Пепе, совсем белесый, как это часто бывает у детей его
возраста, все теснее прижимался ксестре,точноохваченныйбеспокойной
потребностью ласки, смущенный и восхищенный красивымидамамисвитрины.
Эта грустная девушка с ребенком и красавец подросток, все троевчерном,
белокурые и бедно одетые, являли собою столь своеобразное зрелищеибыли
так прелестны, что прохожие с улыбкой оборачивались на них.
Полный седой мужчинасширокимизжелта-бледнымлицом,стоявшийна
пороге одной из лавок по другую сторону улицы, уже давноразглядывалих.
Глава его налились кровью,ротдергался:онбылвнесебяотвитрин
"Дамского счастья", а вид девушки и ее братьев довершалегораздражение.
Ну что за простофили, чего они разинули рты на эти шарлатанские приманки?
- А дядя-то! - вдруг вспомнила Дениза, словно очнувшись от сна.
- Это и есть улица Мишодьер, - сказал Жан. - Он живет где-нибудь здесь.
Они поднялиголовы,обернулись.Ипрямопередсобой,надполным
господином, они увидели зеленуювывескусполинявшейжелтойнадписью:
"Старый Эльбеф, сукнаифланели.-Бодю,преемникОшкорна".Дом,в
незапамятные времена выкрашенный рыжеватой краской изажатыймеждудвух
больших особняков в стиле Людовика XIV, имелпофасадувсеголишьтри
окна; окна эти, квадратные, без ставней,былиснабженытолькожелезной
рамой с двумя перекладинами крест-накрест. ГлазаДенизыбылиещеполны
блеском витрин "Дамского счастья", а потому ее особенно поразило убожество
лавки, приютившейся в первом этаже; низкийпотолоксловнопридавилее,
сверху нависал второй этаж, а узкие окна ввидеполумесяцабыликакв
тюрьме.Деревянныерамытогожебутылочногоцвета,чтоивывеска,
приобрели от времени оттенки охры и асфальта; они окаймляли двеглубокие,
черные, пыльные витрины, где смутно виднелись нагроможденные друг на друга
штуки материй. Отворенная дверь вела, казалось, в сырой сумрак погреба.
- Вот, - сказал Жан.
- Ну что ж, пойдемте, - решила Дениза. - Пойдемте. Иди. Пепе.
Но они все не решались тронуться с места: их охватила робость.Правда,
когда умер их отец, унесенный той же лихорадкой, от которой месяцем раньше
умерламать,дядяБодю,подвпечатлениемдвойнойутраты,написал
племяннице, что у него всегда найдется для нее место,еслионавздумает
поискать счастья в Париже; но со времени этогописьмапрошелужепочти
год, и девушка теперь раскаивалась, что так опрометчиво уехала из Валони и
заранее не уведомила дядю о своем приезде. Ведь он совсем не знает их и не
бывал в Валони с тех пор, как еще юношей уехал оттуда ипоступилмладшим
приказчиком ксуконщикуОшкорну,надочерикоторогоонвпоследствии
женился.
- Господин Бодю? - спросилаДениза,решившисьнаконецобратитьсяк
полному господину, который все еще смотрел на ник, удивляясь их поведению.
- Это я, - ответил он.
Тогда Дениза, вся раскрасневшись, пролепетала:
- Вот чудесно!.