ПЛАМЯ
Порхая в вечерних сумерках и наслаждаясь прохладой, нарядный мотылек вдруг приметил мерцающий вдали огонек. Он тотчас направился к освещенному месту, а когда оказался рядом, стал летать вокруг горящего на окне ночника, с удивлением разглядывая его. Как же красив этот незнакомец!
Налюбовавшись вдоволь, мотылек решил поближе познакомиться с ярким огоньком и поиграть с ним, как обычно забавлялся в саду с цветами, раскачиваясь на их венчиках, словно на качелях. Отлетев немного в сторону, он сделал крутой разворот и пролетел, почти касаясь желтого язычка пламени и как бы приглашая его к игре.
Но что-то больно кольнуло его и подбросило вверх. Присев на подоконник у ночника, мотылек в изумлении обнаружил, что потерял одну лапку и подпалил края крылышек.
- Как же могло такое стрястись?- в недоумении спрашивал себя мотылек и не находил ответа. Он никак не мог допустить, чтобы такой дивный безобидный огонек способен был причинить ему зло. Придя немного в себя от потрясения, мотылек вновь расправил крылышки и вспорхнул.
Сделав несколько кругов над горящим ночником, он спокойно полетел прямо на пламя, желая покачаться на нем, но тут же упал в масло, коим питался коварный огонек.
- Какой же ты жестокий,- промолвил мотылек, теряя силы.- Я надеялся найти в тебе друга, а обрел погибель. Слишком поздно я осознал, как ты зол и опасен! Дорого мне обошлась моя наивность...
- Бедный мотылек!- ответил ему опечаленный ночник.- Моя ли вина, что я не цветок, а пламя. Ты не внял моему предупреждению и стал играть со мной.
ЛИЛИЯ
На зеленом берегу реки Тичино, что течет по полям и лугам Ломбардии, выросла прекрасная лилия. Все остальные полевые цветы почтительно склонялись, стараясь даже тенью не задеть ее великолепие. А она, стройно взметнувшись ввысь и радостно покачиваясь на ветру, без устали любовалась собственным отражением в воде. Завороженные дивной красотой, волны решили завладеть цветком.
Вскоре вся река закипела и вспенилась от страсти. Волны становились все беспокойнее, подгоняемые неодолимым желанием. А лилия, обдаваемая брызгами, неприступная и гордая, продолжала красоваться на своем прочном гибком стебле. Тогда волны еще пуще стали бить о берег, захлестывая и подтачивая его, пока он не рухнул в кипящую пучину, увлекая за собой одинокую красавицу.
ОРЕХ И КОЛОКОЛЬНЯ
Разжившись где-то орехом, довольная ворона полетела на колокольню. Устроившись там поудобней и придерживая добычу лапой, она принялась яростно долбить клювом, чтобы добраться до лакомого зернышка. Но то ли удар оказался слишком сильным, то ли ворона сплоховала, орех вдруг выскользнул у нее из лапы, покатился вниз и исчез в расселине стены.
- О, добрая стена-заступница!- слезно запричитал орех, все еще не пришедший в себя от жестоких ударов вороньего клюва.- Не дай погибнуть, сжалься надо мной! Ты так прочна и величава, у тебя такая красивая колокольня. Не гони меня!
Колокола глухо и неодобрительно загудели, предупреждая стену не доверяться коварному ореху, так как он может оказаться опасным для нее.
- Не оставь меня, сирого, в беде! - продолжал причитать орех, стараясь перекричать сердитый гул колоколов.- Мне уже надлежало покинуть родимую ветку и упасть на сырую землю, как вдруг нагрянула злодейка. Оказавшись в клюве прожорливой вороны, я дал себе зарок: если удастся избежать смерти - провести тихо и спокойно остаток своих дней в какой-нибудь ямке.
Пылкие речи ореха растрогали старую стену до слез. Вопреки предупреждению колоколов она решила оказать ореху гостеприимство и оставить в щели, куда он закатился.
Однако со временем орех оправился от испуга, освоился и пустил корни, а те начали вгрызаться в гостеприимную стену. Вскоре из расселины выглянули наружу первые ростки. Они дружно тянулись кверху и набирали силу. Прошло еще немного времени, и молодые побеги орешника уже гордо возвышались над самой колокольней.