– Ты, кажется, говорил, что еще твой прадедушка тут жил? – с деланым равнодушием поинтересовалась Кисонька.
– Ну и что? – чувствуя подвох, насторожился Сева.
– А кажется, что ты лишь вчера переехал из каких-нибудь Нижних Подкузек, – невинно сообщила Кисонька. – Тогда, конечно, ты мог бы и не знать, почему с середины прошлого века твой родной город нельзя было рисовать на картах.
– Ничего себе! – искренне возмутился Сева. – Тогда не то что я, даже папа мой еще не родился!
– Я ошибаюсь, Всеволод, или твой папа работал на нашем ракетном заводе?
– При чем тут завод? – Сева уже почти рычал, да и Вадька чувствовал, что Кисонька своими вывертами даже его достала.
– При том, что именно из-за него и нельзя было, – снова неохотно отрываясь от книги, вмешалась Мурка, тоже, видно, решившая, что ее близняшка слишком демонстративно размазывает Севу по стенкам.
– Из-за отца? – После Муркиных слов Сева твердо уверился, что над ним издеваются.
– Из-за завода! – презрительно процедила Кисонька. Ей совершенно не хотелось объяснять загадку их города, которого долго не было на карте, своим глупым и необразованным компаньонам. А хотелось объяснять все то же самое Большому Боссу, такому умному и замечательному. – Собственно, из-за всех заводов, конструкторских бюро и испытательных полигонов.
– Вы что, не знаете, что у нас на «Южмаше» ядерные ракеты делали? – пробурчала Мурка. Ей тоже не хотелось ничего объяснять, а хотелось скорее выяснить, как эта крутая девчонка-ведьма в книге сумеет отбиться от крылатого Змея. – Для атомной войны. И еще топливо к ним. И новые ракеты изобретали. Поэтому весь город был засекречен. Сюда иностранцам приезжать нельзя было, а тем, кто работал в конструкторских бюро, запрещали ездить за границу. Чтоб они военные секреты не повыдавали. Поэтому и на картах город не изображали. Только его рассекретили еще до нашего рождения, когда социализм закончился и с американцами уже воевать никто не собирался.
До Вадьки стало доходить. А ведь и правда, мать рассказывала что-то такое о режиме секретности. Когда она была маленькой, их в детском садике учили: если чужой дядя спрашивает, где ты живешь, – значит, он вор и хочет обокрасть твою квартиру, а если спрашивает, где работают мама и папа, – значит, он шпион и хочет украсть нашу главную ракету. В обоих случаях детям советовали громко орать и звать милицию.
– Нам папа рассказывал: в те времена для американцев наш город был целью номер два, – с некоторой даже гордостью сообщила Кисонька. – Если бы началась атомная война, то первой попытались бы уничтожить Москву, а потом нас. Исключительно для того, чтобы мы не могли новые ракеты производить.
В скрытой от клиентов рабочей комнате агентства воцарилось молчание – всем стало как-то не по себе.
– Не сходится, – после долгой паузы неожиданно сказал Вадька. – Если нашего города даже на картах не было, как бы американцы его нашли?
Кисонька поглядела на Вадьку с недоумением:
– Что значит – как? Со спутников слежения, естественно! – и она передернула плечами: дескать, вот уж от Вадьки, главного компьютерного спеца их агентства, она такого дурацкого вопроса не ожидала.
– Зачем тогда его на картах прятать, если со спутника все равно видно? – ухмыльнулся коварный Вадька.
Сева довольно захихикал, а сестры переглянулись и так и уставились друг на друга озадаченно – похоже, такой простой вопрос им раньше в головы не приходил.
– Папа говорил, с этой секретностью много всяких глупостей делали – засекречивали все, что под руку подвернется, а надо или нет – особенно не задумывались, – медленно сказала Мурка. – Могли и город просто так на картах не показывать. На всякий случай. Хотя глупо, конечно…
Но тут помощь пришла с неожиданной стороны.
– А вдруг наш город нельзя увидеть со спутника? – азартно блестя глазами, предположил Сева. – И очень просто! Раз тут всякими научными штуками занимались, вроде изобретения ядерных ракет, так могли что-нибудь такое придумать, что наш город сверху не видно и никакие радары его не берут! Может, там до сих пор всякие летают, а нас не видят?
– Ангелы, что ли? – прищурился Вадька.
– Космонавты! – обиделся Сева.
– Ты прям у моей малой нахватался! – хмыкнул Тихонов. – Той тоже все невидимки мерещились, но хотя бы не целый город!
– Ничего я у нее не нахватывался! – обиженно возразил Сева и невольно огляделся, отыскивая взглядом Вадькину младшую сестру Катьку и ее неизменного спутника – боевого белого гуся с гордой кличкой Евлампий Харлампиевич, или, если коротко, – Харли.
Вадька тоже огляделся и, не обнаружив сестрицы в комнате, встревожился:
– Народ, а куда Катька с Харли делись? – требовательно спросил он.
