Дорога его была довольно близкой, на улице почти не было машин — слишком рано, и шел он ходко. На нем были не самодельные сандалии, привычные для хазарейцев, а самые настоящие ботинки, пусть старенькие и латанные, но все же ботинки. От холода он кутался во что-то типа мексиканского пончо — шерстяное одеяло с дырой для головы, перепоясанное на поясе простой веревкой. Он торопливо шел по дороге, напевая песню на своем языке…
И не замечал крадущуюся вдалеке Волгу.
А в это же самое время, в городке военных советников, на четвертом этаже выстуженной ледяными ветрами (строили хреново, материалы тащили, продавали) пятиэтажки в городке советников, на несколько неудобной кроватке, сделанной руками ее отца, проснулась девочка Наташа одиннадцати лет от роду. Она была русской, родилась в Киеве, ее отец служил в штабе сороковой армии, а мать работала в центральном военном госпитале Чарсад Бистар, лечила афганцев и учила афганских врачей как лечить. Она не знала ничего про Аллаха и про таухид, она не хотела никому зла и, проснувшись, помнила только о том, что сегодня в школе четвертная контрольная по литературе, и надо быть готовой, тем более что Вера Сергеевна, учительница по русскому языку и литературе отличается изрядной строгостью. Еще надо было помочь Рохану — он был сыном генерала, командующего армейским корпусом, и ходил в школу при советском посольстве. Он был ровесником Наташи и ее, как пионерку попросили помочь Рохану, потому что он плохо говорил по-русски и из-за этого не усваивал материал. Рохан был странным — выше на голову любого мальчишки-афганца того же возраста, и при этом очень стеснительный, когда они оставались после уроков учить стихи, он очень стеснялся, все время извинялся, и как-то странно на нее смотрел. А один раз, когда Юрка, сын одного из советников, нехорошо обозвал ее и дернул за косу — оказавшийся рядом Рохан с жутким горловым рычанием бросился на него, сбил с ног и начал бить головой об пол — еле разняли. Еще Рохан подарил ей что-то вроде мониста, сделанного из старинных афганских монет, он сказал, что сделал его сам — Наташе понравилось, но после этого все стали дразнить их "жених и невеста". Сегодня они договорились встретиться пораньше, чтобы еще раз повторить домашнее задание, которое им дали и прочитать самое важное, что они прошли за четверть, чтобы Рохан вытянул контрольную хотя бы на четверку. Можно было бы конечно просто дать списать — но Наташа знала, что так не годится, надо чтобы Рохан учился, а не списывал, иначе грош ей цена как пионерке и наставнице, за которой закрепили отстающего ученика. Рохана привозил шофер министерства обороны на черной Волге, а вот Наташе сегодня нужно будет поехать не на автобусе, который собирает детей и возит их в школу — а с отцом, потому что отец тоже ездит в министерство обороны, оно как раз по пути. У ворот посольства она подождет Рохана, если он не приедет раньше и потом они пойдут повторять материал, до уроков у них будет минут двадцать.
С этими мыслями, Наташа нащупала тапки и побежала в ванную, где у зеркала неспешно намыливал щеки ее отец.
— Ты чего вскочила?
— Па… я с тобой поеду.
— Зачем? — отец даже перестал взбивать пену в чашке
— Надо. Мне в школу надо пораньше.
Отец пожал плечами
— Тогда быстро чисть зубы. Портфель собрала?
— Да.
Наскоро почистив зубы, проглотив завтрак и выслушав от мамы нотацию по поводу торопливости, Наташа схватила портфель, сама одела что-то вроде дубленки пакистанского пошива, теплой и очень легкой и выскочив на лестницу затарахтела по ступеням вниз, напевая новую песню, которую услышала только вчера.
Машина — обычно советские советники не ездили в одиночку, даже если у каждого была своя машина — стояла у первого подъезда, рядом с ней прохаживаясь, курил дядя Юра, тоже военный советник, но полковник, а не подполковник как папа.
— Ты чего? А где папа?
Наташа сморщила нос
— С мамой ругается. Сейчас придет.
— А ты что, с нами едешь?
— Да. Мне в школу надо, дядь Юр.
Дядя Юра открыл дверцу УАЗа
— Тогда садись. А то замерзнешь…
— А это еще кто такой?
Шигаль, главный и в партийной ячейке и в нелегальном профсоюзе хазарейцев, которые возили товары, обернулся на эти слова
— Где?
— Да вон… Идет. Видишь?
Там и в самом деле был какой-то хазареец с телегой, он поворачивал на улицу Дар уль-Амман, к советскому посольству.