– За чипсами пошли, – ответила Мурка.
– Почему я об этом впервые слышу? – возмутился Вадька.
– А что ты вообще в своих наушниках слышишь? – мгновенно наехала на него Мурка.
Вадька надулся: специально же наушники надел, чтобы своими криками – то есть криками своих зомби – никому не мешать. А теперь он же и виноват!
– Давно ушла Катька? – угрюмо поинтересовался он.
Мурка глянула на часы… и лицо ее изменилось. Она еще раз поглядела на циферблат, словно не веря тому, что видит.
– Полтора часа назад, – убито ответила она.
– Та-ак, – после долгой паузы протянул Вадька. – А супермаркет, между прочим, в двух кварталах отсюда.
– Если дворами – еще быстрее, – возразил Сева.
– Вот именно – дворами, – мрачно согласился Вадька и тут же представил себе вереницу замусоренных проходных дворов и старых гаражей, между которыми одну некрупную девчонку и весьма упитанного гуся могли караулить самые разные неприятности.
Компаньоны переглянулись, и теперь на лицах их был страх. Получается, что, пока каждый из них с упоением занимался собственными делами, Катька и гусь пропали?
– Вдруг там очередь большая? – предположил Сева.
– Ага, на полтора часа, – раздраженно мотнул головой Вадька.
– Быть может, Катюша встретила приятельницу и они просто заболтались где-нибудь на улице? – с надеждой спросила Кисонька.
Вадька с сомнением поглядел на окно, усыпанное точками частых дождевых капель.
– Хорошо, если так, – пробормотал он и принялся торопливо отыскивать Катькин номер в своей мобилке.
«Абонент вне зоны досягаемости», – авторитетно сообщил равнодушный женский голос.
– Так, я иду ее искать! – Вадька метнулся к вешалке и сорвал свою куртку. – Вдруг ее опять похитили, или еще что!
– Ее уже один раз похищали, сколько можно! – возмутился Сева. – Ты бы сперва домой позвонил, вдруг она там.
– И что я матери скажу? «Катька дома?» А она мне: «С тобой ушла…» Как я ей буду объяснять, что Катька пошла за чипсами и не вернулась? Ты же знаешь, мать у нас медработник – она эти самые чипсы на дух не выносит!
– Что за глупости – «не вернулась»? Что ты такое говоришь, Вадик? – возмутилась Кисонька. – Надо только еще немного подождать, и она обязательно вернется! Поэтому мы сейчас все пойдем ее искать! – не очень логично закончила Кисонька, хватаясь за свою яркую курточку.
– Мы с Кисонькой прочешем дворы, – на себя и сестру, главную боевую силу их агентства, Мурка, как всегда, возложила самую опасную часть работы. – А вы пройдете по улицам. Встречаемся у супермаркета. – И Мурка решительно направилась к дверям.
Створка распахнулась, едва не съездив рыжую по лбу, и в проеме показалась… тяжело, взахлеб дышащая Катька с Евлампием Харлампиевичем на руках.
– Ты посмотри на них! – после недолгой паузы рявкнул Вадька, чувствуя, как ноги у него подламываются от облегчения. – Мы тут с ума сходим, а они являются… – возмущенно, словно на самом деле он предпочитал, чтоб Катька и гусь не являлись, а они тут продолжали сходить с ума, выпалил он, – …как ни в чем не бывало. Да еще и без чипсов!
– Чипсы… Чипсы они захватили… – с трудом расцепив зубы, выдавила Катька и обтерла разбитый кровоточащий лоб рукавом насквозь мокрой и густо вымазанной грязью куртки.
Оцепенев от ужаса, компаньоны уставились на ее руку. По краю рукава купленной «на вырост» куртки красовалось круглое отверстие с обожженными краями, какое бывает только от пули.
– В тебя что, стреляли? – слабым голосом спросил Вадька. – Ты ранена?
– Не… только куртку прострелили! И колбасу сцапали! Всю! – хрипло выдохнула Катька. – Прискакали на своих телегах… – Девчонку начала бить крупная дрожь. – А потом Харли попытались забрать… – Она покрепче прижала к себе гуся.
– В заложники? – слабым голосом переспросил Вадька и на всякий случай сдернул очки – боялся, что его собственные выпученные в изумлении глаза сейчас упрутся в стекла. Он просто очень выразительно представил себе, как какие-то «они» – наверняка с оружием, раз в Катьку стреляли, и, наверное, еще и в черных масках – врываются в супермаркет… на… на телегах? С ума сойти, как эти телеги сквозь турникет прошли, как охранники запряженных в них коней пропустили? Скачут во весь опор вдоль прилавков, постреливают по разбегающимся покупателям и захватывают колбасу и чипсы. А потом вырывают у Катьки из рук гуся, приставляют ему к голове «ствол» и орут: «Миллион баксов и машину к подъезду, иначе мы отстрелим этому гусю клюв!»