Шигаль, который должен был всех хазарейцев — этого хазарейца не знал. Он не платил дань за право ездить с телегой по Кабулу и возить грузы — а значит, его здесь и быть не должно было. Ни его, ни этой телеги с товарами.
— Алан. Ты его знаешь? — обратился он еще к одному хазарейцу, стоящему рядом
— Нет, рафик Шигаль, ответил Алан, солдат из группы защиты революции, стоявший на углу с автоматом около старого БТР-60ПБ, прикрывавшего улицу — я его никогда не видел.
Подозрительный возчик тем временем обернулся, увидел, что на него от бронетранспортера смотрят двое солдат — защитников революции и одетый в пакистанскую дубленку человек-хазареец и начал ускорять ход. И это окончательно убедило Шигаля в том, что этот хазареец не заплатил положенного и работает.
Хазареец с телегой уходил в направлении главного входа на территорию советского посольского комплекса.
— Проверь его — бросил Шигаль — узнай, кто это такой.
— Да, рафик — Аллах, поправив ремень ППШ, соскочил с брони и побежал следом за хазарейцем с телегой
— Эй, ты! Стой!
— Пока, папка!
Мужики, набившиеся в УАЗ как сельди в бочку и согревшие его салон своим дыханием — а то брезентовый тент продувало насквозь морозным ветром с гор, ехать почти было невозможно — отчего то засмеялись.
— Учись хорошо.
Дядя Витя открыл дверь, Наташа выпрыгнула на тротуар, приняла тяжеленный портфель. УАЗ отъехал…
Нарушая все правила движения, и включив дальний свет фар, к тротуару подрулила черная Волга, остановилась рядом с Наташей. С заднего сидения вылез Рохан, у него в руках был не русский школьный портфель, а что-то вроде дипломата, блестящий такой.
— Можно… — он протянул руку
Наташа вручила ему портфель, Рохан сначала этого не знал, но как только узнал от кого-то, что у шурави так принято — с тех пор всегда забирал у Наташи портфель и с гордым видом нес его сам.
Водитель Волги выскочил из машины, обогнул ее, открыл дверь. На тротуар высадился высоченный, усатый мужчина в серой шинели, но сделанной не из грубой верблюжьей шерсти — а из самой лучшей, на заказ.
— Наташа… — Рохан как-то смущенно посмотрел на нее — это мой отец.
Наташа смутилась, генерал дружелюбно и как-то изучающе смотрел на нее.
— Здравствуйте — просто сказал он по-русски, обращаясь к ней как к взрослой. Афганский мужчина традиционалист никогда бы так не обратился к женщине, но генерал и в самом деле был коммунистом и предрассудки решительно отвергал.
На самом деле — это были смотрины. В Афганистане эти дела решаются рано и свадьбы тоже играются рано, потому что мало кто доживает до тридцати, а уж те, кто дожили до сорока и вовсе долгожители. Вчера к генерал-полковнику Сарвару Досту пришел его средний сын и сказал, что любит русскую девочку, которая учится с ним в посольской школе. Будь это несколько лет раньше — генерал бы просто выпорол отпрыска за такие слова — но сейчас командующий третьим корпусом задумался. Третий корпус имел зоной ответственности Кандагар и генерал знал, что там происходит и чего можно ждать в дальнейшем — он отлично понимал, что нынешняя власть очень неустойчива. Старшего сына он женил очень удачно — он женился на племяннице одного из крупнейших наркоторговцев региона, на содержании у которого находились две крупные банды. Это — можно сказать, хороший задел на будущее. Но разумно ли класть все яйца в одну корзину? Генерал знал, что русские осадили Хост, оседлали перевал Саты-Кандав и блокировали там целый фронт моджахедов. Пока не уничтожают — но и на переговоры не идут, что необычно. Знал он и то, что у русских в Москве поменялась власть, снова приехал в Афганистан рафик Виктор — решительный и чрезвычайно опасный человек, большой генерал, очень хитрый, требовательный, жесткий. Если приехал рафик Виктор — возможны самые неожиданные перемены. И может быть — если средний сын возьмет в жены дочь русского офицера — это будет правильно и разумно? Так ничего и не решив, генерал лично посмотреть на девочку, про которую рассказывал сын…
Усерган знал маршрут до последней кочки, потому что вчера они с Зараком проехали его весь, Зарак как водитель такси, Усерган — как пассажир. Вчера на перекрестке не дежурил бронетранспортер, потому что он дежурил дальше, на кольце, где пересекаются две основные магистрали афганской столицы Майванд и Дар уль-Амман. Кто же мог знать, что ехавшие от министерства обороны на пост хазарейцы увидели Шигаля и остановились, чтобы выказать уважение и побеседовать? Мир вообще полон случайностей.